СМИРНОВ Дмитрий
«Русский народ живет плохо, русским быть уныло, россиянин — не есть русский, надо очнуться и поставить русский народ во главу угла». Это все абсурдно даже не с точки зрения политкоректности, а просто исторически.
Если начать разбираться, то выяснится, что русского народа, о котором сейчас так грезят, не существовало никогда.
«Я тебе покажу, сволочь владимирская!» — отвечает во время набега князь в «Андрее Рублеве» на крик мальчика «Что же вы делаете, я же свой, русский!».
«На Куликово поле вышли москвичи, владимирцы, ярославцы, суздальцы, а ушли оттуда русские» — пишет нам учебник истории, но после этого москвичи еще двести лет воевали с более чем русским Новгородом, и не комплексовали.
Когда он вообще был единый русский народ? Когда Юрий Долгорукий на мерянском холме основал Москву? Когда Иван Грозный брал Казань и Астрахань? Когда Ермак присоединял Сибирь со всеми ее татарами, остяками, вогулами и прочими самоедами? Когда Екатерина создавала Малороссию и Новороссию, когда Потемкин реставрировал в Крыму Древнюю Грецию, изобретая городам античные названия? Когда Скобелев покорял Туркестан?
В какую точку тысячелетия можно ткнуть пальцем и сказать «Во! Вот тут у нас был русский народ?!" Да даже в минуты великого единения вроде Отечественной войны только сильно воспаленному мозгу привидятся представителями одного народа Андрей Болконский и Платон Каратаев, и даже не потому что они говорили на разных языках.
История России — заложница своей географии! Не было ни одного периода, чтобы страна могла просто остановиться и вздохнуть. Хазары, печенеги, половцы, монголы, рыцарские ордена, крымчаки-турки безостановочно четыре столетия, поляки, французы с двунадесятью языков, французы-англичане-сардинцы, снова турки, немцы и снова немцы. История России — история войн за свою независимость. И даже когда это были войны экспансии — это был лишь закон природы. Остановишься — съедят.
— Может быть, мишке нашему надо посидеть спокойненько, не гонять поросят и подсвинков по тайге, а питаться ягодками, медком. Может быть, его в покое оставят? — сегодня уже спрашивает Путин. — Не оставят, потому что будут всегда стремиться к тому, чтобы посадить его на цепь. А как только удастся посадить на цепь, вырвут и зубы, и когти.
А тут вздыхают: да как же так, русский мужик — солдат, воевавший со всей планетой. Да он потому и воевал со всей планетой, что не давали ему вздохнуть. Не остров у нас и не весь континент под пятой с полувассальными канадцами и мексиканцами по краям. Не отсидишься за океаном, все волны рано или поздно катятся через наши равнины.
Но есть одно принципиальное «но». Русская экспансия всегда шла во благо тем, до кого она добиралась: хоть ногайцам, хоть нанайцам. Англичане тащили из Индии все, что можно утащить, придумали «дьявольский ветер» — расстреливали восставших сипаев, привязывая к пушкам, и спокойно рассуждали о бремени белого человека. Испанцы вырезали аж две древние цивилизации, вывезли галлеонами все золото Южной Америки. Французы как хотели гуляли по буфету в Африке: что они творили в Алжире уже в ХХ веке, в Париже совсем не любят вспоминать.
Россия изо всех сил тянула вверх абсолютно всех. Письменность, культура, промышленность, дороги, структуры управления, вовлеченность в жизнь огромной страны. Не колонии, из которых высасывают соки, а потом бросают, пряча хвост к себе в норку на Темзе, а изо всех сил опекаемые младшие братья. В ущерб себе, но во благо всем.
Кем надо быть, чтобы ставить это в укор?
В России столько малых народов, что даже точный их атлас составить не могут. Только враг державы может советовать объявить русский народ — главным, а все остальные второстепенными. Вся суть России — в том, что кабардинец и калмык равны. Что над чукчей смеялись, но малая авиация на Чукотке работала как часы.
Русские — это не нация, это миссия. И Россия — заложница своей миссии. Быть русским без миссии — позорно. Можно быть таковым швейцарцем или голландцем. Ну какой с грека спрос? Ну что умеет канадец кроме хоккея? Никто не ждет, что бельгийцы полетят на Марс. Но зачем тогда вся эта колоссальная мощь и эти бескрайние просторы, если просто пасти коров и варить сыр? Ну просидел бы Илья Муромец сиднем еще тридцать три года и что?
Кто-то гордится тем, что у него на родине изобрели унитаз с подогревом, а кто-то тем, что Юрий Гагарин через 15 лет после разрушительнейшей из войн полетел в космос. Тут по каждому сеньке своя шапка.