Вчера лауреатом Нобелевской премии по литературе за 2015 год стала белорусская писательница Светлана Алексиевич. Премия присуждена с формулировкой «за многоголосное творчество — памятник страданию и мужеству в наше время». Относительно известный автор времен перестройки, Алексиевич в последние годы стала источником многих неоднозначных высказываний: О русских людях
Мы имеем дело с русским человеком, который за последние 200 лет почти 150 лет воевал. И никогда не жил хорошо. Человеческая жизнь для него ничего не стоит, и понятие о великости не в том, что человек должен жить хорошо, а в том, что государство должно быть большое и нашпигованное ракетами. На этом огромном постсоветском пространстве, особенно в России и Беларуси, где народ вначале 70 лет обманывали, потом еще 20 лет грабили, выросли очень агрессивные и опасные для мира люди.
О свободной жизни
Взгляните на Прибалтику - там сегодня совсем другая жизнь. Нужно было последовательно строить ту самую новую жизнь, о которой мы столько говорили в 90-е годы. Мы так хотели действительно свободной жизни, войти в этот общий мир. А сейчас что? Секонд-хенд полный.
О новых точках опоры для России
Ну уж точно не православие, самодержавие и что там... народность? Это тоже такой секонд-хенд. Надо искать эти точки вместе, а для этого - разговаривать. Как польская элита говорила со своим народом, как немецкая элита говорила после фашизма со своим народом. Мы эти 20 лет пребывали в немоте.
О Майдане
Они там, в Кремле, не могут поверить, что на Украине произошел не нацистский переворот, а народная революция. Справедливая… Первый Майдан вырастил второй Майдан. Люди сделали вторую революцию, теперь важно, чтобы политики ее опять не проиграли. Так за что же дали Алексиевич премию? Мнения ее коллег  Захар Прилепин, лауреат Букера, самы читаемый автор прошлого года в России: В сущности, могли бы дать Василю Быкову. В свое время он ненавидел Советскую власть, имел много вопросов к России, но он был великий писатель. И белорус. Но речь ведь не о литературе.  Для начала — в принципе не могли дать российскому писателю, даже Виктору Шендеровичу, потому что дать России в принципе нельзя. Поэтому: Евтушенко, Пелевин, Сорокин, Маканин, Искандер, Битов — любой из них мог получить, и право имеет, но такого себе мировой культурный истеблишмент не мог позволить.  Все российские западники, либералы и прогрессисты, которые сегодня ликуют, должны, наверное, отдавать себе в этом отчет: их презирают вместе со всей остальной Россией, но зачем им это понимать? Могли, равно как и Василю Быкову, дать в свое время Нобелевскую премию Виктору Петровичу Астафьеву.  Но тогда, в 1990-е, Россия никого не волновала уже. Слиняла и черт с ней. Пораженным в правах не дают.  Лет 5–6 назад я говорил и в Париже, а затем на лондонской книжной ярмарке (Лев Данилкин и Басинский сидели рядом, они свидетели), что Нобелевская премия вспомнит о русской литературе, как только русские подлодки начнут плавать возле Европы. «Дайте без подлодок», — шутил я.  Несколько раз я писал об этом в статьях: до тех пор пока Россия не претендует на звание сверхдержавы, ее нет. Я угадал. Большого ума не надо, чтоб это угадать. Без подлодок они не могут.  Поймите теперь: это премия — она от колоссального чувства унижения. Сначала эта Олимпиада, потом Крым, потом фактически вычленили из территории Украины ДНР и ЛНР. Теперь Сирия. Бомбы из Каспийского моря летят, куда хотят. Куда прикажут, вернее. Надо же как-то ответить. И вот в качестве ответа выбрали самый нелепый, самый убогий вариант: дать премию хорошей журналистке, которая более всего славна своими даже для людей ее убеждений на удивление банальными интервью с припевом: «Россия всех убила, убила, убила, всегда всех убивала и будет убивать, остановите это зло, эти рабы, они никогда не перестанут быть рабами, там Сталин и попы, и вы знаете, чем всё это заканчивается, и особенно я знаю».  Что ж вы печалитесь, друзья мои? Праздник же. Это какое-то потрясающее унижение Нобелевского комитета, который сам себя высек и осмеял. Мы всё понимаем: Бунин, Солженицын, Пастернак, Бродский. (Ни в коем случае не: Горький, Алексей Николаевич Толстой, Маяковский, Андрей Платонов, Анна Ахматова, Александр Твардовский, Леонид Леонов, Юрий Кузнецов, Валентин Распутин... Разошелся, еще Лимонова предложил бы.)  Из последних сил однажды разродились: Шолохов. Мы всё понимаем: кому, когда и на каких условиях отсыпали от щедрот. Но даже не этом скорбном пути случались казусы. Бунин — он всё равно какой-то… русофил. Его, кстати, почти не издают в мире. Зачем еще этот Бунин, там какая-то крепостная деревня всё время. Солженицыну дали — а он то «Россия в обвале» напишет, то «200 лет вместе». Бродский — и тот оказался империалистом и ксенофобом. Надо было дать такому персонажу, который ничего подобного сделать не сможет никогда. Евтушенко, Пелевин, Сорокин, Маканин, Искандер, Битов — любой из них еще может выкинуть определенный фортель, знаем мы этих русских.  А у Светланы Алексиевич подобная программа в голове отсутствует. И вот случилось это, так сказать, изощрение. Хотя, конечно, другое слово больше подходит. Писательница, но не писательница, русская, но не русская. То, что надо. От кислой тоски и обозленности «ум больной свело» у комитета. «А я вот сейчас вам назло ткну себе в глаз пальцем». Ну, ткни. Ткнул? Хороший у тебя глаз, сиреневый. На самом деле это премия — России. Ее независимости, ее влиянию, ее месту в мире. Мы можем и независимость потерять, и место упустить. Это ничего. Зато какая заявка.  Тридцать лет даже не собирались давать, а тут — всего год работы, и расчехлились. Слава Светлане Алексиевич, товарищи.  В день премии у меня было на редкость прекрасное настроение, хотя я и так не жалуюсь. Даже шампанского выпил. Мы сделали это. Кстати, хотите прогноз? В ближайший год премию дадут человеку какого-нибудь третьего или пятого пола. Так хорошо начали, надо продолжать в том же ритме... это, впрочем, уже не о России разговор. Если о России: ей тоже дадут. И не раз. Надо просто продолжать в том же духе. Где там наши подлодки, кстати? Эдуард Лимонов, писатель, политик, лидер партии "Другая Россия": Если раньше давали хотя бы по политическим причинам, то сегодня вручают всем подряд. Вы помните хотя бы одно большое имя за последние 20 лет? Я смотрю на эту премию как на потерявшие значения ордена. Она больше напоминает конкурс «Мисс Вселенная», только в Швеции на первый план выходят короли в глупых фраках и ботаники из жюри.  Алексиевич — очередная травоядная домохозяйка, получившая премию. Единственная работа писательницы, которая вызвала хоть какое-то оживление, — «Цинковые мальчики». Но это было в конце 1980-х, и книга давно устарела. Страсти вызывали Бунин, Пастернак, Шолохов и Солженицын. Даже когда получал Бродский, уже не было такого ажиотажа, — добавил Лимонов.  Думаю, Батька сегодня выпьет за ее здоровье — все-таки первая Нобелевская премия у Белоруссии. Тем более я недавно читал, что у них не такие уж и плохие отношения. Она же вернулась в Минск из Швеции. Сегодня Алексиевич не особенно выпендривается против власти. Характер у нее — не экстремальный. Она больше похожа на жалостливую мамашу, которая должна сидеть в Комитете солдатских матерей.