Эксклюзивное интервью Натальи Весельницкой, — российского адвоката, которая оказалась в эпицентре «шпионского скандала», разразившегося в американских СМИ после её встречи с Дональдом Трампом-младшим.

Откровенная беседа с руководителем информационного агентства News Front Константином Кныриком, — о пребывании в США, Акте Магнитского, «шпионском» скандале, заявлении Вильяма Браудера, лжи, которую придумали после смерти Магнитского и многом другом.

Пожалуй, одна из самых нашумевших странных историй о российском вмешательстве в американские выборы — история российского адвоката Натальи Весельницкой. Мы общались с Натальей Владимировной несколько раз, мы записали несколько интервью и пришли к пониманию, что нужно делать документальный фильм. Чтобы рассказать всю правду об этой ситуации, всю правду о встрече с Трампом, данное интервью — короткое — мы делаем как превью к будущему фильму…

— Наталья Владимировна, добрый день, о вас много написано в западных СМИ, много противоречивой информации. Все-таки — кто вы и что вы делали в США? Попали вы туда легально или нелегально?

— Здравствуйте, Константин. Можно просто — Наталья. Ну, во-первых, начну я с конца. Конечно, я легально попала в США. Сложно себе представить ситуацию, чтобы можно было пересечь границу, перелетая раз 30 «Аэрофлотом», каким-то образом нарушать границу США. Если есть какие-то варианты такого — то пусть расскажут те люди, которые говорят обратное.

В 2015 году мне и моему клиенту по вызову прокурора США госдепартамент отказал в визе, наши паспорта с ним удерживались шесть месяцев посольством США в Москве, а в последующем мы были вынуждены обратиться в суд. И суд обязал, скажем так, попросил правительство США в лице прокуратуры обеспечить наше пребывание в стране.

Нам были выданы так называемые неиммиграционные пароли. Пароль — это бумаги, которые выдает государственный департамент для того, чтобы лицо, которое требуется для каких-то целей государственного департамента, соответственно, пересекло границу Соединенных Штатов Америки. Мы по эти паролям ездили несколько раз, в конце концов, в начале 2016 года они были уже погашены, и по прилету обратно в Москву я обратилась в обычном порядке в посольство второй раз за получением визы.

Виза мне была выдана в 2016 году на три года, по которой я, в общем-то, и ездила. Поэтому я до сих пор не понимаю все инсинуации, которые сегодня плодятся в средствах массой информации, в сети Интернет. Это одна из небылиц, которыми наводнено сегодня все информационное пространство относительно моей личности, моего имени.

Я адвокат конкретного гражданина Российской Федерации Дениса Кацива, против которого в 2013 году правительство США по заявлению бывшего американского гражданина Вильяма Браудера подало иск в гражданском порядке о конфискации его активов, которые он приобретал с 2009 по 2013 год в Соединенных Штатах в Нью-Йорке.

Иск был основан на рассказе Браудера, который был одновременно также Браудером представлен в Конгрессе. На основании чего — на основании этого рассказа Браудера — Конгресс и принял закон, так называемый закон о верховенстве права имени Сергея Магницкого в 2012 году. Тогда же, в 2012 году, Браудер написал заявление — еще до принятия закона — написал заявление против моего клиента.

Министерство юстиции США в день подачи иска, еще до того, как мой клиент узнал об этом, заявило во всеуслышание, выпустило пресс-релиз о том, что это — первое дело, дело против моего клиента, дело, которое Соединенные Штаты Америки инициировали в рамках закона Магницкого. Что само по себе также является ложью.

— Закон Магницкого — это правовой вопрос или политика?

— Чистая политика. Чистая политика. Причем политика, я бы в данном случае сказала, грязная. Нельзя назвать хорошей вещью то, что основано исключительно на меркантильных интересах, на циничном отношении к жизни и смерти человека и на лжи ради сохранения свой собственной свободы, которую люди, которые инициировали этот закон Магницкого, очевидно, осознают, что могут лишиться.

— Работа в рамках дела вашего клиента — с какими трудностями столкнулась ваша команда?

— С правовой точки зрения у нас трудностей не было вообще никаких. Потому что как сам иск в самом начале был подан без поверки, без какого бы то вообще… хоть что-нибудь, чтоб с приличной точки зрения можно было бы назвать расследованием — этого не было проведено. Поэтому правовых аргументов у правительства не было.

Кроме анонимных справок людей Браудера и его рассказов. Это все. Поэтому мы были готовы к суду с самого начала, мы требовали суда присяжных с самого начала.

Правительство, видя нашу напористость и желание пойти в суд и рассказать, что нам стало известно, каждый раз придумывало разные предлоги и разны причины, по которым это дело очень долго затягивалось и не уходило в процесс.

И вот здесь началась та вещь, с которой мы каждый раз сталкивались — это информационная война, это первая часть. И вторая часть — это, конечно, политика. В Америке эти две вещи абсолютно связаны между собой. Абсолютно.

— Что сподвигло вашу команду, помимо юридических методов, начать все-таки общение с людьми, которым вам хотелось донести правду о законе Магницкого?

— Ну потому что по сути дела нас сами толкали в политику наши оппоненты. Правительство Соединенных Штатов, которое было представлено в нашем деле Министерством юстиции и конкретным прокурором Питером Харарой и его офисом Полом Монталини, каждый раз говорили в суде, в любом своем заявлении, письменном или судебных прениях, на протяжении трех лет, они всегда заявляли о том, что это дело — громадное дело о том как в Российской Федерации действует системная коррупция на самом высочайшем политическом уровне.

И что вот наши политики — американские — с этим уже разобрались, приняли закон Магницкого, разрабатывается списочный состав людей, которые нарушили те иные нормы, как им кажется. Составляются списки так называемого Магницкого, который, по сути дела, это вообще форменное надувательство собственного народа. Не нашего — американского.

Эта тема, которая висела в воздухе постоянно в течение всего процесса, нам указывала на то, что, видимо, правовых аргументов здесь никто от нас не ждет. А коль постоянно наши оппоненты процессуальные поднимают тему политики, постоянно тыкают законом Магницкого, постоянно апеллировали к истории, которую рассказал Браудер в Конгрессе и та далее, мы, естественно, начали искать, по их же, собственно говоря, так скажем, направлениям иные способы донесения информации о том, что это глобальная чудовищная ложь.

Которая, с одной стороны, породила вот это дело, против нашего клиента — такое маленькое дело, казалось бы. Но мы четко понимали и осознавали все, что путем этого дела, через судьбу и жизнь нашего клиента, что-то хотят сделать гораздо большее.

Читайте также: В Нью-Йорке автомобиль врезался в здание детского центра (ФОТО, ВИДЕО)

И вот осознание, что именно хотят сделать, а именно — это легализовать в Конгрессе в судебном порядке историю Браудера, которую он сначала рассказал в 2012 году в Конгрессе, Конгресс принял закон против Российской Федерации, переписал без проверки эту историю — им нужна была судебная легализация. Потому что я сейчас… Если еще какое-то время назад я думала, что они были введены в заблуждение, политики. Сейчас я уверена — нет. Они не были введены в заблуждение. Это четко спланированная организованная кампания по демонизации политического руководства страны нашей.

— С кем из видных политических деятелей, журналистов, общественников вы встречались помимо нашумевшей встречи с Дональдом Трампом-младшим?

— Значит, первая встреча была весной 2016 года здесь в Москве с руководителем подкомитета международного комитета палаты представителей Конгресса США с Даной Рорабахером. И с членами его команды, которые его сопровождали.

Значит, мы с ним поговорили, я ему объяснила, что, собственно говоря, происходило, на наш взгляд, с учетом доказательств, которые у нас есть. И попросила только об одном — что если это будет интересно вашему комитету, мы готовы приехать к вам, дать показания, представить все доказательства, и все. Мы хотели бы просто инициировать процедуру расследования в Конгрессе этих обстоятельств.

Одновременно с этим Дане Рорабахеру был передан фильм Андрея Некрасова. Это российский документалист, который такого либерального толка и был всегда очень ярым критиком и Кремля, и сегодняшней политической элиты страны нашей. Но в 2013 году, когда он начала снимать этот фильм, с участием Браудера, и в течение нескольких лет, пока он снимал, он понял, каков уровень лжи нагроможден этим человеком для собственных личных интересов.

И фильм в итоге вышел в том виде, в котором Браудеру и его команде был совершенно невыгоден, и началась атака уже на Некрасова. Но этот фильм действительно является такой взрывной волной для понимания того, что на самом деле происходило в этой истории. Насколько я знаю сегодня, не только Рорабахер посмотрел этот фильм. Этот фильм смотрели многие конгрессмены.

Именно поэтому сегодня у меня сегодня есть все основания полагать, что та ожесточенная война, которая сегодня устроена именно в Конгрессе США, она не просто так. Эти люди прекрасно осознают, что мне есть, что сказать в Конгрессе. Именно по этой причине, я так понимаю, меня там никто не хочет видеть сегодня.

Кода стало понятно, что без донесения истории, которую мы знаем, без донесения этой истории в Конгрессе США, народу США, мы не сможем пробить вообще в принципе мировоззрение наших процессуальных оппонентов — это Министерство юстиции Соединенных Штатов Америки. И

честно говоря, те вещи, которые мы узнали — они могли быть скрыты — я считала своим долгом донести не только для своей страны, что я, собственно, и сделала, задолго еще до любых встреч с любыми представителями политического истеблишмента американского. Я, соответственно, считала необходимым это же рассказать там, в Америке.

Через средства массовой информации это было сделать, как вы понимаете, невозможно, по той причине, о которой вам говорила выше, поэтому мы пытались найти выходы напрямую сразу на тех людей, которые бы заинтересованы были в Конгрессе услышать правду. Нам ничего не нужно — мы никогда не просили отменить закон, изменить закон Магницкого и так далее. Мы не просили это, мы просили — послушайте просто нас, просто услышьте альтернативную версию. И проверьте эту версию — больше мы ничего не хотим. Но не позволяйте себя использовать мошенникам — мы считаем их мошенниками.

И так считали не только я, российская гражданка и российский адвокат. Так считали американские адвокаты. Так считали американские граждане, которые работали в нашем деле, и погрузились также, как и я, до дна этой чудовищной лжи.

И вне политики мы были, с точки зрения того, кто кого поддерживал — демократов, республиканцев — это не имело для них никакого значения. Мы были только за правду, которая не может быть окрашена какими-то политическими взглядами.

Помимо Даны Рорабахера даже, честно говоря, я не запомнила имена этих конгрессменов, которые, в том числе, были, присутствовали на встрече здесь, в Москве — это еще два или три человека, и они слышали эту историю все. Но почему я запомнила Дану Рорабахера? Потому что это человек, который реально проникся этой историей, и 18 мая на слушаниях в международном комитете он даже внес поправку о том, чтобы убрать имя Магницкого из одного из законопроектов. И был, собственно говоря, подвергнут жесточайшей обструкции со стороны своих же коллег в этом комитете.

На информационном уровне мы встречались с представителями Wall Street Jornal, с представителями NBC. Кстати сказать, скорее всего, эти два издания, NBC и Wall Street Jornal — единственные, которые пытались осветить — и как идею, и как историю Браудера, Магницкого и так далее. Хоть как-нибудь, скажем, с точки зрения наличия совершенно другого взгляда на эти вещи. NBC вообще проводило собственное расследование этих обстоятельств и раскрывало собственные свои результаты этого расследования на страницах, вернее, в сети Интернет.

Также проходили ряд встреч с журналистами — это те журналисты, которые присутствовали у нас на судебных заседаниях. Конечно же, они подходили за комментариями. И уровень, в принципе, осознания журналистами того, что происходило в суде, он по ходу развития нашего дела, по ходу — чем больше говорили аргументов в процессе в Соединенных Штатах Америки, тем больше он их поражал, насколько я могла видеть это по их текстам.

Которые ушли от утверждений очередной раз лживой истории Браудера — в цитаты с его привязкой. Журналисты понимали, что эта история может быть рассказана не ими, а только в цитатах. Иначе они, в свою очередь, могут разделить участь и ответственность за распространение недостоверной информации.

— Нашумевшая встреча с Дональдом Трампом-младшим. Зачем она вам была нужна, какую цель вы преследовали и несли ли вы туда компромат на Хилари Клинтон, и в каком контексте там упоминался Фонд Зифф Бразерс, который финансирует демократическую партию?

— По сути дела, это та же, совершенно та же информация, о которой я говорила в Москве с Даной Рорабахером за два или за три месяца до встречи с Дональдом Трампом-младшим. Я не искала встречи с Дональдом Трампом-младшим, я не искала встречи ни с одним из кандидатов в президенты. Я, собственно говоря, как и мои коллеги в Америке, пыталась донести историю, которая нам стала известна, до политиков, до конгрессменов и до сенаторов.

В одну из встреч… Я собиралась в Америку лететь, поскольку у меня был назначен процесс судебный по делу очередной, и я поделилась с одним из своих клиентов о том, что я вот сейчас лечу, у меня там дело очень сложное, серьезное, я могу, скорее всего, очень надолго задержаться, потому что у нас там непонятно с каким исходом, у нас там пытаются отобрать адвокатов через дисквалификацию, ну и так далее.

На что мой клиент поинтересовался — это другой, это не Денис Кацив — поинтересовался, в чем проблема. Я говорю — вот такая ситуация, фактически нас втянули в огромную политику и мы сделали некоторые попытки донести все-таки это до Конгресса о том, что, скорее всего, и сам закон Магницкого, и люди, которые инициировали его, были финансово мотивированы. И мотивированы они были финансово, скорее всего, за счет денег, которые были украдены в нашей стране.

И соответственно там, в Соединенных Штатах Америки, когда они туда были перечислены, они не были задекларированы, с них не были уплачены налоги, в принципе, такой, знаете, «модус операндо» — как здесь, так и там.

В принципе, все велось к тому — к ответу на главный вопрос: почему Соединенные Штаты приняли закон? Когда нам стали понятны примерные ответы, когда мы стали понимать, что на самом деле происходило, я стала искать повод — и не только я, но и мои коллеги в Америке — искать повод донести эту информацию не только до Министерства юстиции Соединенных Штатов, но и до конгрессменов.

И, соответственно, одним из вариантов мне было предложено встретиться с Дональдом Трампом младшим, который, возможно, имеет связи с кем-то из республиканцев, чтобы он мог меня с кем-то познакомить, с кем-то переговорить, чтобы меня выслушали, либо выслушали наших американских лоббистов и так далее.

В общем-то, в принципе об это и шла речь, как перед организацией этой встречи, так и на самой встрече. А вот эти все истории про Голдстоуна, который написал, что, дескать, там какая-то встреча с королевским прокурором и вот приедет, значит, какая-то посредник, это все никакого отношения к реальным событиям не имеет.

Я приходила туда с той идеей и мыслью, о которой мы говорили. Я писала об этом справку. Эта справка у меня есть, я вам ее передала, вы можете ее опубликовать. Эту справку не хотят публиковать американские ваши коллеги, потому что она никак не укладывается в тот стереотип, который сегодня создан вокруг меня, моей деятельности там.

А там все очень четко написано — о чем я говорила и что я просила.

Поддержка, о которой я просила господина Дональда Трампа-младшего, рассказывая ему историю про Браудера, про лоббирование закона Магницкого, про ложь, которую придумали после смерти Магницкого Браудер и его технологи, которую приняли без проверки конгрессмены, о причинах, почему это все было принято без проверки, о тех преступных деньгах, которые пришли в Нью-Йорк в 2007 году, и с 2008 года начали финансироваться на демократическую партию.

На обе, кстати говоря, избирательных кампании господина Обамы, что также не могло не исключать, что эти же деньги также могли крутиться в фонде госпожи Клинтон. Особенно, с учетом того, что если мы откроем именно источники Соединенных Штатов Америки и посмотрим объемы финансирования — от кого шли, каким кандидатам, представителям какой партии — то мы увидим там и Зифф Бразерс, и Хэрмитаж Кэпитал, которые стали вкладываться именно в этом направлении, в политическом, чего они никогда не делали до этого.

До того, пока деньги из Российской Федерации не пересекли границу Соединенных Штатов. И пока Российская Федерация не возбудила уголовное дело по факту уголовного преступления относительно тех лиц, которые в итоге должны были привести наши органы к Соединенным Штатам Америки.

Поэтому на встречу с Трампом ничего, кроме того, о чем мы говорили сейчас и о чем я говорила с Даной Рорабахером, о чем говорили мои коллеги, встречаясь с журналистами и с представителями Конгресса и Сената в Соединенных Штатах — ничего более мы не говорили никогда.

И я не знаю на сегодняшний день ни одного человека, который бы был участником моих встреч либо встреч Рината Ахметшина, который был официально нанят в качестве лоббиста в 2016 году с нашей стороны, не знаю ни одного человека, который бы сказал, что мы лжем.

На меня посмотрели так очень внимательно и спросили: а есть у вас финансовые документы, подтверждающие, что вот эти украденные деньги Зифф перечисляли Хилари? Нет, откуда они у меня могут быть, это вообще не моя история. Насколько я знаю, об этих обстоятельствах наша генеральная прокуратура уже давно известила ваши органы, поэтому пусть они там разбираются, кто там куда чего перечислял, кому платили и так далее.

Мне нужна поддержка в Конгрессе на предстоящих слушаниях, которые были запланированы на 14 июня, то есть, там через пять дней. Что я завтра еду в Вашингтон и, соответственно, если бы была какая-то возможность с кем-то из конгрессменов переговорить, чтоб они выслушали и не сделали из этого какую-то там агрессию и так далее, просто — выслушали. На что мне было сказано: ну вы знаете, честно говоря, сейчас мы вам ничем не можем помочь.

Вот, собственно и все, на этом встреча была закончена, и мы разошлись.

Она была настолько пустой для меня, и настолько не просто нерезультативной — она просто реально утратилась в памяти. Нюансы и подробности этой встречи я начала вспоминать только после того, как на основе этой нелепой встречи американцы раскрутили мегакрутой шпионский триллер.

— Компромат на Хилари Клинтон?

— Ну если компроматом вы можете назвать предположение о том, чем она могла даже сама не знать и не ведать, что в ее фонде могут находиться преступные деньги, а это — способ легализации доходов, если это назвать компромат… Ну не совсем в моем понимании является компроматом. Это информация, которая требует проверки. Это совершенно не говорит о том, что Хилари Клинтон даже знала об этом. Поэтому здесь большая разница между тем, что я говорила и как кто это называет.

Я вам больше скажу: если бы у меня была возможность, эту же информацию донести до госпожи Клинтон, я ровно это же ей и сказала бы.

На самом деле, на самом деле, когда мне задали — когда же эта была встреча… я не могла вспомнить, настолько она прошла для меня так — бла-бла и все. Ни к чему не привела, мы друг друга не поняли, зачем вообще мы в принципе встречались.

Это сейчас уже стало понятно, почему он решил со мной встретиться — из-за вот этих совершенно непонятных писем Голдстоуна, к которым я никакого отношения не имела. Притом, что я Голдстоуна предупреждала письменно, что мне нужна поддержка в Конгрессе. И просила его разрешения, чтобы привезти с собой на встречу с Дональдом Трампом младшим Рината Ахметшина, который будет заниматься этими вопросами в Конгрессе.

— Мы готовим с вами большой документальный фильм. Расскажите, о чем он будет, как родилась идея и зачем он вообще и кому нужен.

— В этой ситуации, наверное, было бы правильно сделать не такое короткое интервью. Но, честно говоря, я так понимаю сегодня, осознаю, что никто в Соединенных Штатах Америки не заинтересован в моем рассказе. Ни прокуроры, ни ФБР, ни политики.

— Ни СМИ.

— Естественно, потому что СМИ — это абсолютное отражение политических процессов. Никто сегодня — ни республиканцы, ни демократы — не заинтересованы в правде. Каждый преследует свою цель — друг друга стравить. Я для них в данном случае очень выгодна стала с обеих сторон, использована в этой травле. Я думаю, что вы в состоянии сделать, в состоянии донести до народа США то, что знаю я. Если эту правду хотят так сильно скрыть их средства массовой информации и их политики.

У Эйнштейна, по-моему, такая фраза была хорошая, что если факты не подходят к теории — поменяйте фаты. Вот по этой матрице, по этому уравнению и выстроена вся та история, которую я знаю, которую я готова рассказать…

Читайте также: Из Пекина в Берлин за 20 часов: Россия, Беларусь, Китай и Казахстан построят самую грандиозную магистраль в истории человечества