ТИМАКОВ Владимир
В послании президента Путина приводятся очень обнадёживающие цифры по демографии. Насколько велики достигнутые успехи? Есть ли угроза, что вымирание русского народа в ближайшем будущем возобновится?
На вопросы корреспондента «Руснекст» Екатерины КРАВЕЦ отвечает ведущий демограф Экспертного центра ВРНС Владимир ТИМАКОВ.
Кравец: Владимир Викторович, президент России озвучил такую цифру — коэффициент рождаемости 1,78 — как очень хороший результат демографической политики. В России этот показатель лучше, чем в Португалии, Германии, Чехии.
Что это вообще значит — 1,78? Как это читателю объяснить?
Тимаков: Это называется суммарный коэффициент рождаемости — СКР. Он показывает, сколько детей в итоге будет приходиться на одну женщину.
Кравец: То есть, среднее число детей в семье?
Тимаков: Среднее число детей на семью ещё больше выйдет, потому что когда определяют СКР, берут всех женщин, и незамужних тоже.
Кравец: Как Вы считаете, можно считать 1,78 хорошим результатом?
Тимаков: Честно говоря, это лучше, чем даже можно было предполагать. Ведь в 2000 году у нас был СКР чуть больше 1,1. Десять лет назад я и мечтать не мог, что мы так быстро и много прибавим. Никто из демографов такого не ожидал.
Это уникальный результат, невиданный в мировой практике. Есть опыт стран, где рождаемость снижалась, а потом снова начала расти — например, Великобритания, США. Но там на фазе подъёма, восстановления прибавлялось по 0,1 за десятилетие. А так, чтобы 0,5 прибавить за десять лет — не бывало нигде и никогда.
Кравец: Может быть, это за счёт мигрантов, народов юга, у которых большие семьи?
Тимаков: Абсолютно не так. Роль мигрантов в российской рождаемости небольшая, они сюда не рожать приезжают. Кроме того, у них очень перекошенные половые пропорции, среди приезжих вчетверо меньше женщин, чем мужчин. Мы провели исследование и обнаружили, что на 100 мигрантов в России приходится в два раза меньше детей, чем на 100 коренных жителей.
У наших, российских народов Кавказа — да, рождаемость высокая. Но в последнее десятилетие, о котором мы говорим, она снижается, а не растёт. Если в конце прошлого века в Дагестане СКР был около четырёх, то сейчас примерно 2,5. А страна выросла на фоне их снижения. Весь рост последнего десятилетия обеспечен русскими и близкими к русским по культуре народами — марийцами, мордвинами и так далее…
Кравец: Это достоверная информация? Многим кажется это невозможным…
Тимаков: Совершенно достоверная, проверенная разными способами контроля. Мне тоже 10 лет назад это казалось невозможным, поэтому теперь, когда факт зафиксирован, я для событий 2006–2015 годов предложил название: Русское демографическое чудо.
Кравец: Но всё-таки 1,78 ребёнка на женщину — не так уж и много. Недостаточно, чтобы заменить родителей. Говорят, чтобы народ сохранился, надо рожать больше двух.
Тимаков: Совершенно верно, при нынешнем уровне смертности — примерно 2,12 должен быть коэффициент для простого воспроизводства.
Кравец: То есть, угроза вымирания, исчезновения народа, заселения России пришельцами сохраняется?
Тимаков: Страшно, когда у нас невысокая рождаемость, а у соседей высокая. Так было в конце прошлого века. А сейчас демографический бум на планете идёт к концу, по крайней мере, в странах Евразии и Северной Африки.
В России даже лучше дела, чем у многих наших соседей.
В континентальной Европе мы вообще впереди всех, кроме Франции. Заметьте, русские опередили даже европейских мусульман — Албанию, Боснию.
На Дальнем Востоке от нас тоже все отстают: Япония, Корея, Тайвань. У китайцев СКР — 1,55. А в Сингапуре, на который все кивают как на образцовую экономическую модель, коэффициент вообще приблизился к единице.
Наша рождаемость сейчас очень близка к социально благополучным странам исламского мира — Ирану, Ливану, Тунису, которые недавно спустились ниже уровня замещения поколений. И остальные арабские страны тоже быстро приближаются к двойке, к простому воспроизводству.
Поэтому угроза заселения России мигрантами становится всё менее актуальной.
Кравец: Получается, у нас всё в ажуре. Можно в литавры бить?
Тимаков: Ни в коем случае. Сам демографический ренессанс обязывает государство принимать более энергичные программы социального развития.
Кравец: Например?
Тимаков: Например, в Послании Президента названы планы — в 2016–2019 годах ввести 188 тысяч новых школьных мест. Но это же совершенно недостаточно!
Судите сами. В этом году школу покидает поколение 1999 года рождения — их было всего 1 миллион 200 тысяч. А приходят ребята 2010 года — их почти 1 800 тысяч. Чувствуете разницу? На 600 тысяч школьников станет больше всего за один год. А за четыре года в России прибавится два с лишним миллиона учеников.
Не спорю, бывали у нас времена, когда школьников сидело за партами на десять миллионов больше. Но тогда учились в две смены. Теперь же установка перейти всем на первую смену — для этого надо намного больше учебных мест.
Кравец: Ну, трудности роста — не самые страшные трудности. Это единственное, что должно нас тревожить в демографии?
Тимаков: Не только это. Больше всего тревожит приближение новой демографической ямы, накатывающее эхо девяностых годов.
В материнский возраст вступает усечённое поколение девяностых. Из-за этого уже с 2010 года демографы ожидали спад рождаемости. До сих пор спад не начался, поскольку сокращение числа мам покуда компенсируется ростом числа рождений на одну семью, этим русским чудом.
Но возможности такой компенсации не беспредельны. Рано или поздно проседание в яму, заложенную в девяностые годы, начнётся…
Кравец: Когда же?
Тимаков: Полагаю, уже в следующем году. По моим оценкам, 2016 год завершит короткий период естественного прироста в России, и в 2017 году мы снова увидим убыль населения.
Кравец: Откуда такая уверенность?
Тимаков: Сужу по числу заключённых в этом году браков. По сравнению с прошлым годом — минус десять процентов.
Кравец: Редкие дети девяностых годов ликвидировали очереди в ЗАГСах?
Тимаков: И они тоже. Но из-за числа женихов и невест очередь сократилась бы процента на три-четыре. Такой примерно ежегодный темп сокращения людей брачного возраста.
Однако в этом году на эхо девяностых наложились русские суеверия. Год-то високосный. А у нас часть людей считает несчастливым брак, заключённый в високосный год.
Кравец: Каждый високосный год такое падение происходит? А через год, выходит, будет подъём, чаще свадьбы будем играть?
Тимаков: Да, с 2000 года наблюдаем эту цикличность. В високосный год меньше свадеб, через год меньше рождений. Зато в следующий за високосным год свадеб больше, и через два года рождений больше.
Кравец: Так значит, всё вернётся на круги своя?
Тимаков: Вот это не обещаю. Всё-таки терять по три-четыре процента в год брачного контингента — серьёзный недобор. В 2017 году нырнём, в 2018 можем не вынырнуть.
Демографическое эхо девяностых, новая яма, которая может затянуться до 2035 года, — серьёзный вызов для России (впрочем, и для большинства стран СНГ). Как демограф и как русский патриот, я ждал бы от правительства дополнительных мер по преодолению этой ямы.
Вот так же, как в 2006 году поставили цель стимулировать вторые рождения и успешно достигли её благодаря маткапиталу, двухдетные семьи в России стали преобладать, - сейчас настала пора ввести столь же эффективный инструмент стимулирования третьих рождений. Если в наступающем году такие меры невозможны из-за кризиса, то надо планировать их на 2018-й и дальше.
Рост народонаселения — важнейшая задача любой нации, которая хочет сохраниться в будущем. Здесь нельзя почивать на лаврах.