ТИМАКОВ Владимир
Корни любого народа уходят далеко в прошлое. Докопаться до этого таинственного истока практически невозможно: у каждого поколения есть своё предшествующее поколение, у каждого наречия — своё предшествующее материнская наречие, у каждой культурной традиции — своя предшествующая прототрадиция. Но всё-таки мы знаем, что современные французы — это не франки и не галлы, итальянцы не римляне, византийцы-ромеи тоже не римляне и не эллины. В какой-то момент в этой непрерывной преемственной цепочке происходит пересборка, рождение нового состояния, нового типа этнической общности.
В жизни русского народа такая пересборка произошла после монголо-татарского нашествия. Наш отцовский этнос,- древние русичи,- потерпел катастрофу. Старая Русь пала под ударами монголов с востока, литовцев и поляков с запада. Наши предки, как в старой сказке, оказались перед развилкой трёх дорог, перед выбором трёх альтернативных стратегий национального выживания.
Можно было принять чужую, более успешную традицию, что означало этническое перерождение и очень вероятную ассимиляцию. Можно было упорствовать в старой, не принёсшей успеха традиции, что вело к превращению в малый реликтовый этнос. Наконец, можно было осуществить пересборку нации, модернизировав старую традицию, вдохнув в неё новый дух и новые силы.
Оказавшиеся на распутье русские выбрали третий путь, и возродили великую страну, чья слава и чьи достижения многократно превзошли славу и достижения былой Киевской Руси. Из пепла ордынского ига, как птица Феникс, восстала Великая Россия.
Иногда приходится сталкиваться с точкой зрения, что эта пересборка нации произошла на основе генетического смешения с завоевателями. Такое мнение не подтверждается генетическими исследованиями, оно им полностью противоречит. В современном русском генофонде только 2% гаплогрупп восточноазиатского происхождения. Это означает, что среди всех мужских предков, участвовавших в формировании современного русского народа, только два процента родственны монголам и другим кочевникам Великой степи. При этом надо учитывать, что значительная часть этих предков могла примкнуть к русскому народу до монгольского нашествия (Киевская Русь практиковала интенсивные брачные связи с половцами) или после освобождения, когда наши прадеды, двигаясь на восток, принимали в свои семьи выходцев из Приуралья, Сибири и Средней Азии. То есть, генетическое влияние Золотой Орды на русский этногенез было слишком незначительным, чтобы можно было ссылкой на изменение генофонда объяснить разительные перемены, произошедшие в четырнадцатом-пятнадцатом веках.
Даже самый поверхностный обзор русской истории позволяет обнаружить, что до монгольского нашествия страна жила в обстановке нарастающего разобщения, прогрессирующей удельной раздробленности и непрерывных междоусобиц. Сбросить ордынское иго удалось благодаря противоположному явлению. Из пламени борьбы вышли новые русские, те самые, которых через много веков Бисмарк сравнит с каплями ртути, сливающимся воедино вопреки любым разделениям.
Новая Русь превратилась в центростремительное общество. Причины этой впечатляющей метаморфозы надо искать в духовной сфере. В недрах общества сформировался и был признан большинством соотечественников новый социальный идеал. Идеал, на примере которого тысячи людей учились, как надо правильно жить и правильно вести себя, в четырнадцатом веке мог носить только религиозный характер. Полагаю, что роль такой направляющей социальной матрицы для пересборки русского народа сыграл общежительный монастырь. Традиция монашеского общежития в кратчайшие сроки приобрела мощнейший социальный резонанс благодаря Сергию Радонежскому и ещё целой плеяде его современников.
За полвека до Куликовской битвы северо-восточная Русь переживает небывалый религиозный подъём. В это время появляется целое созвездие подвижников, среди которых Сергий и Герман Валаамские на Ладоге, Пахомий Нерехотский в Костроме, Евфимий и Дионисий Суздальские, Дмитрий Прилуцкий и Кассиан Авнежский под Вологдой, Лазарь Мурманский на крайнем Севере, Кирилл Челмужский в окрестностях Каргополя. О каждом из них напоминают крупные монастыри, заложенные их трудом и ставшие влиятельными центрами просвещения.
Но в числе всех перечисленных выше национальных духовных лидеров Сергий Радонежский занимает совершенно особое место. Хотя бы потому, что созданная им Троицкая обитель породила огромную школу учеников и последователей. Как свидетельствует В. О. Ключевский: «в продолжение XIV и XV веков из Сергиева монастыря или из его колоний образовалось 27 пустынных монастырей, не говоря о восьми городских». Среди них самый известный Кирилло-Белозерский монастырь, от которого уже позднее протянулись ветви на Соловки и в Заволжье, из которого выросла «Северная Фиваида».
География обителей, основанных учениками Сергия, почти точно совпадает с границами тех русских земель, которые к моменту Куликовской битвы объединились вокруг Москвы. Такое совпадении совсем не случайно. Сергий и его ученики приложили недюжинные личные усилия для примирения враждующих княжеских родов. Сам радонежский святитель совершил несколько миротворческих миссий в Тверь, Рязань и Нижний Новгород. Нижегородское паломничество преподобного увенчалось династическим браком московской и нижегородской княжеских фамилий и объединением двух могущественных княжеств. Кроме того, святой Сергий принял активное участие в Переяславском съезде князей 1375 года, где были заложены основы антиордынской коалиции.
Однако все эти замечательные дипломатические усилия могли бы кануть в лету вскоре после смерти самого авторитетного религиозного деятеля средневековой Руси,- как не раз бывало после смерти выдающихся национальных лидеров. Наследие Сергия и его сподвижников заключалось не только их личном примере, но, как уже предполагалось выше,- в появлении нового идеала национальной святости, нового образца правильного общежития, нового культурного кода, новой матрицы для национальной сборки.
Подвижниками четырнадцатого века был распространён по всей стране образец общежительного монастыря, киновии, где сочетаются коллективный труд, обобществление собственности и подчинение братии игуменскому авторитету. До этого такой тип монашества на Руси был редкостью, преобладало либо одиночное пустынножительство либо так называемое особножительство, когда монахи селились вместе, но кормились за счёт раздельных, не обобществляемых пожертвований и сбережений. Сергий, его единомышленники и последователи призвали к решительному отказу от такого монашеского индивидуализма, и явили пример высочайшей самоотверженности, пример коллективного спасения.
Эта самоотверженность, запечатлённая в традициях и уставах множества вновь построенных монастырей, стала образцом подражания для всех русских, от крестьян до князей. Это не значит, что всё общество превратилось в огромный братский монастырь, но в нём произошло отчётливое смещение мировоззренческих доминант в сторону обозначенного идеала. Научившись жертвовать персональными интересами ради коллективного спасения и общенационального блага, русские преодолели раздробленность и достигли беспрецедентного национального единства. Это единство позволило нашим предкам сначала выйти победителями в борьбе с Ордой, а потом построить величайшую мировую державу, одолевшую Наполеона и Гитлера.
Для меня кажется несомненным, что поведенческий код и общественный идеал русского народа, определявшие наш путь на протяжении многих последующих веков, были заложены во время святого Сергий Радонежского.
Память преподобного основателя Троице-Сергиевой лавры отмечается 8 октября.