БЕСЕДИН Платон
23 февраля для Севастополя — двойной праздник. Это День защитника Отечества и это же День народной воли. Впрочем, почему только для Севастополя? Полагаю, что правильнее говорить — и официально зафиксировать эту дату — для всей России.
23 февраля 2014 года произошло не просто важнейшее историческое событие, но смещение гигантских тектонических плит. Люди продемонстрировали, что Россия для тех, кто находится вне её, не только не пустой звук, но нечто сакральное, важное. И севастопольцы, действительно, проявили народную волю, показав, что они сами способны творить историю.
Неслучайно именно Севастополь стал энергетическим локомотивом Русской весны. Севастопольцы не только вышли на площадь Нахимова, записались в отряды самообороны, патрулировали улицы, но и на автобусах отправлялись в другие города Крыма, чтобы там насытить и возглавить активистское ядро. И такой образ действия, такой порыв напрямую вытекали из севастопольской истории, где раз за разом, век за веком Россия обретала новые смыслы: от Крещения Владимира через Крымскую войну к подвигу в Великой Отечественной Войне.
Крымскую весну, прежде всего, обеспечила преемственность подвига, которую чувствуешь на севастопольской земле. Это, действительно, город, рождающий героев. Любая знаковая точка на карте Севастополя хранит память о подвиге нескольких поколений. Михайловская батарея: здесь во времена Крымской войны располагался госпиталь, где работали первые в мире сёстры милосердия, наши русские девушки, и здесь же, чуть менее, чем через век, несколько сотен бойцов прикрывали отход Красной армии с Северной стороны. Или Инкерман, куда в каменоломни был сослан Климент Римский, а уже через десятки веков в тех же каменоломнях, точно подвижники, ютились, жили, учились, работали защитники времён Великой Отечественной войны.
Севастополь — это своего рода эстафетная полоса, на которой передаётся память о подвиге, обеспечивая связь одного поколения с другими. Опять же неслучайно на первом памятнике города — памятнике Казарскому и бригу «Меркурий» — значится: «Потомству в пример». Эти слова вспоминал адмирал Корнилов, отправляющийся на свой последний бой, на Малахов курган, который, как писал Симонов, под хриплый барабан штурмовали рыжие британские солдаты. Умирая, Владимир Алексеевич произнёс ещё одни знаковые слова: «Так отстаивайте же Севастополь!» Позднее именно их будут вспоминать защитники города в Великой Отечественной войне. Ими же станут руководствоваться участники Крымской весны.
День народной воли в Севастополе — это, прежде всего, день торжества памяти. И, пожалуй, это самое главное из того, чему научили город и Крымская весна Россию. Ведь много споров, много конфликтов у нас случается именно вокруг нашего общего прошлого. «Красные» по-прежнему сходятся с «белыми», и столкновение с прошлым взрывает настоящее, тем самым создавая разрывы. Севастополь же учит целостному восприятию истории, тому, что память должна фокусироваться на моментах не разделяющих, но объединяющих. Чтобы достичь единства в будущем.
Сейчас историю Крымской весны пытаются растрепать, переписать под себя. С одной стороны, бесконечная задавленность социальными бедами с акцентом на том, что после 2014 года Россия стала жить хуже. С другой, попытка гротескной героизации российской армии, действия которой, безусловно, необходимо помнить, но не превращать эти благодарные воспоминания в огромный пластиковый монумент.
Ведь главное — поступки простых людей. Тех, кто в самом Севастополе, в условиях безвременья, сохранил память о предках, об их наследии, не выбелив из себя героическую историю, не сведя её до безжизненных выцветавших фотографий. И тех, кто откликнулся на их зов уже на «материке», приняв колоссальный энергетический заряд, испытав созидающую гордость за соотечественников. Полагаю, что это один из главных уроков Крымской весны, который надо помнить. Тем более, в День народной воли. Помнить, что историческая память программирует настоящее, определяет поступки людей и заставляет их быть лучше, чем они о себе думали.
И вместе с тем важно помнить, что движение Севастополя к России 23 февраля 2014 года было не вопреки, а благодаря. Бесстыдное и глупое упрощение, будто горожане бежали от страшного бандеровского ига, от ненавистной Украины. Но последней тогда в принципе не существовало — жили как жили, не хуже других. А бандеровское иго больше работало на «материковую» публику. Изнутри всё смотрелось иначе. Изнутри был увиден шанс изменить то, что изменений требовало, дабы восстановить полноту исторической справедливости. Не назло Украине, не вопреки ей, но для блага России.
Я не идеализирую сейчас, ни в коем разе. Несомненно, был существенный процент тех, кто воспринимал Крымскую весну как трамплин в лучшую жизнь — за пенсиями, зарплатой и колбасой. Таких было не мало. Но хватало и тех, кто, поверьте, выходил на улицы и был готов, точно защитники Сапун-горы или Малахова кургана, стоять до конца — стоять не за себя, но за других, прежде всего, за своих потомков. И многие из них знали проблематику Российской Федерации. Но шли домой, чтобы сделать Родину лучше.
Отнять всё это значит уподобиться тем, кто давно уже превратился в гидр, открывающих рот, чтобы перемолоть очередную подачку и, переварив, выбросить её вон. Значит уподобиться тем, кто воспринимает севастопольскую историю как нечто сугубо политическое; ведь подлость в этой истории — исключение из неё надежд и воли людей, сведение её к банальной игре в геополитические шахматы. Но ещё страшнее уподобиться тем, кто воспринимает севастопольские события как бравурный марш. Именно так, к слову, полтора века назад представляли себе и Крымскую войну, но Лев Толстой, опять же из Севастополя, показал другую — единственно верную — сторону, где подвиг будничен, и многое, если не всё, зависит от воли человека. Крымская весна — это не сиюминутная победа. Это история о чём-то большем, том, что растянуто на века, и лишь со временем мы сможем осознать, что на самом деле произошло, и для чего всё это было. И тут, как писал Борис Пастернак, пораженье от победы ты сам не должен отличать. Ведь такова вся история Севастополя: оба раза город был сдан, но в народной памяти он остался как символ мужества и героизма, символ победы воли и духа над обстоятельствами.
23 февраля — это день, когда разрывы сокращались и исчезали, и устанавливались связи: между прошлым и будущим, «материком» и островом, народом и властью. В той ситуации Владимир Путин мог делать вид, что не слышит голоса миллиона людей, но он предпочёл услышать и дал России новую судьбу — плохую или хорошую, увидим, но, однозначно, новую, свою, ту, где не всё расписано по чужим нотам. Оборванная нить восстановилась, а следом стали восстанавливаться и другие нити, сплетаясь в рубашку, точно для новорождённого, а дальше — взрослеть, мужать, проходить испытания. Дальше, в общем-то, другая история, но рождение уже случилось.
И сплетённая в Севастополе рубашка может стать для России смирительной, а может счастливой. Но важно — то, что решать нам. Для этого сначала надо было родиться. Чтобы прожить свою жизнь. Ту, что у нас попытались отнять. 23 февраля мы вернули её себе снова.

Источник