В эти выходные исполнилось ровно три года, как в одесском СИЗО томится Владимир Дорогокупец, комендант палаточного городка «Одесской дружины» на Куликовом поле. Его обвиняют в свержении конституционного строя. Вины своей он не признает, на сделку со следствием идти отказывается.

«ПолитНавигатор» передал через адвоката Владимира ему свои вопросы и получил подробные ответы, в которых узник рассказал о том, как его пытали на первом допросе, проведенном без адвоката, о его тюремном быте и о том, почему одесситы проиграли украинским праворадикалам 2 мая.

— По какой статье вас обвиняют?

— Статей предъявляют много. Главная из них 109 ч.1. Действия, направленные на насильственное свержение действующей власти и изменение конституционного строя.

— В чем, по мнению следствия, они эти действия заключались?

— Ой, что вам сказать… Что я якобы сформировал группу, с которой собирался выехать на территорию России для обучения, после чего вернуться с ней в Одессу и осуществлять террористические акты и выполнять иные действия по заданию кураторов из России.

— Как и где вас арестовали?

— Я и мои друзья, нас было всего четверо, действительно хотели покинуть Украину, ведь мы все так и или иначе имели отношение к Куликовому полю в Одессе. Мы действительно направлялись в Москву, но нас 27 мая 2014 года в 15.00 задержала «Альфа» СБУ на одесском железнодорожном вокзале. Причем весьма жестко задержала.

— А как СБУ узнало о ваших планах? Среди вас был тот, кто сообщил им об этом?

— Вопрос о предателе пока остается открытым. В полном объеме об этом я смогу говорить только на свободе и не на Украине. Но вполне допускаю, что мог прослушиваться мой телефон и работать слежка. Все же я почти до конца апреля был комендантом лагеря «Одесской дружины» на Куликовом поле.

— А что сейчас с вашими товарищами? Пошли ли они на сделку со следствием?

— Да, пошли, но не со следствием, а с прокуратурой, но эта сделка мою ситуацию не усугубляет. Крайний из них вышел в декабре 2015 года.

Читайте также: «Слава русскому оружию»: В Одессе к визиту Порошенко надпись спрятали за курсантами (ФОТО)

— Почему же вы тогда до сих пор сидите?

— Из меня решили сделать организатора. Притом, что никаких доказательств моей вины нет, а, по сути, и вины-то нет. От меня требуют полного ее признания, после чего милостиво обещают впаять 7 лет.

В связи с заменой председателя судейской коллегии с апреля этого года рассмотрение дела началось с самого начала. Судебные заседания обычно проходят 1–2 раза в месяц. Причем заседания по существу проходят крайне редко. В основном только продлевают санкцию содержания под стражей.

— Почему вас так долго держат в СИЗО?

— Потому что Рада приняла закон, что мера пресечения для тех, кого подозревают в преступлениях против этого так называемого государства, — только содержание под стражей. От меня хотят признания вины. Но с какой радости я должен признаваться в том, чего я не совершал?

— Расскажите о вашем тюремном быте?

— Да тут особо не о чем рассказывать. Из того, что здесь дают, есть ничего кроме хлеба невозможно. А так волонтеры по мере возможности передают. В основном каши быстрого приготовления. А быт, какой тут быт? Камера два метра в ширину, 3,40 м в длину, и около 2 метров в высоту, причем все удобства в камере… Нас тут двое. Обычно в такой камере сидят 3–4 человека. Но тут учли мое состояние здоровья, видимо.

Первый год был очень тяжелым. К нам как к зверям относились. Нас даже на прогулку с собаками выводили. Ключи от камер у дежурного по СИЗО были. Врача вызвать было почти невозможно…

На первом допросе в СБУ адвокат допущен не был. Меня пытали, били, угрожали расправой над родными и близкими. Электрошокеры в голову и шею разряжали, ладонями по голове били, чтобы синяков не было. Били также по моим больным суставам… Больше 12 часов в наручниках руки за спиной продержали.

— А правозащитники и представители международных правозащитных организаций к вам приходили?

— Были из Красного Креста, ООН, ОБСЕ. Спрашивали, записывали, кивали головами. Толку ноль. Хотя нет… Красный Крест, видя мои проблемы с ногами, передал мне костыль, а то ходил, держась за стену.

Читайте также: «Я думал, хуже не будет, но потом попал в Зайцево», — откровения британского наемника

— Почему вас не поменяли до сих пор на украинских военнослужащих?

— Потому что обмена между ЛДНР и Украиной уже 2 года как нет. Но я дал согласие на обмен.

— Как же так получилось, что 2 мая вы проиграли праворадикалам? Где же вы и ваша «Одесская дружина» были, когда одесситов жгли в Доме профсоюзов?

— Я тогда с 24 апреля валялся с обострением артроза обеих голеностопных суставов (я инвалид 2 группы). Ну и вопрос «как допустили»… Тут сложно было не допустить. У одесситов, в отличие от майдановцев, оружия не было. Да и никто тогда не ожидал, что нас будут действительно убивать.

Наши одесские ребята были готовы к драке или к чему-то типа того. Но на реальное кровопролитие в Одессе на то время никто не настраивался.

Ну и не надо забывать, что для действий против нас были завезены организованные и вооруженные сотни майдана, харьковские ультрас и, опять же харьковские представители «Мизантропик дивижн» (организация, запрещенная в Российской Федерации).

Я сам о событиях на Греческой площади и в Доме профсоюзов узнал поздно вечером. Повторюсь, лежал в этот момент с обострением артроза и от боли грыз подушку при температуре под 40 градусов.

— А почему после 2 мая не было уже никакого сопротивления? Куда исчезла «Одесская дружина»?

— После 2 мая пошли массовые аресты. Да и о каком серьезном сопротивлении против вооруженного врага можно говорить, будучи безоружными? В отличие от Крыма в Одессе не было российского флота, в отличие от Донбасса — общей границы с Россией. Поэтому практически все активные участники событий в Одессе в основной своей массе уехали в Россию и на Донбасс.

Читайте также: Грузинские наемники убили солдат ВСУ, мешавших им грабить мирных жителей

— Раскаиваетесь ли вы в том, что принимали участие в событиях Русской вены в Одессе в 2014 году? Если бы все можно было бы переиграть, участвовали бы снова, зная, что три года проведете в СИЗО?

— Сложный вопрос. Русским человеком с русскими взглядами я быть не перестал. Поступил бы как-то иначе? Уехал бы сам и иным путем… Но в участии в Русской весне я в жизни никогда не раскаюсь.

— Все-таки на сделку со следствием не хотите пойти?

— Это чтоб они отпраздновали победу? Нет. В конечном итоге с этими негодяями я хочу судиться во всех возможных международных судах. Никакой сделки с ними у меня никогда не будет.

«ПолитНавигатор»