ТИМАКОВ Владимир
Если спросить российского обывателя, — какая самая страшная миграционная угроза нависает над Россией? — обыватель без запинки ответит: Китай.
Ещё в далёкие советские годы мы пересказывали друг другу мрачные футуристические анекдоты о пессимистах, которые учат китайский язык и о том, что на финско-китайской границе всё спокойно. И сегодня тема российского востока, кишащего китайцами, не сходит с уст (например, об этом часто шутят на КВН). А уж русофобы, мечтающие о скорейшей гибели нашей страны, не устают восторженно прорицать: «Скоро, скоро Вас китайцы заселят!»
Кажется, у этих оракулов есть железная логика. Русских — 146 миллионов, китайцев — на порядок больше. Китайцы страдают от тесноты, а земля наша велика, обильна и пуста,- так в чём же дело? Придите и володейте ею, — такой напрашивается лозунг для китайской миграционной стратегии.
Сравнение близлежащих дальневосточных регионов добавляет ещё больше тревоги. По обе стороны Амура лежат китайская провинция Хэйлунцзян и российская Амурская область,- примерно равные по площади. В Хэйлунцзяне проживает 38 миллионов человек при плотности 88 граждан на квадратный километр, в Амурской области — чуть больше 800 тысяч при плотности чуть больше двух жителей на квадратной версте.
Непонятно, какая сила удерживает грань между переполненным до отказа пространством и пустотой. Неужели редкие пограничные кордоны? Но ведь сегодня границы открыты. Россия и Китай строят новые мосты, протягивают друг другу руки дружественных связей. Не получится ли так, что эти дружелюбные руки протянутся только в одну сторону, подгребая под себя всю русскую землю до Урала, — просто потому, что на нашей стороне рук не хватит?
Должен успокоить читателей, взволнованных столь мрачной перспективой,- более глубокий анализ позволяет без колебаний утверждать, что китайская миграционная угроза в настоящем и в обозримом будущем — не более, чем геополитический фейк. Напрасно патриарх либерального лагеря в демографии, Анатолий Вишневский, называет Азию, и прежде всего Китай, «демографическим навесом», который всё сильнее давит на Россию. Никаких фактов, подтверждающих такое давление, нет.
Перепись 2010 года выявила во всей России всего лишь 29 тысяч постоянно проживающих китайцев,- меньше, чем хантов, эвенков или ненцев. Никакого демографического давления со стороны малых народов Севера мы, конечно, не чувствуем. Можно ли при таких обстоятельствах говорить о китайской угрозе?
Читатель вправе возразить, что страшна не сама цифра, а её динамика. Что ж, посмотрим динамику. В 2015 году из Китая в Россию на ПМЖ въехало 7 393 человека. Для полуторамиллиардной державы цифра поистине микроскопическая!
И тут можно поспорить, что лиха беда начало. Если каждый год в страну будут въезжать китайцы, числом равные четверти уже наличной общины, то эффект снежного кома нам обеспечен. Китайская диаспора начнёт расти в геометрической прогрессии и затмит собой не только хантов и эвенков, а сначала татар и башкир, а потом уже и русских.
Однако для прогноза такого взрывного роста тоже нет никаких оснований. Потому что в том же 2015 году из России выехало на тысячу китайцев больше, чем приехало. А именно 8340 человек.
Отрицательное сальдо сохраняется и в 2016 году. С января органами ФМС зарегистрировано 6 499 прибывших из Китая и 6 952 выбывших. Вывод прост: китайская община в России не растёт. Никакого нашествия «желтолицых братьев» на горизонте не маячит.
Возможно, что небольшая часть эмигрантов, перебирающихся на южный берег Амура — вовсе не репатриирующиеся китайцы, а покидающие Родину русские. Среди пенсионеров Благовещенска, например, становится модным жить «за рекой» — пенсия в Отечестве уже заработана, а цены в Поднебесной ниже. Но вряд ли этот скромный ручеёк русских переселенцев способен внести заметные коррективы в общее миграционное сальдо. Китайцы в Россию не стремятся, в очередях на пограничных КПП не стоят и ни о каком заселении ими Приморья и Сибири не может быть и речи. По меньшей мере, при жизни нашего поколения.
Разгадка этого феномена проста. Люди — не молекулы газа. Они перемещаются в пространстве не по принципу плотности, а по принципу экономической активности. Заниматься экономикой удобнее в тёплом климате, где ниже издержки на отопление, строительство, транспорт и сельское хозяйство. По этой банальной причине миграционные потоки, при условии сопоставимого уровня экономического развития, направляются не на малозаселённый Север, а на плотно обжитой Юг.
В докладе Международного Банка Реконструкции и Развития «Reshaping Economic Geografy» об этом сказано без обиняков: «Хорошо дела идут там, где… увеличивается плотность по мере роста городов; сокращаются расстояния по мере того, как работники и бизнес мигрируют ближе к центрам высокой плотности…»
По этой самой причине в России быстрее всего растёт население в самых плотно обжитых регионах — Москве и Подмосковье, Петербурге и Краснодарском крае, а вовсе не в малозаселённых Красноярском или Хабаровском краях.
По этой самой причине число мигрантов из Канады в США устойчиво превышает число мигрантов из США в Канаду — хотя плотность населения Канады в десять раз ниже.
По этой же причине в самих Штатах потоки миграций направляются из малозаселённых внутренних регионов в густонаселённые приморские. И поэтому, кстати, Трамп сумел выиграть у Клинтон, заручившись поддержкой меньшего числа избирателей! За последние десятилетия доля населения консервативных внутренних штатов, голосовавших за Трампа, значительно сократилась на фоне бурного роста приморских территорий с либеральным электоратом, а число выборщиков от тех и других осталось прежним.
В самом Китае мы наблюдаем точно такую же тенденцию. Казалось бы, жители китайского Северо-Востока должны стремиться в близлежащую полупустую Россию, на самом же деле они едут на густонаселённый китайский Юго-Восток. Хотя плотность населения Амурской области в сорок раз ниже, чем в уже упомянутом Хэйлунцзяне, жители Хэйлунцзяна направляются вовсе не на свободные земли соседнего российского региона, а в приморские зоны собственной страны. Например, в расположенную значительно южнее провинцию Цзянсу (центр — Нанкин).
Плотность жителей в Цзянсу неимоверная — 800 человек на квадратный километр, не провинция — а сплошной город, но туда продолжают прибывать внутренние мигранты из гораздо более «пустых» и «просторных» континентальных территорий Китая. Там, в тёплых портовых городах, происходит экономический бум, там вращаются деньги, там кипит международная торговля. Там не надо рыть фундаменты двухметровой глубины; там не надо отапливать жильё восемь месяцев в году; там можно собирать два или три урожая в год; там зимние морозы не угрожают персикам и апельсинам.
В наши заснеженные долины китайцев, успевших вкусить прелести своего цветущего юга, никаким калачом не заманишь. Поэтому, пока мир живёт по законам экономической прибыли, а на высоком северном берегу Амура стоит непобедимым исполином русский «генерал Мороз», все разговоры о китайском миграционном нашествии — не более чем пустой геополитической фейк.