ТИМАКОВ Владимир
На вопросы корреспондента «Руснекст» Ивана Васильева отвечает ведущий демограф Экспертного центра Всемирного Русского Народного Собора Владимир Тимаков:
Васильев: В октябре на «Ленте» появилась статья известного либерального демографа Анатолия Вишневского «Мы с Западом в одной лодке». Он предсказывает России большие проблемы из-за натиска мигрантов, пугает «азиатским навесом», тремя миллиардами индусов и китайцев, которые нависают над полупустой Россией. Насколько его опасения обоснованны?
Тимаков: Удивительное дело,- на протяжении двух последних десятилетий Анатолий Вишневский был самым последовательным сторонником иммиграции в Россию, и доказывал, что мы сами проблем с ростом населения не решим, что никакие программы по увеличению русской рождаемости принимать не надо, никакого материнского капитала не требуется. Это, мол, пустая трата денег, лучше пригласить мигрантов — вот единственный путь, как найти рабочие руки для вымирающей страны.
Теперь вдруг поворот на сто восемьдесят градусов. И как раз в то время, когда рождаемость в России наконец-то поднялась, а угроза миграционного потопа схлынула. Такое впечатление, что вся наша либеральная школа (не один только Вишневский) совсем не чувствует нашей страны, не живёт её проблемами, а прислушивается только к настроениям Запада. Пока на Западе была политика открытых дверей для мигрантов, и наши либералы вслед за европейцами повторяли «Welcome», когда Европа испугалась — испугались и они.
Европа и Россия — два разных мира, сравнивать наши миграционные проблемы, это всё равно, что сравнивать СПИД и синяк. СПИД — смертельная болезнь, а синяк скоро пройдёт.
Мы с Европой в разных лодках. Они под волнами миграции тонут, а мы должны выплыть.
Васильев: Откуда такая уверенность? У нас же пустого пространства больше, чем в Европе, плотность населения намного меньше. Одна шестая часть суши, на которой обитают два процента населения Земли. Рядом — миллиардные страны Азии. Что помешает их жителям, уставшим от тесноты, переселиться к нам?
Тимаков: А что мешало в предыдущие тысячи лет? Россия — одна шестая часть населённой суши, но раньше на её территории проживало гораздо меньше одного процента населения планеты. Только по мере русского освоения Дикого поля и Сибири, к концу восемнадцатого века перевалили через один процент. Ни китайцы, ни индусы, ни арабы с персами — древние и многолюдные цивилизации — на наши земли никогда не претендовали.
Природа у нас суровая, вот в чём дело. Не годится она для того, чтобы тут сотни миллионов мигрантов принимать. Не растит наша земля ни риса, ни фиников, ни кукурузы. Поэтому никто на неё не переселялся, только русским освоить Сибирь оказалось по плечу.
Когда-то Дмитрий Иванович Менделеев в своих «Заветных мыслях» подошёл к такому термину: демографическое давление. Он рассматривал социальны законы, как в случае с газами: чем больше молекул на единицу пространства присутствует, тем сильнее давление. Из сосуда с сильным давлением газы стремятся в сосуд со слабым. Из регионов с высокой плотностью населения мигранты должны стремиться туда, где население редкое. Чем больше разница в давлении, тем мощнее поток переселенцев.
Но люди не молекулы. Они едут не туда, где места больше, а туда, где больше денег.
В Мурманской области, к примеру, или на Чукотке, места завались, но народ эти северные края покидает. А в Москве не протолкнуться, зато от желающих стать москвичом отбоя нет.
Вот вы говорите — пустая земля. Канада по сравнению с США тоже пустая земля. Там плотность населения в десять раз ниже американской. Казалось бы — мигранты должны в Канаду ехать, где места побольше, посвободнее. А фактически в США едет на порядок больше мигрантов, чем в Канаду.
Из Канады в США переезжает больше людей, чем в обратном направлении. Сальдо в пользу США за последние полвека — два миллиона. Вопреки демографическому давлению.
В США теплее, накладных расходов меньше. Содержание жилья дешевле. Само жильё дешевле — стены тоньше, фундамент мельче. Климат благоприятный способствует. Высокая плотность населения тоже притягивает — чем больше людей, тем шире рынок, шире возможности для заработка.
Васильев: Но всё-таки колоссальный рост населения в Азии и Африке требует какого-то выхода, исхода населения… Разве Россия не окажется под ударом?
Тимаков: К нам осколки великого демографического взрыва могут долетать только рикошетом. А прицельный удар будет по Европе. В этом разница.
Почему? Да потому, что в принципе в XXI веке перестают быть привлекательными для переселенцев такие факторы, как земля, пространство.
Уходят в прошлое те времена, когда люди кормились с земли, от природы, когда обладание участком означало обладание пищевым ресурсом: для охотника ли, скотовода или земледельца. Тогда люди распределялись по земле, по потенциальным пищевым участкам, каждой семье для прокорма надо было обрабатывать землю или иным образом эксплуатировать природный ландшафт.
Сейчас для производства продуктов не нужно много людей, современные технологии позволяют четырём процентам населения, занятого в сельском хозяйстве, произвести достаточно пищи для всех остальных. Остальным на земле делать нечего. Вдобавок, ещё 1–2% населения нужны для добычи минеральных ресурсов. Всё, остальным распределяться по поверхности Земли нет смысла. Остальные будут стремиться в мегаполисы, в города, где сконцентрированы все блага цивилизации.
А для городов не нужно много места. Тут вопрос не в пространстве, а в благоустройстве городов, в их экономической привлекательности, в размере их внутреннего рынка — трудового и финансового. В выигрышном положении крупные города в тёплых климатических зонах, рядом с морскими коммуникациями: точно не Новосибирск с Иркутском, и даже не Москва. Крошечный Сингапур, который удовлетворяет перечисленным условиям, сейчас привлекает больше мигрантов, чем весь огромный российский Дальний Восток.
Лондон, Париж, Амстердам, Гамбург, Рим — вот куда будут ехать переселенцы, а не в наши снежные поля.
Васильев: Хорошо, а китайцы? Им же далеко в Лондон ехать, а в Благовещенск — рукой подать?
Тимаков: Таджикам тоже в Москву далеко ехать, а до Бишкека рукой подать. Но едут-то они в Москву, потому что выгоднее. И китайцы так же.
Тем более, современный Китай по уровню жизни приближается к России и никаких мотивов для того, чтобы китаец предпочёл Благовещенск своему Даляню или Тяньцзиню я не нахожу.
Вообще, китайская миграционная угроза — это большой такой блеф, страшилка. Что-то из оперы: раз слон большой, то он точно мою корову съест. Но слоны не едят коров! Китайцы не селятся в Сибири!
Вот только на днях из Владивостока однокурсница приехала, и подтвердила практическими наблюдениями то, что я умозрительно знал: кавказцев там больше, чем китайцев.
Наша статистика свидетельствует: за прошедшие 25 лет в Россию въехало армян в двадцать раз больше, чем китайцев. Снимаю шляпу перед демографическим потенциалом Великой Армении, но Вы понимаете, что говорить при таких пропорциях о китайской угрозе смехотворно.
Перепись 2010 года зафиксировала в нашей стране всего 28 тысяч постоянно проживающих китайцев, — меньше, чем в 2002 году. Ничтожнейшая доля в населении!
Васильев: Хорошо, китайцы поедут в Сингапур, индусы в Лондон, арабы в Париж. Но вы упомянули таджиков, кавказцев, которых в Россию приезжает немало. Они-то наверняка создают миграционное давление на нас?
Тимаков: Просто несопоставимое с давлением на Европу. К нам приезжают народы, которые раньше проживали на территории нашей империи; к европейцам стремятся те, кто проживал на территории их колониальных империй. Наша империя категорически отличалась от европейских, и постимперская судьба её другая.
Наших потенциальных мигрантов в Средней Азии и Закавказье вдвое меньше, чем нас. Потенциальных, подчёркиваю — фактически переедет меньшинство, большинство останется на родине. А над европейцами нависают глыбы их бывших колоний — двухмиллиардная южная Азия, двухмиллиардная (к середине века) Африка. На порядок больше людей, чем в самой Западной Европе. Если хотя бы 10–15% из них переедет, — всё, европейцы станут этническим меньшинством на собственной земле.
Русским же такая перспектива не грозит. Даже по самым пессимистическим прогнозам, рассчитанным вплоть до конца текущего столетия, русские в России останутся значительным этническим большинством.
Статистика не врёт: за последние десять лет миграционный прирост в России медленно убывает, а в Европе неуклонно растёт.
Грубо говоря, Европе предстоит расплатиться за собственную жадность. В своё время она захватила очень много колоний, и очень неплохо заработала на их эксплуатации. Но теперь оба этих фактора: чрезмерное обогащение Европы и наличие огромного количества стран, связанных с нею нитями культурной и экономической зависимости, — работают против безоблачного европейского будущего.
Васильев: Так каков же, если говорить кратко, Ваш прогноз на XXI век?
Тимаков: Россия останется русской, приток мигрантов вряд ли превысит 15% от нашего населения, причём среди мигрантов заметную часть составят славяне.
Европе же предстоит пережить невиданный наплыв мигрантов, который в конечном счёте будет исчисляться в сотнях миллионов людей. В рамках существующей политической модели никакими заградительными мерами остановить его будет невозможно. Средний уровень жизни в богатейших европейских странах из-за этого заметно понизится. Обострение этнокультурного конфликта приведёт к политическому кризису, чреватому полным распадом ЕС.
Не исключаю, что к концу века часть европейцев будет искать убежища в России, как в начале ХХ века русские искали убежища на Западе.
Мы с Европой в разных лодках. Это последствия разной предыстории, разного цивилизационного пути. Европа вкусила все преимущества своего выбора, теперь ей предстоит узнать и о его недостатках.