ТАЛЯРОНОК Иван
Как последовательный русский националист и консерватор я убеждён, что нет сегодня ничего более вредного для нашего народа, чем антикоммунизм.
«Трудно идти вперёд с головой, повёрнутой назад». Этот старый афоризм очень кстати прозвучал на состоявшемся 1 ноября очередном Всемирном Русском Народном Соборе.
Тема этого представительного форума была заявлена как «Россия в двадцать первом веке. Исторический опыт и перспективы развития». Судя по названию, следовало ждать разговора о грядущем, о технологиях будущего, о русских стратегиях движения вперёд. Но, паче чаяния, мало кто из ораторов говорил о наступившем столетии и почти никто, кроме самого Патриарха, не заглядывал вперёд дальше, чем на одну президентскую каденцию. Зато добрая половина людей, побывавших на трибуне, с жаром рассуждала о событиях столетней давности, ругая Октябрьскую революцию и созданный ею строй.
Особенно рьяно оттоптался на коммунизме Жириновский, который, по традиции, всюду выступает сразу после Зюганова и прилежно выполняет единственную задачу: смазать своего главного оппонента. Жириновскому аплодировали сильнее, чем всем остальным выступавшим — в собранных овациях он уступил только Патриарху. А ведь лидер ЛДПР ни слова не сказал про завтра, только ругал советское вчера и октябрьское позавчера. Есть ли логика в этой непрекращающейся борьбе с призраком коммунизма?
В уставе ВРНС написано, что это организация, представляющая интересы русского народа. Русский народ — понятие широкое, сюда входят люди самых разных взглядов. Не зря и Зюганову, и Жириновскому место нашлось. Но, как правило, на Соборе преобладают те, кто считает себя националистами и консерваторами. По европейским меркам это называется «правые». По тем же европейским меркам «правым» положено быть против «левых», то есть против коммунистов. Значит, антикоммунизм соборного большинства вполне логичен?
Я также считаю себя националистом и консерватором. Националистом — поскольку во всех политических раскладах для меня на первом месте стоит судьба русского народа (в широком смысле — великороссов, белорусов и украинцев). Консерватором — потому что обеими руками за эволюционное, преемственное развитие, против революционных метаний, против разрушения «старого мира». Так вот, как последовательный националист и консерватор я убеждён, что нет сегодня ничего более вредного для русского народа, чем антикоммунизм.
Русский националист не должен быть антикоммунистом хотя бы потому, что никогда русский народ не поднимался так высоко между народами Земли, как в годы СССР.
Русский консерватор не должен быть антикоммунистом хотя бы потому, что до сих пор костяк нашей экономики составляет то, что построено в СССР. И ещё потому, что до сих пор основу русского бытового уклада составляет уклад, сложившийся в СССР. Основу нашей культуры,- от детских стихов и мультиков до песен и кинолент,- составляет культура, созданная в СССР.
До сих пор каждый русский — в огромной степени советский. Потому борьба против советского неизбежно становится борьбой против русского.
На Украине и в Прибалтике это проявляется со звенящей ясностью. На борьбе с советским наследием строится вся русофобская стратегия официального Киева, официального Таллина, официальной Варшавы. На этой борьбе строилась вся русофобская стратегия Северо-Атлантического блока в период разрушения СССР, и на ней же строится сейчас. Жаль, что этих очевидных фактов не хочет видеть значительная часть российских патриотов, невольно подыгрывающих нашим заклятым врагам.
Коммунистическую эпоху нельзя выкрасить одним цветом. В ней соединились огромная разрушительная энергия революции и огромный созидательный проект социализма.
С разрушительной революционной стихией, с предательством армии, с ненавистью к старой России, с отрицанием прошлого — русский патриот, националист и консерватор, конечно, мириться не может. Эта нигилистическая энергия, особенно характерная для раннего периода советской власти, для нас абсолютно неприемлема.
Но всякий, кто топчет сегодня великий советский проект; всякий, кто унижает великую страну СССР, построенную нашими дедами — сам становится на путь революционного нигилизма и уподобляется большевицкому агитатору, проклинающему царскую Россию. Встав на этот скользкий путь, мы уже пережили величайшую геополитическую катастрофу в 1991 году, и можем пережить ещё одну.
Для того, чтобы в душах миллионов русских удалось разжечь ненависть к стране, где мы все родились, понадобился великий миф. Это миф о небывалом процветании, на пороге которого Россия якобы стояла в начале ХХ века и которого лишила нас советская система.
Конечно, утверждать, что дооктябрьская Россия принадлежала к богатейшим странам мира, было бы слишком нелепо — хотя и такие нелепицы на просторах рунета нередки. А вот то, что наша Родина накануне революции развивалась семимильными шагами, и вот-вот должна была догнать и перегнать своих западных конкурентов, приходится слышать сплошь и рядом.
Как бы ни был этот миф приятен для национального самолюбия, он ни в коей мере не соответствует действительности.
Цифры, которые я буду приводить ниже, взяты отнюдь не из обкомовского справочника «В помощь агитатору» — хотя эти советские справочники, при всей их идейной ангажированности, были всё же гораздо объективнее иной современной псевдонаучной макулатуры. И всё же для разговора об успехах отечественной экономики до и после семнадцатого года советская сторона — свидетель слишком заинтересованный, слишком односторонний. Поэтому мы будем оперировать исследованиями экономистов из Кембриджа и нидерландского университета Гронинген, а также экспертов Организации экономического сотрудничества, которые изучали проблему пятнадцать лет назад, когда никакой политический заказ — за или против СССР — уже не был актуальным.
Так вот, беспристрастные цифры свидетельствуют — в начале ХХ века Россия не догоняла страны Запада, а увеличивала отставание от них.
В 1870 году душевой ВВП России составлял около 46% от среднего душевого ВВП западноевропейских стран. На каждого русского приходилось 940 долларов (в ценах 1990 года) произведённой продукции, на каждого западного человека — 2040 долларов. Почти полвека спустя, в 1913 году, этот разрыв увеличился. Накануне Первой мировой войны уровень жизни в России составлял только 37% от среднего западного — 1490 против 3 990 долларов. Как видим, благосостояние западных людей за предреволюционные десятилетия выросло почти вдвое, а благосостояние русских — менее чем на две трети. О каких семимильных шагах, позволяющих вот-вот догнать и перегнать Запад можно тут вести речь?
Обратите внимание, создатели вышеупомянутого мифа часто оперируют отдельными показателями: вот как продвинулась Россия по сбору ржи, вот как продвинулась Россия по выделке ситцевых тканей или по сборке паровозов! Порой эти показатели впечатляют, но они слишком узки, чтобы составить цельное впечатление. А приведённые мной цифры (их можно найти в издании Оксфордского университета за 2007 год: Angus Maddison, «Contours of the World Economy, 1–2030 AD. Essays in Macro-Economic History») носят интегральный характер, то есть сравнивают всю экономику целиком, вместе с рожью, ситцами, паровозами и всем-всем-всем прочим.
Правда, есть один выборочный показатель, значение которого в экономике начала ХХ века было поистине ключевым. Это производство стали. Так вот, с 1900 года до Первой мировой войны выплавка стали в Германии выросла на 10 миллионов тонн, в США — на 20 миллионов тонн, а в России — всего на 1,5 миллиона тонн. Как видим, отставание в производстве важнейшего стратегического материала становилось критическим. Это сыграло свою роковую роль в неудачных войнах начала века, как с Японией, так и с Германией.
Тем не менее, грустные выводы о нарастающем отставании не должны быть превращены в обвинительный вердикт, выносимый царской России. Наша страна до революции развивалась среднемировыми темпами, сохраняя приблизительно среднемировой уровень производства и потребления. В это время в окружающем нас мире происходили два противоположных процесса: с одной стороны — опережающими темпами рос Запад, с другой — проваливался вниз, всё более отставая не только от западных, но и от среднемировых показателей, порабощённый мир колоний и полуколоний. Механика этого расслоения проста и наглядна — западные нации получали дополнительные прибыли за счёт ограбления завоёванных ими стран. Эти колониальные прибыли выступали настоящим допингом в мировом экономическом соревновании.
Царская Россия держалась в середине, потому что: во-первых, не участвовала в ограблении завоёванных народов и, во-вторых, никому не позволила завоевать и ограбить себя. И за первое, и за второе наши предки достойны уважения, а не порицания.
И всё же вызов хищного Запада становился всё более угрожающим. Его аппетиты росли, Африка и Индия уже были обглоданы до косточек, надломленный в годы опиумных войн и боксёрского восстания Китай с аппетитом доедали державы-победительницы. Из больших и лакомых кусков на планете оставалась только Россия. Увеличивающееся отставание от западных наций превращало нашу страну во всё более привлекательный объект для колониальной экспансии. Нужен был ответ, позволяющий сократить отставание и превратить Россию в неприступную крепость. Надо признать, что советский проект оказался таким необходимым ответом.
Возвращаемся к цифрам голландских и британских экономистов. Между 1913 и 1950 годами душевой ВВП в Советской России вырос в два раза, до 2840 долларов (в ценах 1990 года). В соревновании с совокупным Западом наша страна поднялась с 37% до 46%. Впервые в русской истории душевое производство в нашей стране поднялось выше среднемирового уровня, причём не на какую-то скромную величину, а на целую треть (2840 против 2150).
Вдвойне достойно уважения то, что все эти успехи были достигнуты в период, на который пришлось две кровопролитнейшие войны. Но даже войны не помешали Советской России сделать мощный рывок вперёд. А если сравнивать наш душевой ВВП не с совокупным Западом, часть которого благополучно отсиделась за морями, а только с западноевропейскими странами, тоже затронутыми войной (хотя и не в такой степени, как СССР) результат получится ещё более убедительным. В 1950 году душевой ВВП СССР составлял уже 62% от душевого ВВП капиталистических стран Европы. В частности, по выплавке стали СССР опередил Францию, Англию и Германию, хотя по динамике начала века на это не было никаких шансов.
Никогда с начала колониальной эпохи Россия не подходила так близко к европейскому экономическому уровню. Начиная с первых каравелл, нагруженных серебром и золотом инков, европейцы неуклонно уходили вперёд, в отрыв. Только с первой пятилетки мы начали их догонять, стремительно сокращая отставание. Правда, это приближение было обеспечено не за счёт балыка, паюсной икры, французских булок и цыганских шалей, а за счёт самолётов, электростанций, танков и тракторов. Но вряд ли кто возьмётся доказывать, что такой выбор — ставка на технологии, обеспечивающие стратегический паритет — не был оправдан.
Если секретом западного экономического «чуда» стало ограбление колоний, то секрет советского экономического рывка тоже прост и очевиден. Те средства, которые до революции обеспеченный класс тратил на роскошь и вывозил за границу, при коммунистах были вложены в развитие передовых технологий. Никакой мистики, просто общенациональные интересы были поставлены выше личных интересов элиты.
Это одна из самых сильных сторон советского проекта, которой нам так не хватает для ускоренного развития сегодня. Чтобы Россия сегодня не проиграла очередной тур соревнования с Западом, критически важно взять миллиарды, которые тратятся на роскошь и вывозятся,- и вложить их в НИОКР. Без этого наше отставание обеспечено. А мы, вместо того, чтобы взять на вооружение успешный опыт своих дедов, с яростью революционных фанатиков ругаем созданную ими великую страну. Да ещё тешим друг друга сказками о молочных реках с кисельными берегами, которые якобы уже текли нам в рот, и которые отняла у нас советская система. Бессмысленное и беспощадное отрицание прошлого, недостойное русских консерваторов.
А ведь в это самое время, пока мы второй раз разрушали старый мир до основанья, наши восточные соседи, не впадая в революционный раж, не отрекаясь от прошлого и не отказываясь от сильных сторон коммунистического строя, провели плавные реформы с национальным лицом и добились выдающихся успехов.
Современный антикоммунизм, которым нас пичкают, всего лишь пропагандистский инструмент, нужный, чтобы предотвратить новый технологический рывок России. Кому он выгоден? Прежде всего, нашим западным конкурентам и доморощенным олигархам, вывозящим капиталы за рубеж. Что-то перепадает от них и политическим трещоткам, включившимся в антикоммунистический хор — хотя большинство трещит просто по недостатку разумения.
Советское прошлое — такое же наше родное национальное прошлое, как и царское. Нужно не отвергать это прошлое, не порочить его, не поливать ушатами грязи, а взять из него всё ценное и успешное, чтобы применять дальше.
А вот революционный пыл нигилистов-разрушителей, который унаследовали современные антикоммунисты от своих ненавистных учителей, пора уже вместе с прочим русофобским хламом выбросить на свалку истории.