БАБИЦКИЙ Андрей
Подавшийся в бега оппозиционер Вячеслав Мальцев, называвший в течение нескольких лет в качестве даты государственного переворота 5 ноября 2017 года, сумел осуществить мечту наших свободомыслящих соотечественников и поднять на борьбу с режимом несколько сотен своих сторонников.
Надо понимать, что революция — это не одномоментный акт. Она разворачивается во времени как ряд событий, связь между которыми не всегда очевидна. Достаточно вспомнить, как описывал генеалогию революционного движения в России классик: «Декабристы разбудили Герцена. Герцен начал революционную агитацию», ну и так далее.
Поэтому отношение к мальцевской революции как к курьезу не отменяет того факта, что она по крайней мере указывает на наличие или отсутствие в обществе идей, способных менять его уклад.
Малолетство, невысокое число, идейная разобщенность, если вообще можно говорить о какой-то идеологии, и организационная беспомощность сторонников Мальцева вроде бы говорят нам о том, что
революционные семена в сегодняшней России способны прорасти только в юных, неокрепших, а то и вовсе лишенных дееспособности мозгах.
Но это только на первый взгляд.
Проблема в том, что мобилизовать обосновавшийся во Франции светоч революционной мысли мог только людей, мягко говоря, экзальтированных, плохо ориентирующихся в реалиях современной российской жизни.
Именно таковы последователи различных сектантских проповедников. Они безоглядно верят в то, что их учителя действительно обладают тайным знанием о точной дате «последнего» события — конца света, столкновения Земли с небесным телом, явления антихриста и прочее — не пытаясь даже критически подойти к вопросу об источниках этого знания.
Но тут есть один момент, который вызывает тревогу.
Как бы ни были нелепы, наивны, скудоумны откликнувшиеся на призыв выйти на улицы Москвы революционеры, все-таки их мотивация заслуживает некоторого внимания.
Мальцев — человек катастрофически неумный, не пытавшийся даже подвести под свои утверждения о неизбежности начала революции хоть какую-нибудь теоретическую базу, кроме набора не слишком внятных националистических лозунгов. Тем не менее, с какой-то невероятной легкостью он сумел облечь в плоть глупейшую фантасмогорию и перенести ее из роликов в интернете в реальность.
Несколько сотен мальчиков и девочек — это немного, это почти отрицательная величина, но они оказались готовы ввязаться в авантюру, у которой не было ни плана, ни логики, вообще ничего. Это можно назвать революцией на пустом месте, с полного нуля.
Можно ли перекинуть мостик с этой группы школьников к какой-то более продвинутой, разумной и умеющей просчитывать варианты общности?
Скажем, если потешному революционеру Мальцеву удалось собрать под знаменами «бесмысленной и беспощадной аферы» некоторое количество детей, не идет ли по его стопам умелый, талантливый манипулятор, который, подобно Герцену, «начнет агитацию» и сумеет завоевать сердца и умы уже тысяч людей?
Помните, когда-то Михаил Ходорковский говорил о необходимости революционных изменений? Михаила Борисовича, конечно, сложно назвать гением, но все же в сравнении с Мальцевым он «гигант мысли и отец русской демократии».
Могу сказать, что нет — по следам вождя кукольной революции никто не следует.
Протестная активность давно захватана руками далеко не первой свежести. Персонажи, не оставляющие попыток вызвать к жизни разрушительные революционные силы, не меняются годами, совсем не причудливо тасуясь в засаленной политической колоде.
Для того, чтобы поддерживать хотя бы подобие жизни в испускающей дух стихии, они все чаще прибегают к технологическому инструментарию, пытаясь увеличивать массовость акций протеста за счет привлечения к ним или совсем еще незрячих юнцов, или просто случайных людей.
Это значит, что идея революции мертва. Раскачать сколько-нибудь значимую часть общества на снос порядка вещей не удастся ни при каких обстоятельствах.
Люди могут быть недовольны властью в целом или в отдельных моментах, но общий строй жизни — это неизменная величина, оберегаемая в силу разных причин: культурных, исторических, психологических.
Я думаю, что главным образом так действует травма, нанесенная и Революцией 1917 года, и распадом СССР. Коллективное бессознательное хранит память об этих катастрофах, не желая их повторения ни в каком виде.
Именно поэтому мальцевская революция является именно тем, чем она кажется: перформансом идиотиии инфантилизма, песочницей для альтернативно одаренных отпрысков, которые просто отлынивают от учебы и всякого серьезного дела. У нее нет ни корней, ни побегов.
Она началась четыре дня назад — и продолжится ровно столько, сколько еще будет чадить мерцающее сознание ее вождя, поскольку только в этой голове и в какой-нибудь еще похожей у нее остаются последние шансы на локализацию.

Источник