ПОЛЕВОЙ Андрей
13 апреля 1204 года в человеческой истории, а также в отношениях Запада и Востока, случилось поучительное событие. Впервые была взята православная твердыня Константинополь — причем захватили её не язычники, не воинствующие иноверцы, а как раз «братские» христиане-крестоносцы.
То, как развивались события восьмивековой давности достаточно наглядно показывает, что с тех времён мало что изменилось как в отношениях собирательной «Византии» с собирательным «Западом», так и в принципах международной политики. Реальные движущие факторы которой редко имеют нечто общее с официально декларируемыми целями.
Официальной целью IV Крестового похода, как и во всех предыдущих случаях, было воевать Гроб Господень в Иерусалиме, находившемся под контролем мусульман. После череды неудачных попыток отвоевать Иерусалим, в 1198 году папа Иннокентий III возжелал лично стать во главе крестового похода и тем самым восстановить авторитет Римской католической церкви. Разослав легатов во все католические страны с требованием отдать сороковую часть имущества на новый поход, папа начал сбор средств. В обмен участникам было обещано прощение грехов и долгов, а также делёж новых земель, какие получится захватить.
Сложно сказать, что сыграло большую роль в привлечении мобилизационных ресурсов: земля и прощение долгов соблазнили огромное число должников, бедных рыцарей и простолюдинов, другие прислушались к проповедям Фулько Нёльи. Который, по собственным заявлениям, «привёл к кресту», то есть к походу, около 200 000 воинов. Значительная их часть была исключена из участников за излишнюю идейность, уже на этом этапе вступавшей в противоречие с реальными задачами мероприятия, но Нёльи удалось привлечь такие медийные, как сказали бы сейчас, фигуры, как Тибо, граф Шампанский, а также Людовик, граф Блуаский и Шартрский. В феврале 1200 года к крестоносцам присоединился граф Балдуин Фландрский, а с ним и большинство его вассалов.
Военным предводителем похода был избран Тибо Шампанский — как первый принявший крест. С целью обеспечить доставку крестоносцев в Святую Землю, было отправлено посольство в Венецию, где венецианцы запросили за услуги транзита восемьдесят пять тысяч марок — около 20 тонн серебра.
Тогда на рынке перевозок свирепствовала монополия: конкуренты Венеции, Пиза и Генуя, были всецело поглощены взаимной распрей и им было не до бизнеса.
Такая пропасть между бескорыстной теорией освобождения священного города и меркантильной практикой многих заставила задуматься о праведности похода. Особенно после того, как в разгар подготовки к отплытию в 23 года умер лидер похода Тибо Шампанский, а синхронно с ним — Генрих VI.
В открытую начали звучать реплики, что над намеченным походом висит проклятие, и он явно неугоден Богу. Попытки назначить нового руководителя похода успеха не приносили до тех пор, пока маршалу Шампани Жоффруа де Виллардуэну, будущему хронисту похода, не удалось подыскать маркиза Бонифация Монферратского.
Маркиз был родным братом прославленного Конрада Монферратского — героя обороны Тира от Саладина, убитого в момент триумфа — Конрад был как раз провозглашен королем Иерусалимским. Достаточная для мероприятия активность и родство с героически воевавшим с сарацинами Конрадом делали Бонифация лучшим претендентом на знамя похода — с чем он сам и согласился.
Впрочем, это лишь немногим улучшило дело — в отличие от Второго и Третьего походов, где во главе войск стояли короли и императоры, Бонифаций Монферратский были лишь лучшим из худшего, и его авторитет не был безоговорочным.
К августу 1202 года в Венеции собралась только третья часть тех сил, которые должны были участвовать в походе. Вместо тридцати пяти тысяч, которых венецианцы обязывались перевезти по договору, на острове Лидо под Венецией оказалось от одиннадцати до девятнадцати тысяч человек. Венеция потребовала выплаты всей суммы за проезд, хотя теперь такое количество кораблей было уже не нужным. Первую часть денег венецианцы уже взяли, и возвращать её не собирались. Дважды неудачно объявлялся сбор средств, и венецианцы предложили вместо денег захватить венгерский город Задар — крупный порт на Адриатическом море, мешавший Венеции монопольно торговать.
Задар был безусловно христианским городом, и война с ним никак не походила на борьбу за святой престол. Крестовый поход рисковал закончиться, толком не начавшись — сидящие на острове Лидо паломники элементарно голодали, поскольку венецианцы не собирались везти их куда-либо без второго денежного транша, возврат первого транша не предусматривался априори. Под угрозой голодной смерти, «Христовы воины» были вынуждены согласиться на венецианские предложения. И в октябре 1202 года гигантский флот из двухсот двенадцати судов отплыл к Задару.
Под стены города флот прибыл 12 ноября. Началась осада, которую пилигримы, явно чувствуя себя несколько не в своей тарелке, вели вяло, а многие из них прямо заявили, что не собираются воевать против христианского города, ибо это находится в явном логическом противоречии со словами римского папы.
В конце концов Задар капитулировал, но уже на третий день после победы возникло побоище в среде самих победителей. Инициаторами раздора были простые крестоносцы, среди которых были особенно сильны религиозные настроения. Их ненависть к Венеции, ставшей на пути святого дела, была весьма велика. Бой на улицах Задара продолжался до глубокой ночи, и лишь с большим трудом крестоносным вождям удалось потушить открытую внутреннюю войну, унесшую жизни более ста человек.
С оглядкой на репутационные потери, Иннокентий III был вынужден заявить, что недоволен нападением на христианский город и может отлучить все воинство от церкви, что автоматически делало весь поход нелегитимным. Однако, после переговоров с лидерами похода, папа сменил гнев на милость — официально простил пилигримам грех войны против христиан, обвинив во всём коварных венецианцев, коих и отлучил от церкви.
На этом фоне произошло событие, окончательно отбросившее в сторону идеологическую декорацию мероприятия. В начале 1203 года в Задар прибыли послы от царевича Алексея, сына свергнутого византийского императора Исаака Ангела.
Тут необходимо прояснить ряд моментов. Собственно, Алексеев в этой истории было несколько. Исаака Ангела ослепил и бросил в темницу, а его сына Алексея изгнал брат Исаака — тоже Алексей, пришедший ко власти в результате госпереворота и ставший Алексеем III. Алексей без номера, сын Исаака, сначала обратился за содействием к германскому императору Филиппу — он был женат на сестре Алексея, Ирине. Но Филипп отправил Алексея искать военной помощи у крестоносцев, которые, как мы помним, как раз взяли Задар и сидели без дела.
Прибыв на Восток, Алексей без номера сделал крестоносцам предложение, от которого просто нельзя было отказаться. За помощь в свержении Алексея III было обещано двести тысяч марок серебром, десятитысячная армия для помощи крестоносцам в Святой Земле и, кроме того, содержание на византийские деньги большого отряда из пятисот рыцарей. Чтобы не казалось мало, царевич Алексей пообещал также вернуть Византию в лоно католической церкви, под власть папы римского.
Учитывая гонорар в 50 тонн серебра, все участники похода — включая папу Иннокентия III — решили, что переход Византии под руку Ватикана — результат ничуть не хуже Гроба Господня. Главным призом стал абсолютно христианский и единоверный Константинополь, а Иерусалим по всеобщему согласию перешел в категорию достижений «по возможности и как-нибудь потом».
Недовольство идейных участников похода стало ещё большим — ведь штурмовать предполагалось не какой-то Задар, а православный эквивалент Ватикана, чьё духовное значение было невероятно велико. Количество участников IV Крестового похода в очередной раз сократилось — однако, воинство стало более прочным в смысле идеологии: остались те, кого интересовала не вера, а деньги.
В мемуарах участников духовных забот не обнаруживается. Вот как видел город рыцарь Робер де Клари, написавший впоследствии мемуары под названием «Завоевание Константинополя»:
«Там было такое изобилие богатств, так много золотой и серебряной утвари, так много драгоценных камней, что казалось поистине чудом, как свезено сюда такое великолепное богатство. Со дня сотворения мира не видано и не собрано было подобных сокровищ, столь великолепных и драгоценных… И в сорока богатейших городах земли, я полагаю, не было столько богатств, сколько их было в Константинополе!».
Относительно численности крестоносцев нет единого мнения, но в любом случае она не превышала 20 000 человек. При этом Константинополь обладал войсками как минимум четырехкратно превосходящего размера. Однако, сыграла свою роль крайняя внутренняя неустойчивость государства — после череды гражданских войн и переворотов, византийская армия как единое целое не существовала, а авторитет всех уровней власти был неприемлемо низок. Что до флота, некогда надёжно охранявшего границы империи от посягательств - для оптимизации расходов его функции были переданы на аутсорсинг, тем же самым венецианцам.
Генеральное сражение было не менее живописным, чем весь IV Крестовый поход. Когда Алексей III наконец решился нанести удар по крестоносцам, он вывел из города почти все свои войска и двинулся на лагерь крестоносцев. Войска сблизились до расстояния арбалетного выстрела, и остановились.

Несмотря на свое подавляющее численное превосходство, византийская армия так и не решилась перейти в наступление. Несколько часов оба войска стояли друг против друга, ожидая, что противник бросится в атаку и отойдёт от укреплений. Не выдержав этой «игры нервов», Алексей III дал сигнал к отступлению, и в ту же ночь сбежал, прихватив с собой до тонны драгоценных металлов и камней.
Обнаружив с утра, что они остались без верховной власти, ромеи спешно вызволили из темницы Исаака Ангела и провозгласили императором его. Однако, это не устраивало крестоносцев, которые твёрдо намеревались получить обещанное сыном Исаака, Алексеем без номера. Под давлением крестоносцев коронован был также подконтрольный им Алексей — и какое-то время продолжалось двоевластие.
Народное недовольство таким порядком вещей достигло критического уровня, вылившись в бессмысленный и беспощадный бунт. В ходе которого на трон был возведён очередной Алексей — сановник Алексей Мурзуфл.
Устав от долгого ожидания итогов политической борьбы, венецианцы заключили с крестоносцами пакт по разделу богатств Византии — что подразумевало захват Константинополя.
Захват не проходил идеально. Например, 9 апреля 1204 года византийцы хорошо подготовились к обороне, и подошедшие корабли врага были встречены «ромейским огнем» и градом камней — атака вскоре полностью захлебнулась.
Поражение вызвало сильное смятение в крестоносном воинстве. Пошли слухи, что это сам Бог наказывает за грехи паломников, до сих пор не выполнивших святой обет. И здесь свое веское слово сказала церковь. В воскресенье, 11 апреля, состоялась всеобщая проповедь, на которой многочисленные епископы и священники разъяснили паломникам, что война с ромеями— врагами католической веры — дело святое и законное, а подчинение Константинополя апостольскому престолу — великое и благочестивое деяние. Наконец, именем папы римского было провозглашено полное отпущение грехов всем, кто на следующий день пойдет на приступ города. Так католическая церковь, после долгих колебаний и сомнений, окончательно предала своих восточных братьев.
В результате нового штурма, в город вошли передовые отряды крестоносцев, немедля учинившие насилие и грабежи. Правитель Алексей по традиции бежал. Утром 13 апреля 1204 года в Константинополь вступил глава крестоносного войска князь Бонифаций Монферратский и провозгласил себя правителем Византии.
Твердыня, сотни лет побеждавшая арабов, персов, различные племена, оказалась побеждена крестоносцами.
Тут в Константинополь добралось послание от Иннокентия III, до которого исправно доходили сообщения о зверствах и осквернениях храмов. Папа напоминал об обете освободить Святую землю и прямо запрещал захватывать столицу Византии. В мае 1204 года Иннокентию было отправлено ответное письмо, в котором сообщалось, что Константинополь уже захвачен, и предлагали папе пересмотреть свою позицию и признать завоевание византийской столицы даром Божьим. Для укрепления аргументов письма были также направлены значительные подарки.
Так или иначе, Иннокентий признал свершившийся факт и окончательно благословил захват Константинополя, согласившись с тем, что Балдуин — законный император.
Чему нас учит эта история?
Во-первых, тому, что от внутренней крепости государства и солидарности его граждан зависит его выживание. Уроки Византии необходимо усвоить.
Во-вторых, информационная война и пропаганда в борьбе Запада и Византийской цивилизации — явление перманентное и постоянное. Любые грабёж и насилие будут объявлены Западом допустимыми и легитимизированными на самом высоком уровне — если потенциальная добыча будет того стоить.
В-третьих — нашими единственными верными союзниками всегда будут собственные армия и флот.
И, разумеется, надо учесть то, что нанеся критический удар Византии, выступавшей сдерживающим фактором в регионе, Запад устранил единственное препятствие на пути арабов, персов и османов. Сформировавших, в конце-концов, османскую империю со столицей в том же Константинополе - и на пять веков ставших главной угрозой для Европы.