21.07.2018 - 7:30

Чтобы выполнить боевую задачу, авианаводчику нужно подобраться как можно ближе к расположению противника.

Этот боевой эпизод вблизи газового поля «Шаер» под Пальмирой действовавшему в качестве передового авиационного наводчика офицеру — его воинское звание капитан — запомнится надолго.

Дело было жарким июльским днём 2016 года, когда сирийская армия и ополченцы вели наступательные бои сразу на нескольких направлениях с целью выбить террористов с господствующих высот, тем самым расширив зону безопасности вокруг автомагистрали Дамаск — Пальмира и аэродрома Тифор.

Сначала было Забайкалье

Павел, так зовут нашего героя, родился и вырос в городе Ейске Краснодарского края, где расположено высшее военное авиационное училище лётчиков. Естественно, с детских лет он общался с будущими покорителями Пятого океана.

При умелой наводке «Грач» точно бьёт и неуправляемым оружием. Фото автора.

— Сколько себя помню, эти стройные, подтянутые, сильные и уверенные в себе парни в военной форме всегда вызывали у меня восхищение, — признаётся он. — Поэтому иного пути в своей судьбе не представлял.

После 9-го класса, уже окрылённый мечтой стать авиатором, юноша поступает в местную школу-интернат с первоначальной лётной подготовкой в надежде, что это повысит его шансы надеть курсантскую форму. Так и получилось. Проучившись в школе-интернате 10-й и 11-й классы, Павел в 2004 году поступает в Ейское высшее военное авиационное училище лётчиков по специальности инженер по управлению воздушным движением.

Пять лет пролетели, как месяц. И вот уже на его плечах лейтенантские погоны, а в душе стремление побыстрее досконально освоить свою первичную офицерскую должность, набраться практического опыта в работе с техникой и вооружением. Возможность для этого представилась, можно сказать, прекрасная: Павел получил назначение в Забайкалье в полк штурмовиков Су-25 на должность офицера боевого управления пункта наведения и целеуказания.

— Прибыл в полк, сдал зачёты, получил допуск на управление авиацией, и началась моя офицерская служба в степях Забайкалья, — по-военному лаконично и не без доли иронии обрисовал этот эпизод из своей офицерской юности капитан.

Между тем именно там, в Забайкальском крае, прошло его становление как авианаводчика. Помимо повседневной боевой учёбы, лётных тактических учений, авиаторов привлекали и на учения мотострелковых и танковых бригад с боевой стрельбой, которые проводились на полигоне Цугол. Кто бывал на этом полигоне, знает: там есть где разгуляться. Как правило, в ходе этих учений отрабатывалось взаимодействие разнородных сил и средств, и Павел, выполнявший обязанности авианаводчика, получил хорошую профессиональную подготовку.

Спустя два года его перевели к новому месту службы — в одну из авиационных частей в Сибири на должность офицера группы боевого управления пункта наведения и целеуказания. Там он получил повышение по службе и приобрёл ещё больше опыта в области управления авиацией. А потом офицеру предложили отправиться в командировку в Сирию.

Помимо сугубо профессиональных знаний и навыков, передовому авианаводчику нужны высокий порог психологической устойчивости и хорошая физическая подготовка

— Я отнёсся к предложению, как и положено офицеру, спокойно, — вспоминает Павел. — Правда, долго не решался сообщить о предстоящей командировке жене.

На вопрос о том, как супруга отнеслась к этому, когда узнала, ответил:

— С волнением. А как иначе? Говорила, что не представляет, как она с маленьким ребёнком будет без меня. Хотя моя супруга с детства знает, что такое военная служба, что такое приказ. Её отец — офицер запаса. Я думаю, он с ней тоже поговорил. Потом уже из Сирии я звонил, успокаивал, говорил, что мы там служим Родине, помогая сирийцам в укреплении их государства, законной власти, что местные жители благодарны нам за это.

В какой-то момент в ходе таких телефонных бесед я понял, что Лена не только понимает меня, но и разделяет мои взгляды и суждения.

Подчёркиваю это потому, что офицеру или рядовому контрактнику, который находится на войне, очень важно знать и чувствовать, что дома его понимают и ждут. По себе знаю, это прибавляет сил, оберегает от необдуманных или неосторожных действий.

Порог устойчивости

Мой собеседник — офицер центра боевого управления и взаимодействия авиации одного из объединений ВВС и ПВО с Сухопутными войсками. За его плечами две командировки в Сирию, где он выполнял задачи в качестве передового авиационного наводчика армейской и штурмовой авиации ВВС ВКС России.

В наших средствах массовой информации практически нет сведений о боевой работе этих специалистов. Они остаются как бы за кадром. Внимание снимающей, пишущей и вещающей братии в основном фокусируется на действиях авиации и результатах её применения, что, собственно, и вызывает наибольший интерес у общественности. Между тем знающие люди подтвердят: на войне в ходе боестолкновений с чёткими разграничительными линиями переднего края противоборствующих сторон ни один самолёт или вертолёт не поднимется в воздух без информации, исходящей от авиационного наводчика. А это значит, что он должен находиться на переднем крае.

Знающие люди подтвердят: на войне в ходе боестолкновений с чёткими разграничительными линиями переднего края противоборствующих сторон ни один самолёт или вертолёт не поднимется в воздух без информации, исходящей от авиационного наводчика

Обратившись к истории, нетрудно заметить, что в послевоенное время данная специальность стала востребованной у нас в 1980-х годах в ходе боевых действий в Афганистане, где практически все крупные операции проводились при участии авиации. Ветераны помнят: сначала боевые вертолёты и самолёты наносили бомбовые или пушечные удары по намеченному району действий, потом шла пехота, блокировала и прочёсывала местность. Но мало кто знал тогда, что этому предшествовала нелёгкая и опасная работа передовых авианаводчиков, которые вызывали авиацию и корректировали огонь.

Авианаводчик за боевой работой.

По рассказам ветеранов, авианаводчик в составе разведгруппы скрытно выдвигался на передовую, определял места сосредоточения противника, следил за его передвижениями и по радиостанции вызывал авиацию с указанием точных координат. Нередко передовых авианаводчиков забрасывали на вертолётах практически в расположение душманов. Понятно, что всё это делалось тайно, никто не был проинформирован об операции. Были даже случаи, когда в какой-то момент их, авианаводчиков, начинала обстреливать наша же артиллерия.

После вывода войск из Афганистана необходимость в таких специалистах отпала. Но, как оказалось, ненадолго. Уже в ходе первой чеченской кампании у нас появились офицеры боевого управления, которые, находясь на переднем крае, работали вместе с общевойсковыми командирами.

Так было и в случае с нашим героем: он порой наблюдал за противником даже без помощи технических средств.

— Иногда наш пункт боевого управления располагался менее чем в километре от позиций боевиков, — говорит Павел.

Что ж, таковы реалии фронтовых будней передового авианаводчика. Чтобы дать авиации точные целеуказания на объекты, которые по приказу старшего начальника необходимо уничтожить или нанести им максимальный урон, он действительно должен быть на переднем крае. Причём от его расчётов зависит не только точность удара, но и безопасность работы авиации в воздухе при осуществлении манёвренных действий: чтобы самолёты (вертолёты) не оказались в зоне поражения наших средств ПВО или не ударили по своим.

В обязанности передового авианаводчика также входит информирование экипажей о метеоусловиях, воздушной обстановке в районе предстоящих действий, о высоте, на которой следует подойти к целям, а ещё — наблюдение с помощью оптических средств или визуально за движением авиации на боевом курсе, выходом на цели и многое другое, что связано с обеспечением выполнения боевой задачи.

Понятно, чтобы работать в качестве такого «маэстро» на поле боя, авианаводчик должен не только многое знать и уметь, но и ко многому быть готовым морально и физически. Конечно, на переднем крае опасность угрожает всем, кто там находится. Но и здесь в первую очередь враг охотится за такими специалистами, как авианаводчики и корректировщики артиллерийского огня. Не случайно ведь у боевиков премиальные за ликвидированного авианаводчика такие же, как за сбитый самолёт. Так что, помимо сугубо профессиональных знаний и навыков, у передового авианаводчика должны быть высокий порог психологической устойчивости и хорошая физическая подготовка.

В этом плане мой собеседник требованиям вполне соответствует: он кандидат в мастера по двум видам спорта, в которых чрезвычайно важны сила и выносливость, а что касается психологической устойчивости, то об этом говорят результаты его боевой работы в Сирии. Если бы в какой-то момент у парня сдали нервы, его бы просто отправили на реабилитацию в госпиталь или санаторий, расположенные где-нибудь в окружении русских берёзок. Кстати, ничего предосудительного в этом нет. Все люди разные, и, оказавшись на войне, каждый по-своему переносит увиденное.

У Павла же, судя по всему, нервы железные. Только в ходе своей первой командировки в Сирию с мая по август 2016 года он осуществил под Пальмирой более 250 наведений авиации на цели, за что был награждён медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени с изображением мечей. Во время второй, двухмесячной, командировки в 2017 году — свыше сотни. Относительно того, приходилось ли испытывать чувство страха, капитан философски заметил: мол, чувство страха присуще всем психически здоровым людям, но оно не является трусостью, это всего лишь проявление защитной реакции человека в его стремлении выжить в боевой обстановке.

Счёт шёл на минуты

…Это случилось вблизи газового поля «Шаер» под Пальмирой. Пять боевых пикапов, рассредоточившись по фронту, в буквальном смысле летели на наблюдательный пункт, где находилась группа наших военных советников и специалистов. Одни боевики сидели за прицелами установленных на мчащихся в облаках пыли автомобилях крупнокалиберных пулемётов, готовые в любую секунду открыть огонь. Другие ощетинились автоматами и ручными пулемётами. А у некоторых даже были переносные зенитно-ракетные комплексы.

Здесь, справедливости ради, стоит заметить, что идея боевого применения такого рода нео-тачанок, как их окрестили журналисты, родилась не сегодня. Как свидетельствуют историки, уже в 1970–1980-х годах ни один вооружённый конфликт не обходился без использования противоборствующими сторонами полноприводных джипов, пикапов и грузовиков в качестве платформы для установки вооружения. Особенно это было характерно для конфликтов, где одной из сторон выступали иррегулярные формирования. А сейчас подобный транспорт есть и в регулярных армиях многих стран. В Афганистане, к примеру, на боевых пикапах передвигается большинство спецподразделений контингента НАТО, в том числе американцы.

Особенно широкое применение различные джипы и пикапы с пулемётами и другим вооружением на борту нашли на Ближнем Востоке. Автомобили при этом используются разные, но наиболее популярен пикап «Тойота Хайлюкс» (Toyota Hilux), который обладает достаточно высоким клиренсом, что повышает его проходимость. А рамная конструкция позволяет быстро превратить пикап в лёгкую боевую машину, установив на нём необходимое вооружение.

Офицеру или рядовому контрактнику, который находится на войне, очень важно знать и чувствовать, что дома его понимают и ждут

По отзывам специалистов, хотя такие автомобили и более уязвимы в сравнении с бронированной техникой, благодаря преимуществу в скорости они могут быстро прибыть в нужную точку, внезапно выскочив, скажем, из-за каких-то полуразрушенных зданий или из-за холма, нанести удар и также внезапно скрыться. В частности, именно такой партизанской тактики — «бей-беги» — и придерживались боевики в Сирии.

…В этот раз пикапы продвигались столь стремительно, что были уже в шести километрах, когда их заметили с наблюдательного пункта. Сколько времени нужно быстрому джипу, чтобы преодолеть такое расстояние? Минут пять, наверное…

Хотя ближайшие к наблюдательному пункту подразделения правительственных войск были предупреждены о возможной атаке боевиков, старший начальник всё же решил подстраховаться и подключить к защите позиций сирийцев и своего НП авиацию. Но тут встал вопрос: хватит ли нашим лётчикам времени, чтобы сработать в столь быстро меняющейся тактической обстановке?

Вопрос был адресован нескольким должностным лицам, находящимся на НП, и в первую очередь — передовому авианаводчику.

— Учитывая скорость передвижения боевиков на автомобилях, лимит времени, можно сказать, что тогда нам всем, кто был на наблюдательном пункте, повезло, — вспоминает тот эпизод Павел. — Скорее всего сирийские подразделения охраны, находившиеся вместе с нами на переднем крае, отбили бы атаку. Да и наши военные советники и специалисты помогли бы им. Только неизвестно, какою ценой это было бы сделано. А поскольку как раз в тот момент неподалёку в воздухе находились наши вертолёты — два Ми-24, Ми-35 и Ми-28, — я быстро навёл их на пикапы.

Обитателям НП действительно повезло. Известно, что поразить из вертолёта такую цель, как движущийся в облаках пыли на большой скорости легковой автомобиль, непросто. Но в этот раз в результате удара неуправляемыми авиационными ракетами три пикапа с боевиками были уничтожены сразу, а тех двух, что всё-таки сумели прорваться к наблюдательному пункту, встретили огнём бойцы подразделения охраны правительственных войск.

Остаётся только добавить, что это далеко не единственный случай, когда с помощью передового авианаводчика наши лётчики выручали тех, кто сражался на земле.

Продолжение следует

Чтобы придать больше конкретики разговору о сирийских командировках моего собеседника, я поинтересовался, что в его боевой работе там было самым трудным. Капитан ненадолго задумался и с присущей людям его профессии чёткостью в выражениях стал докладывать, загибая пальцы:

— Незаметно подойти к переднему краю, чтобы не быть обнаруженным противником. Разместить там пункт боевого управления…

— И насколько близко вы подходили к неприятелю? — попытался я развить диалог.

— По-разному. Самое близкое — около 1000 метров.

— А если противник всё же обнаруживал вас? Не важно при подходе к переднему краю или потом, уже в процессе работы?..

— Тогда он начинал миномётный обстрел, вёл огонь из стрелкового оружия, работали снайперы… Конечно, в таких условиях работать сложно, трудно, но поступает приказ, и ты обязан его выполнять.

— А как вы оцениваете результаты работы авиации после вашего наведения её на цели и корректировки действий в воздухе, и что это были за цели?

— Цели для поражения были различными — командные и командно-наблюдательные пункты, опорные пункты боевиков, склады с боеприпасами и горючим, колонны боевой техники и скопления живой силы, миномётные и зенитные средства…

Должен признаться, что рассказывал обо всём этом капитан без особого энтузиазма, как о каком-то обыденном, рядовом занятии. Зато, когда речь зашла о действиях наводимой им авиации, он буквально преобразился.

— Наши лётчики подготовлены отлично! — с жаром и, надо заметить, со знанием дела говорил Павел. — Они умеют воевать, потому что в последние годы в наших авиационных частях боевая подготовка ведётся на очень высоком уровне. Полёты проходят днём и ночью, как в простых, так и в сложных метеоусловиях. При этом для поражения целей применяется весь комплекс вооружения самолётов и вертолётов, а это значит, что лётчики ведут огонь противотанковыми управляемыми ракетами, из стрелково-пушечного вооружения, производят бомбометание по площадным и другим целям. Да и в принципе неподготовленный экипаж у нас не отправят на войну. Так что лётчики ниже 2-го класса не участвуют в боевых действиях.

Слушая этого опалённого войной молодого офицера, нетрудно было догадаться: зародившаяся в юношеские годы любовь к авиации по-прежнему живёт в его сердце. Между тем его служба в качестве авианаводчика продолжается. В ходе повседневной боевой учёбы и выполнения авиацией специальных задач, во время лётных тактических учений и учений с боевой стрельбой мотострелковых бригад Центрального военного округа Павел продолжает совершенствовать своё боевое мастерство по управлению армейской и штурмовой авиацией.

Задействованные на таких учениях войска применяют различное вооружение, и авианаводчик должен знать общую тактическую обстановку, порядок розыгрыша боевых эпизодов и последовательность нанесения авиаударов по времени, месту и целям. Лишь согласовав все эти вопросы с руководителем учения, он ставит задачу лётным экипажам и потом управляет ими от выхода на боевой курс, во время нанесения ударов и совершения манёвренных действий и до посадки вертолётов и самолётов после выполнения боевых задач. Как и на войне, Павел старается исключить какие бы то ни было ошибки в своей работе и учит этому подчинённых из группы боевого управления.

Есть ещё у офицера мечта — поступить в военную академию, которая, конечно же, откроет ему перспективы для дальнейшего служебного роста. Причём Павел признаётся: если сразу после окончания лётного училища он как-то не задумывался о служебном росте, то теперь, испытав себя в боевых условиях, смотрит на это по-другому.

И всё же я уверен: если будет нужно, он, российский офицер с высокой профессиональной выучкой, человек с железными нервами, с готовностью отправится туда, куда прикажут в качестве передового авианаводчика.

Тарас РУДЫК, «Красная звезда»

Читайте также: Кадры удара: Лётчик-снайпер ВКС России предотвратил прорыв террористов из Акербатского котла (ВИДЕО)