К северо-западу от города Хамы расположен один из центров сирийского христианства — город Скальбия.

Абсолютное большинство граждан здесь православные, что на контрасте с другими населёнными пунктами провинции выглядит очень необычно.

По обилию куполов, церквей, крестов и других христиансских символов Скальбия напоминает скорее западную Европу, но уж никак не Ближний Восток.

Город и его жители оказались на переднем крае войны с террористами. Боевики «Джебхат ан-Нусры»* (сирийской «Аль-Каиды»*) 7 лет пытаются прорваться в Скальбию и регулярно обстреливают её жилые кварталы из систем залпового огня.

Сегодня на вопросы корреспондента «Русской Весны» ответит человек, непосредственно руководящий защитой населенного пункта, глава Комитета национальной обороны Скальбии, Набель Эль-Абдалла.

— Набель, добрый день, благодарим Вас за то, что нашли время на общение с нами.

— Всегда рад, вы для меня желанные гости. Русским всегда рады в городе стойкости (мы сами так его называем), потому что во многом благодаря России мы выстояли и победим. Россия — это сталь, с помощью твердости которой мы справились со злом, пришедшим к нам извне. Я с удовольствием отвечу на ваши вопросы.

— Большое спасибо. Расскажите, пожалуйста читателям «Русской Весны», когда вы впервые оказались под ударом террористов?

— Самым тяжелым месяцем для нас стал май 2011 года. Боевики очень активно наступали и те силы, которые пришлось стихийно создавать для защиты, справлялись с большим трудом. Они были вооружены только автоматами Калашникова, крупнокалиберного оружия не было. К концу 2011 года был создан Комитет национальной обороны, а те, кто в нем состоял, приравнялись к бойцам Сирийской Арабской Армии. Тогда же государство стало поддерживать нас оружием и боеприпасами.

— Ополченцы Скальбии воевали только в ее пределах?

— Нет, наши бойцы участвовали во всех крупных операциях правительственных войск. Во время защиты города и на других участках погибли сто двадцать семь жителей Скальбии. Идлиб, Алеппо, Дейр-эз-Зор — везде присутствовали мои ополченцы.

— Сколько раз террористы пытались взять вас штурмом?

— Мы отразили шесть масштабных наступлений, в ходе которых боевики явно рассчитывали полностью овладеть городом. Количество менее серьезных атак даже никто не считал. Только в этом году мы остановили шесть джихад-мобилей, которые прорывались в Скальбию.

— Набель, когда и как Вы приняли на себя обязанности главы сил самообороны?

— С начала войны я занимался подготовкой спецназа. У меня была рота, которая воевала на фронте, я сам был ранен три раза. Сейчас я также командую ротой спецназа, которая входит в 5-й добровольческий штурмовой корпус, но четыре года назад из Дамаска мне пришло предложение стать начальником сил народного ополчения. Предыдущий начальник покинул город по неизвестным нам причинам, и я согласился.

— А чем Вы занимались до войны?

— Я занимался выращиванием овощей. Кроме того я владею автозаправкой и автомойкой. Сельское хозяйство требовало наличия транспорта, который очень пригодился в начале войны: я поставил на свои четыре пикапа ДШК и передал их нашим ополченцам.

— Сколько сейчас человек находится в Вашем подчинении?

— Около семисот. Кроме того, у нас есть крупнокалиберное стрелковое оружие, пушки, БМП и самоходные установки.

— Они все находятся здесь?

— Обстановка требует направлять их туда, где это необходимо. Мхарда, Идлиб, Абу-Саббра — они везде, где это необходимо. За годы войны мои бойцы стали очень мужественными людьми и отличными военными.

— Перед началом нашей беседы Вы показывали нам город, показывали церкви и произнесли замечательную фразу о том, что присягнули Башару Асаду в том, что в Скальбии никогда не перестанут звонить колокола. Когда началось полноценное сотрудничество между силами народного ополчения и правительством?

— Все, что у нас есть в плане вооружения и военной техники — это все благодаря армии и нашему правительству. Господин Асад распорядился поставить нам все необходимое вооружение. Государство помогало нам без промедления.

— Каковы сейчас основные задачи, стоящие перед силами самообороны?

— Вы наверняка знаете, что боевики постоянно обстреливают нас и соседние города реактивными снарядами. Сейчас наша основная задача — это наблюдение и передача координат для уничтожения этих мобильных групп. Кроме того, по мере сил мы решаем и гуманитарные задачи. Недавно, например, была приобретена санитарная машина. Теперь на очереди покупка пожарной техники.

— Я так понимаю, что нет смысла спрашивать о каких-то проблемах между вами и властями, связанных с религиозным вопросом?

— Понимаете, и у нас, и у соседней Мхарды, которая также полностью христианская, открытый фронт с Идлибом. Нет ни малейшего повода упрекнуть власть в какой-то предвзятости. Мы уже почти семь лет находимся на линии соприкосновения с противником, и всегда получали помощь вовремя.

— Вы уроженец Скальбии?

— Я родился здесь 38 лет назад и никогда отсюда не уезжал. Мой девиз: «Гордость или смерть». Пока сердце бьется, я это место не покину. Само название нашего города на арамейском языке означает «сопротивление».

— Чувствуется Ваше теплое отношение к своей малой родине. Мои следующие вопросы будут касаться как раз гуманитарной сферы. Как много горожан покинули свои дома за время войны?

— Как и везде — некоторое количество молодежи уехало, но я считаю, что это совсем небольшое число граждан. Мы привыкли друг другу помогать, и вопрос выживания перед гражданами не стоял, поэтому подавляющее большинство людей осталось.

— Много ли у вас беженцев из других регионов страны?

— Мы приняли у себя около четырех тысяч суннитов. Они уже несколько лет живут с нами, это очень хорошие люди. Ваш Центр примирения может подтвердить, что, когда происходила раздача гуманитарной помощи, в первую очередь ее получали беженцы, а потом уже нуждающиеся жители Скальбии.

— Часто задаю этот вопрос: на Ваш взгляд, что должно делать государство, чтобы интегрировать тех, кто начнет приходить в ближайшее время с войны? Особенно, если речь идет о людях, которые были на стороне боевиков и попадут под амнистию.

— Любить их.

— Это очень христианский ответ, и я его прекрасно понимаю. Но не кажется ли Вам, что, например, амнистия для тех, кто одумался и сложил оружие — это немного безответственная форма любви? Не слишком ли сильные поблажки дает руководство страны людям, которые выбрали в свое время не тот путь? Вопрос немного провокационный, я понимаю, но все же, ответьте, пожалуйста.

— До сих пор наш президент поступал мудро и правильно. Страна выходит из кризиса, и я верю, что он знает, что делает в этом вопросе. У Сирии сейчас громадная армия, и я не думаю, что люди, которым общество дает второй шанс, будут представлять для него угрозу. Повторюсь: интегрировать тех, кто оступился, можно только любовью. Есть разница межу теми, кто пришел воевать против нас из других стран, и теми, кто родился здесь.

Не хочу никого унизить, но я считаю, что люди, пришедшие с территории, например, Саудовской Аравии — это люди пустыни, и души у них, у ваххабитов, такие же сухие. Они приходят, видят нашу плодородную землю, все, что она рождает, и от злости начинают отрезать головы, издеваться над людьми, потому что сами всю жизнь прожили в пустыне со скорпионами. Те, кто родился здесь, лишены этой ярости, с ними можно договориться, их можно убедить.

— С чем связан Ваш образ? Вы всегда носите черный платок?

— Три года назад на входе в мой дом меня пытались убить. Террористы взорвали бомбу и обстреляли меня. Тогда все обошлось, но в память об этом я всегда ношу этот платок, который благословил наш митрополит.

— Набель, большое спасибо за Ваши ответы. Вы очень интересный человек, большой патриот своей родины, о котором приятно писать, и, я уверен, будет интересно узнать нашим читателям.

— Спасибо вам. Я от всего города благодарю вашего президента и ваше правительство. Через ваше издание хочу передать всему российскому народу, что в Скальбии живут те, кто искренне считают его родным народом и ждут россиян к себе в гости уже в качестве туристов. Надеюсь, что это будет возможно в самое ближайшее время.

Читайте также: