Необходимость реформировать Евросоюз была очевидна еще по результатам финансового кризиса 2008/2009, резко усугубившего разницу в уровне экономического развития между Западной/Северной и Южной/Восточной Европой.
Долговая нагрузка на страны европейской периферии вкупе с невозможностью проводить единую монетарную политику в рамках всего Евросоюза по-прежнему являются одними из главных проблем ЕС, так и не решенных по итогам предыдущего финансового кризиса.
С 2014–2015, когда в мире началось новое геополитическое противостояние, а Европу захлестнули одновременно и миграционный кризис, и санкционное противостояние и волна терроризма, трансформация Евросоюза стала неизбежной. Наконец, когда в 2016 году Великобритания решила начать процедуру выхода из ЕС, а на президентский пост в США был избран Дональд Трамп, необходимость проведения системных реформ осознали уже не только лидеры ключевых стран ЕС, но и брюссельские евробюрократы.
Евроатлантическое единство ЕС и США с приходом Трампа дало очевидную трещину, что связано с вопросами финансирования НАТО (вашингтонская администрация настаивает на соблюдении нормы в 2% от ВВП для всех государств Альянса), ядерной сделки с Ираном, строительства газопровода «Северный поток — 2» и в целом санкционной политики в отношении РФ. В частности, о наличии разногласий с США по вопросам оборонной политики и невозможности обеспечить европейскую безопасность без России в августе 2017 года заявлял лично председатель Еврокомиссии (ЕК) Жан-Клод Юнкер.
Понимая, что Евросоюз стоит на пороге серьезных изменений, евробюрократия решила поступить по-комсомольски — если процесс не удается купировать, то его необходимо возглавить. Так, Юнкер выдвинул свой план трансформации ЕС, фактически оформив заявку евробюрократии на всю полноту власти и превращения Евросоюза в Соединенные Государства Европы (то есть, конфедерацию).
«План Юнкера», озвученный в сентябре в Страсбурге, предполагает углубление политической и экономической интеграции внутри ЕС, принятие в ЕС новых членов (очевидно, кандидатов из числа Балканских государств, но не Украины, как могли бы подумать майданёры; до 30 стран к 2025 году — хотя ЕС до сих пор не может в полной мере «переварить» принятые в 2004–2007 годах страны), создание единой армии ЕС, распространение Шенгенских соглашений на все страны ЕС, переход всех стран ЕС на евро (на сегодня в еврозоне 19 из 28 стран ЕС, европейские государства-карлики, Черногория и Косово) и введение поста министра финансов Евросоюза, объединение должностей председателя Совета ЕС и главы Еврокомиссии.
Шутка ли, но в случае реализации данных инициатив Юнкер сконцентрирует в своих руках огромные административные и финансовые ресурсы, что сделает нынешнего председателя ЕК наиболее значимой фигурой на континенте (срок его полномочий истекает в ноябре 2019, после чего возможно переизбрание на еще 5 лет).
Правда сомнительно, что эти амбициозные предложения будут реализованы. Едва ли ключевые страны ЕС, Германия и Франция, согласятся ограничивать собственный суверенитет в пользу брюссельской евробюрократии. Кроме того, крайне трудной в реализации выглядит идея перехода всех стран ЕС на евро; немецкая газета «Die Welt» и вовсе назвала это «абсурдом». Действительно, едва ли Польша, Чехия, Венгрия и Швеция согласятся на отказ от собственных валют, позволяющих им вести более гибкую денежно-кредитную политику и стимулировать экспорт.
А то, как Варшава, Прага и Будапешт умеют отстаивать национальные интересы и торговаться с Брюсселем, прекрасно видно на примере истории с беженцами, которых категорически отказывается принимать «Вышеградская группа». Польша вообще нашла прекрасный повод и кивает на украинцев, которые ударными темпами эвакуируются из «страны победившего Евромайдана».
В общем, «план Юнкера» поддержат разве что прибалтийские государства, элита которых всегда безропотно выполняла указания «старших товарищей» и искренне гордится этим; вместе с тем, в странах Балтии фиксируются чуть ли ни наивысшие в Европе показатели доверия к институциям ЕС и евроинтеграции как таковой — этакие еврооптимисты.
У канцлера ФРГ Ангелы Меркель, напротив, свое видение реформирования ЕС, идущее вразрез с мыслями о построении либерально-демократического рая за счет бюрократии. Видимо, Берлину все более обременительно содержать европейскую периферию, да и, как показал опыт последних 13 лет, политика кохезии (выравнивания) провалилась — вложив около 180 млрд евро в страны «Новой Европы», никакого выравнивания так и не произошло. Но в то же время, политика кохезии преследовала в значительной степени цель компенсировать европейской периферии потери от деиндустриализации в интересах промышленного капитала стран «ядра» ЕС. Деиндустриализация завершена, сельское хозяйство подорвано, страны восточной Европы и Прибалтики лишили промышленных флагманов, конкуренты уничтожены, а потому дотации из структурных фондов ЕС можно сворачивать.
Словом, меркелевская концепция «Европы двух скоростей» предполагает дифференциацию на передовые страны и догоняющие, а дальнейшая интеграция будет проходить прежде всего между государствами «ядра» ЕС.
Конечно же, против данной идеи взбунтовались страны Восточной Европы, рассчитывавшие, что «европейское солидарное счастье» будет вечным. Но о том, что с 2021 года, начала действия нового 7-летнего бюджета ЕС, дотации для восточноевропейских государств будут сокращены, говорят уже достаточно давно (к тому же, в связи с Brexit сократятся отчисления в фонды ЕС — а это порядка 11–14 млрд евро в год). Заметим, что уже в 2017 году по отдельным финансовым программам политики кохезии произошло перераспределение, что означало их уменьшение на 23,9%.
Есть также предложения президента Франции Эммануэля Макрона, представляющие собой нечто среднее между идеями Юнкера и Меркель. По задумкам французского президента, франко-германское ядро должно стать во главе изменений, к которым должны подтягиваться менее развитые страны, признавая успешность проводимых реформ. Предполагается создание единого министерства финансов Евросоюза, унификация части налогов внутри ЕС, создание общей европейской армии и совместного оборонного бюджета, интеграция образовательных процессов, также высказывалась идеи относительно ужесточения контроля за выделяемых европейской периферии дотаций, формирование единого парламента для стран еврозоны и общеевропейского агентства по делам беженцев.
К лету 2018 года «план Макрона» должен быть разработан окончательно при участии представителей всех стран ЕС и вынесен на утверждение европейских институций.
Наконец, можно просто продолжать плыть по течению, не предпринимая никаких шагов по реформированию Евросоюза. Но в таком случае в ЕС будут усиливаться тенденции к дезинтеграции; представляется, что заблуждаются те, кто говорит о выгоде России от дезинтеграции ЕС, мотивируя это прекращением санкционного противостояния. В целом же вопрос санкций имеет несколько аспектов.
В Евросоюзе имеется условное пророссийское лобби, выступающее за отмену санкций. Это Австрия, Венгрия, Италия, Словакия, Греция, Кипр. Кроме того, по итогам последних выборов в Чехии и Австрии усилились позиции евроскептиков из числа тех политсил, которых украинские СМИ упорно называют «друзьями Путина». Кроме того, последние заявления МИД Германии и Испании говорят о готовности постепенно снимать санкции с РФ по мере продвижения Минского процесса.
В то же время, как внутри ЕС (Великобритания, Швеция, Польша, Прибалтика), как и внутри России имеются лоббисты сохранения санкционного (в РФ — контрсанкционного) режима. К тому же, если в отношении РФ будут сняты европейские санкции, то никуда не денутся американские санкции, а они прописаны так, что под удар могут попасть европейские контрагенты, взаимодействующие с РФ. Да и совершенно понятно, что европейский капитал не восстановит в полной мере свои позиции на российском рынке по целому ряду объективных причин.
По всей видимости, ближайшие 2–3 года станут определяющими для континентальной Европы, и ЕС в том виде, который мы все знаем, перестанет существовать. Какой из предложенных вариантов трансформации будет выбран, покамест сказать однозначно нельзя. Но примечательно, что ни в одном из сценариев для Украины места в ЕС нет. Такая вот она, «поддержка всего цивилизованного мира».

По материалам