ГЛУШЕНКОВ Григорий

Если общество уподобить плоду, то его внешняя, видимая оболочка, соотносимая с кожурой — это политическое устройство, сочная мякоть — экономика, косточка — сфера культуры и самая глубинная, ядерная часть, семя плода — это вера. Примерно так можно пересказать представления Арнольда Тойнби о локальных цивилизациях.

Здесь необходима небольшая поправка — Тойнби называл семенем или зародышевой частью центральную идею цивилизации, которая теоретически может принимать и светские формы. Но в любом случае центральная идея выражается как кредо, как символ веры, как освященное незыблемым авторитетом представление о ценностях мира и о смысле жизни.

Нет никаких сомнений, что семенем нашей цивилизации, прорастающим из Византии в Россию, является Православная вера, а символ этой веры и её незыблемые священные догматы утверждёны на Вселенских Соборах.
Отнять эту сердцевину — всё равно, что выхолостить общество. Тогда и процветающая экономика, и могучие политические институты потеряют смысл, утратят конкурентоспособность и будут втянуты в сферу влияния иных цивилизаций, ассимилированы ими.

31 мая Православная церковь вспоминает отцов Семи Вселенских соборов. Со времени последнего из них, второго Никейского, прошло больше двенадцати веков. Современник может задаться вопросом: как связаны с нашей актуальной жизнью события этой седой старины?

Поначалу кажется, что никак. Но если приглядеться, обнаружатся тысячи незримых нитей, соединяющих нас с прошлым.
Благодаря тому самому, Седьмому Вселенскому (он же второй Никейский) собору, в наших домах и церквях хранятся иконы. Собор осудил иконоборчество, позволил создавать и почитать образы Христа, Богородицы и святых. Вся школа русской иконографии существует благодаря этому решению, все фрески и росписи наших храмов,- а по большому счёту отсюда выросла и вся русская живопись. Не состоялся бы Седьмой Вселенский собор,- и церкви по всем русским городам и весям стояли бы, покрытые исключительно орнаментами, как мечети, и вполне возможно, не было бы в России изобразительного искусства. Не было бы ни Третьяковской галереи, ни Русского музея, не было бы ни полотен классиков, ни даже русского авангарда.
Если же учесть, что иконоборчество развивалось под мощным влиянием ислама, то решения в Никее оказались плотиной на пути исламизации славян и греков. Запрет на изображение живого — важнейший постулат традиционной мусульманской культуры. Проповедники такого запрета нашли подражателей в православной среде, отрицание икон в этой обстановке было шагом от Евангелия к Корану. Седьмой Вселенский собор остановил культурную исламизацию, отстояв христианские святыни в виде икон и фресок.
Это ценностное ядро потом не удалось погубить, даже взломав «скорлупу» цивилизационного «плода». Православные народы, кто не смог политически сопротивляться военной мощи джихада, не ассимилировались и уцелели под господством иноверцев. Они не приняли культуру завоевателей,- культуру, лишённую человеческого образа, как в светском искусстве, так и в священном. А когда османы запретили христианам строительство храмов, они спрятали свои храмы внутрь жилых домов, — местом совместной молитвы стали домашние иконостасы.
Икона позволила вере уйти в подполье, скрыться от гонителей,- чем спасла общину и спасла народ. За то, что болгары, грузины, сербы не растворились в чужой империи, как несториане-ассирийцы, а смогли возродить свои национальные государства, они должны быть благодарны единственному решению одного из семи Вселенских соборов.
Все семь Вселенских соборов состоялись в Византийской империи, в годы её расцвета. При этом в них участвовали христиане всех поместных церквей, из Константинополя и Рима, из Африки и с Кавказа. Он совместно искали ответы на самые глубокие и таинственные вопросы бытия, совместно закладывали ценностный фундамент Церкви, объединяющий всех, пошедших за Христом.
Поиск коллективных решений, приемлемых для всех заинтересованных лиц, поиск истины для всех — тоже фундаментальная ценность Православной цивилизации. Единство Вселенской Церкви было разрушено в тот момент, когда Рим решил, что обладает монополией на истину и не обязан согласовывать её с восточными патриархиями. С тех пор Вселенские соборы не собирались. Восточные христиане считали, что без отпавшего Рима Вселенская церковь будет неполна и не сумеет выражать истину для всех. А вот римские папы собирали свои соборы, утверждая на них новый уже чисто католические догматы (вроде учения о папской непогрешимости), считая, что они прекрасно обойдутся без восточных братьев.
Эта вера в свою эксклюзивную правоту стала сердцевиной Западной цивилизации. Подобно гордыне Люцифера, она привела Запад к великим победам, и она же низвергнет его в бездну. Западное сообщество, мечтавшее покорить весь мир, уже не способно удерживать свою разросшуюся сферу влияния, оно сдувается как пробитый аэростат и теряет позиции.
Вселенная монопольного центра не удалась. Человечеству необходима вселенная соборного единства, где разные народы договариваются на равных. В этом смысле опыт древних Вселенских соборов Православной церкви бесценен. Сердцевинные ценности нашей цивилизации будут снова востребованы.