ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ Дмитрий
Продолжаем цикл статей Д. А. Преображенского, полемизирующего с журналом «Дилетант».
Интервью с научным руководителем Государственного архива РФ Сергеем Мироненко, которым открывается июльский номер «Дилетанта», содержит ещё одну замечательную цитату:
«Я всегда считал, что „Ледокол“ Суворова — фикция. Думаю, однако, что надо еще и еще смотреть архивы. Предполагаю, что когда Министерство обороны всё рассекретит, обнаружатся весьма интересные документы… Да, пока документы, которые доказывали бы, что у Сталина были планы захвата Западной Европы, не найдены, но это не значит, что их нет».
Это означает, что г-н Мироненко опасается напрямую стать на сторону Резуна (Суворова), но косвенно его всячески поддерживает.
В либеральном лагере существует немалая группа людей, которых очень греет «ледокольная» идея о том, что настоящий агрессор — это Сталин, вознамерившийся завоевать несчастную Европу, а у Гитлера просто не оставалось иного выхода, как нанести превентивный удар.
Эта тема муссируется вот уже третий десяток лет, и с тех пор не прекращается настойчивый поиск «сверхсекретных документов», которые наконец-то всё «подтвердят» и «докажут».
Но ведь любой план возможных контрударов и наступления на Запад в случае нападения Гитлера (общеизвестно, что мы собирались «бить врага на его территории») можно объявить «планом захвата Западной Европы». Если же речь идёт о замысле «первого удара», то он должен был сопровождаться планами развёртывания конкретных армий, корпусов, дивизий, которые заблаговременно должны быть подготовлены и разосланы секретными пакетами в их штабы… И если до сих пор ни один из них не нашли (тем более, если их не захватили и не рассекретили в первые недели войны немцы, врасплох овладевшие множеством командных пунктов), то, видимо, подобных планов не было.
Вера в наличие подобных документов зависит от того, какой стороне в Великой Отечественной войне автор сочувствует. Похоже, научный руководитель Государственного архива РФ не слишком сочувствует своему Отечеству. Оттого ему и приходится прибегать к странным для учёного заявлениям, которые опираются не на документы, а на подозрения и домыслы.
Впрочем, «ледокольные дилетанты» пытаются подкрепить свои обвинения цифрами, регулярно заявляя о многократном превосходстве Красной армии над вермахтом. Эти цифры призваны доказать не только агрессивные намерения Советского Союза, но и полную бездарность советских полководцев, умудрившихся с такой массой техники потерпеть сокрушительное поражение в приграничных сражениях.
Эту задачу и преследует «Дилетант», публикуя на странице 16–17 вкладку, где приводится соотношение сил Германии и СССР на 22 июня 1941 года.
По данным журнала, на 6 852 немецких самолёта приходилось 24 488 советских, на 6 262 немецких танка приходилось 25 481 советских, на 5 390 тысяч немецких солдат приходилось 5 670 тыс. советских. Источник данных в журнале не указан, однако есть приписка «учтены все числящиеся на вооружении обеих стран танки и самолёты».
Вопрос действительно важен. От него зависит оценка полководческих талантов советского руководства, стойкость советских солдат, да и вообще сравнение двух народов, двух цивилизаций. Ведь если 24,5 тысяч советских самолётов не смогли остановить 6 с небольшим тысяч немецких самолётов, а почти 25,5 тысяч советских танков отступили всего лишь перед 6 тысячами «панцеров», то грош цена хвалёной Красной армии!
Количественные данные боевой техники, находившейся в вооруженных силах СССР и Германии (а также её сателлитов) серьёзно различаются в разных источниках. Так, в книге «Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование» под общей редакцией генерал-полковника Г. Ф. Кривошеева приведены количественные данные боевой техники, находившейся в вооруженных силах СССР и Германии и их соотношение. В отношении советских танков всех типов указываются цифры: действующая армия — 14,2 тыс. в военных округах и резерве ВГК — 8,4 тыс.
При этом уточняется, что из этого количества в 14,2 тыс. в действующей армии нуждались в среднем ремонте 44% и в капитальном — 29% танков, поэтому полностью боеготовых танков в действующей армии было 3,8 тыс. единиц. Что касается Германии, то на советско-германском фронте указывается число 4,3 тыс., а поэтому соотношение танков в действующих армиях 1:1,1 в пользу Германии.
Так как источник цифр в журнале «Дилетант» не указан, можно предположить, что там пользовались данными статистического сборника «Боевой и численный состав Вооруженных сил СССР в период Великой Отечественной войны (1941 — 1945 гг.). Статистический сборник № 1 (22 июня 1941 года). Институт Военной истории МО РФ. — Москва 1994» (далее — сборник). Сравним цифры находящегося на вооружении Красной армии согласно данному сборнику на 22 июня 1941 года: 25 932 бронеединиц (стр. 134–135 сборника), 24 488 самолёта (стр. 242–243 сборника). Итак, «Дилетант» прав? Подождите. Дьявол, как говорится, в деталях.
Дело в том, что здесь учтены ВСЕ бронеединицы и самолёты, находящиеся в войсках и на ремонтных базах. Возьмём танки. Из 25 932 бронеединиц к первой категории (новые танки) относятся лишь 2 612 танков, ко второй (бывшие в эксплуатации, в том числе требующие текущего ремонта) — 17 366. Остальные — требуют среднего или капитального ремонта, а то и не годные.
Разберёмся со второй категорией. Вроде весомая это цифра — 17 366. Посмотрим, из чего она состоит. 1 134 бронемашины — это танкетки Т27, 127 — бронированные сапёрные тягачи, 16 самоходных установок, 1049 устаревших химических танков в основном на базе Т26, 14 548 легких и разведывательных танков…
То есть среди великого множества указанных единиц наберётся едва ли полтысячи, сравнимых с немецкими, и в целом границы СССР к началу войны могло защищать чуть более трёх тысяч дееспособных и современных бронированных машин, а вовсе не та армада, о которой трубят «дилетанты».
То же самое и с самолётами. По данным сборника, на вооружении РККА на 22 июня 1941 года стояло, как выше говорилось 24 488 самолёта (стр. 242–243 сборника).
При этом из них исправными были 21 030 единиц, в том числе боевых самолётов — 16 052, а с боеготовыми экипажами — 13 211 ед.
Большинство данных самолётов были уже весьма устарелых моделей. Рассмотрим истребители. Из 9 881 истребителя исправными были лишь 8 611 ед., которые имели 6 585 боеготовых экипажей. Среди исправных истребителей числились такие устаревшие модели, как «Глостер» (видимо британский биплан «Глостер Гладиатор»), полутораплан И-5, выпускавшийся в 1932–1933 годах, биплан ДИ-6, выпускавшийся в 1936–1937 годах, И-15, выпускавшийся в 1934–1936 годах (598 ед.), И-15 бис 1938 года выпуска (473 ед.), И-153 «Чайка», сборка которых продолжалась до начал войны (2594 ед.). Все эти самолёты были к началу войны настолько морально устаревшими, что по итогам боёв на Халхин-Голе было признано, что они не могут биться на равных даже с японскими ВВС!
Ряд моделей самолётов были весьма устаревшими (например, И-16, выпускавшийся с 1934 вплоть до 1942 года, — к началу войны 3707 исправных ед.) и противостоять в бою немецким истребителям могли только под управлением очень опытных лётчиков.
Новых истребителей (ЛАГГ-3, МиГ-1, МиГ-3 и Як-1) согласно данным сборника, было всего 1 385 ед., из них исправных — 1 170. При этом для истребителей МиГ-3 и Як-1 не хватало 521 боевого экипажа, то есть не успели переучить необходимое число лётчиков.
Подавляющее численное превосходство советской авиации, которое навязывает читателю «Дилетант», попросту не вяжется с объёмами военного производства. Известно, что СССР с 1 января 1939 года до 22 июня 1941 года выпустил 17 745 боевых машин. Учитывая бурный прогресс в конструировании самолётов накануне Второй Мировой войны, принимать во внимание модели, выпущенные раньше, бессмысленно — к началу войны они уже безнадёжно устарели. Для сравнения, Германия только в 1940 году выпустила более 10 000 боевых самолётов, а в первой половине 1941 года — ещё около 5 500.
Может, «Дилетант» пояснит, откуда у СССР взялось четырёхкратное превосходство при вполне сопоставимых размерах производства?
Похоже, что журнал «Дилетант» включил в состав неисчислимых военных армад СССР вообще все наличные, выпущенные с 1917 года, бронемашины и самолёты. Тогда, исходя из этой логики, придётся учесть, что к концу первой мировой войны Франция изготовила только танков «Renault FT 17» 3177 штук. А всего союзники по Антанте в конце 1918 года располагали семью тысячами танков. К началу Второй мировой эта цифра должна была минимум удвоиться или утроиться — против всего лишь двух тысяч бронированных машин Вермахта, участвовавших в операции «Гельб».
Но почему-то французские историки не спешат учитывать танки двадцатилетней давности при анализе соотношения сил на 10 мая 1940 года…
Важным на войне также является степень подвижности войск, зависящая от их механизации. На начало войны в сухопутных войсках Германии, находящихся на Восточном фронте, находилось около 600 тысяч автомобилей и бронемашин. При этом на 20 июня 1941 года во всех советских вооружённых силах от Бреста до Владивостока насчитывалось 273 тысячи автомобилей, из них 257 800 грузовиков. Причём среди грузовых машин 151 100 (59%) составляли «полуторки» ГАЗ-АА и лишь 39% — более тяжёлые полноприводные машины. Из указанного числа в западных пограничных округах находилось 149 300 машин или 54,6% автопарка РККА.
Таким образом, к началу войны Германия (даже без стран-союзников Италии, Румынии и т. д.) превосходила СССР по количеству автотранспорта как минимум в 4 раза, а по качественным характеристикам — ещё больше («Александр Мельтюхов. Проблема соотношения сил сторон к 22 июня 1941»).
Вывод: ни о каком гигантском превосходстве и просто о превосходстве вооружённых сил СССР над вермахтом накануне войны не могло быть и речи. Это прекрасно понимали вожди по обе стороны намечающегося фронта, а также сторонние наблюдатели. На основании вполне трезвой оценки сил Сталин всеми силами старался отодвинуть сроки неминуемо приближавшейся войны, а Гитлер торопил своих генералов.
Это, кажется, уже давно признанный всеми солидными историками трюизм. Но «дилетантам», творящим историю в своих интересах, не нужна истина. Им нужно побольнее ударить нашу страну и унизить ненавистных им исторических деятелей.