ШИПИЛИН Павел
Чем грозит нэньке законопроект о дискриминации русского языка
Когда стало известно, что в Верховную раду внесен проект закона о квотах передач на русском языке, великий журналист Матвей Ганапольский возмутился:
«Если кто-то подойдет ко мне, даже Порошенко, и скажет, на каком языке мне разговаривать в моем эфире с моими зрителями, это будет последний день моей работы в СМИ», — пригрозил ведущий телеканала News One.
Полагаю, после такого предупреждения Петру Порошенко пришлось срочно менять свой план подходов к прессе.
Хотя, если честно, на месте Петра Порошенко я бы к Ганапольскому все-таки подошел и выполнил его условие. Чтобы Ганапольский, в свою очередь, выполнил свое. И перестал мучить людей своими косноязыкими умозаключениями.
Ну да ладно, пусть оба великих деятеля сами между собой выясняют отношения. А мы вернемся к сути вопроса, ибо он вполне может коснуться и нас, россиян.
Согласно документу, зарегистрированному 27 октября, три четверти эфира радиостанций и телеканалов Украины будут обязаны вещать на мове, а выпуск печатной продукции на языках соседних стран вообще запрещается.
Лингвистическая проблематика не впервые становится предметом обсуждения депутатами укропарламента, а затем и всего общества. Однако после победы Майдана в 2014 году дискуссия перешла в практическую плоскость: первым законопроектом новой Верховной рады стал запрет на использование русского языка в официальном документообороте (позе правда, отозванный). Именно эта лингвистическая атака победителей «революции гидности» привела к гражданской войне на Донбассе.
О том, что язык не представляет опасности для независимости страны, написано немало. Упрямое внедрение властями одного из диалектов русского языка в качестве государственного не имеет даже политического смысла — Австрия, например, или огромная часть Швейцарии говорят по-немецки, однако Германией себя не считают.
Украинский язык — не более чем вековой комплекс неполноценности, которым страдает Галичина, имеющая сегодня большой вес в Киеве. И она его зачем-то переносит на остальную часть страны, хотя остальная часть страны этим комплексом как раз не страдает. Очевидно, что агрессия, с которой галичане настаивают на переходе остальных сограждан на мову, приведет и уже приводит к отторжению, а вовсе не сближает громадян незалэжной.
Как только регион выходит из-под киевско-львовской опеки, он первым делом переходит на русский, а мову воспринимает как язык оккупанта. Так произошло в Крыму и на Донбассе, та же ситуация ждет и остальную Новороссию, если она отделится.
Мова — вовсе не индикатор патриотизма, как по наивности пытаются представить проблему свидомые украинцы, далекие от геополитических проблем. Это, наоборот, свидетельство незрелости государства, его неготовности существовать независимо, неуверенности в завтрашнем дне. Ведь тем же австриякам немецкий язык не мешает чувствовать свою суверенность.
Зато на этом квазипатриотизме легко играют внешние акторы. А наши маленькие небратья им с удовольствием подыгрывают, повышая напряжение в обществе на пустом месте. Разные исследования упрямо демонстрируют, что русским языком активно пользуются три четверти населения, когда они выбирают удобство.
Например, в 2008 году при заполнении анкет американской соцслужбы Gallup три четверти опрошенных. Те же три четверти проголосовали за русский язык полновесной гривной — по некоторым данным, 80 процентов клиентов банкоматов на Украине в меню выбора языка кликают «русский» и лишь 19 процентов предпочитают «украинский». Оставшийся один процент выбирают «английский».
И это притом, что после отделения Крыма и провозглашения ДНР / ЛНР было бы логично предположить, что статистика покажет другое соотношение.
Зачем же депутаты Верховной рады упорно пытаются сломать хребет населению? После обнародования деклараций власть имущих, кратного повышения тарифов на жилищно-коммунальные услуги, закрытия сотен предприятий публика и без того готова взорваться — стоит ли усугублять положение?
Было бы ошибкой списывать упрямство националистов только на их глупость. Атака на русский язык нужна именно для того, чтобы канализировать общественное настроение, связанное с реальными житейскими проблемами. Пусть обсуждают квоты на мову, а не ноют про холод в квартирах и пустые кошельки.
Есть цель и посерьезнее. Украина стала исключительно милитаристским государством, способным существовать только в условиях войны. Управление страной в условиях мирной жизни новой власти просто не потянуть, для этого требуются совершенно другие навыки и другие задачи. Значит, нужно военное или хотя бы чрезвычайное положение.
Причем, в данном случае речь не только и не столько о провоцировании России на военные действия — такие игры могут рано или поздно кончиться плохо для самих провокаторов. Они это понимают. А вот взбудоражить русскоязычные регионы, что удалось в 2014 году в Луганске и Донецке, вполне возможно.
Карательные батальоны не могут победить восставший Донбасс, но им по силам справиться с сотнями тысяч русскоязычных «сепаратистов», окопавшихся в других новороссийских регионах — Харькове, Днепропетровске, Одессе. И даже, как мы видим, в Киеве. Однажды лингвистическая провокация уже сработала и привела к затяжной гражданской войне, не прекращающейся по сей день. Почему же не использовать повод еще раз?
Матвей Ганапольский получил изрядную порцию негатива на форумах и в соцсетях. У свидомых патриотов есть масса способов заставить любого полюбить мову.
Павел Шипилин