15.06.2017 - 5:00

В минувшую пятницу официальный представитель Министерства обороны США Джефф Дэвис признал, что у американских военных нет законных полномочий препятствовать проправительственным силам в Сирии действовать в определенных районах страны.

Тем не менее за сутки до этого признания силы коалиции нанесли уже третий за последний месяц удар по сирийским проправительственным силам в районе населенного пункта Ат-Танф.

Как объяснил эту атаку Джефф Дэвис? По его словам, «мы не будем атаковать кого-то, кроме ИГИЛ*, пока они не атакуют нас. Мы будем делать это только в целях самообороны».

Что скрывается за «оборонительной» тактикой Пентагона в Сирии

Замечу, что американские военные все чаще входят в соприкосновение с правительственными силами Сирии. Но если сирийские военные заняты освобождением собственной территории от террористических групп, выходя к границам своего государства и стремясь обустроить эти границы для их дальнейшей защиты, то что на территории Сирии делают американские военные, полагающие, что их время от времени атакуют подразделения сирийской армии?

Полагаю, что понимание причин и смысла изощренной казуистики высших должностных лиц Пентагона кроется в объяснении сути тех целей, которые преследует сегодня Вашингтон на Ближнем Востоке, и эти цели сегодня у Госдепа принципиально иные, чем еще полгода назад.

Напомню, что Дамаск оценивает присутствие американских военных однозначно — как агрессию в отношении Сирии. Аналогичным образом — как вмешательство в дела суверенной страны — оценивают действия США в Сирии Россия, Китай и Иран.

Однако же главный догмат Вашингтона состоит в том, что американские войска имеют право присутствовать в любой точке мира просто потому, что они считают это возможным и нужным, не утруждая себя особо правовыми аргументами.

Так, накануне нанесения ударов по перекрестку дорог в районе Ат-Танфа США якобы потребовали от сирийских военных не приближаться к позициям так называемой новой сирийской армии, создаваемой Пентагоном, как все давно поняли, вовсе не для борьбы с ИГИЛ и другими террористическими группами.

А посему вопрос о том, почему нельзя договориться с сирийскими войсками о разграничении зон действия (если речь и впрямь идет о борьбе с террористами), а не выставлять ультиматумы законным властям Сирии, да еще и задним числом, не имеет прямого ответа.

Ответ на вопрос, почему Пентагон предпочитает давать казуистические, а то и откровенно лживые комментарии к своим преступным действиям постфактум, а не вести открытый диалог (пусть даже на повышенных тонах) с властями страны, которая несет на себе основную тяжесть борьбы с международным терроризмом, дал в пятницу на брифинге командующий группировкой войск России в Сирии Сергей Суровикин.

По его мнению, «международная коалиция вместе с подконтрольным США „Союзом демократических сил“ вступила в сговор с главарями ИГИЛ.

Создается впечатление, что под легендой борьбы с терроризмом американцы используют ИГИЛ, чтобы оказывать сопротивление продвижению правительственных войск.

При этом отдельные западные информационные агентства, вводя в заблуждение мировую общественность, сообщают о якобы ожесточенных вооруженных столкновениях с боевиками ИГИЛ в провинции Ракка».

Еще один вопрос: почему Соединенными Штатами нарушается соглашение о зонах деэскалации в Сирии и в одностороннем порядке вводится такое понятие, как «деконфликтная зона», которым маскируется на самом деле оккупированная американскими военными сирийская территория? И в этом случае, я думаю, ответ очевиден: захват части территории Сирии и есть та тактическая цель, которую преследуют сегодня Пентагон и Госдеп.

CША нацелены на захват части территории Сирии

Стремление к расширению американского военного присутствия в Сирии становится все более очевидным. И это — одно из свидетельств того, что стратегия Вашингтона на Ближнем Востоке с избранием президентом США Дональда Трампа действительно меняется.

Но в чем принципиальная разница между нынешней стратегией США и той политикой, которую проводили в регионе Госдеп и Пентагон в период президентства Джорджа Буша — младшего и Барака Обамы?

Разницу эту я вижу, прежде всего, в том, что Госдеп уже мало волнует судьба Башара Асада.

Администрация Трампа, повторю, тактически нацелена на то, чтобы оттяпать у Сирии кусок территории. Тот самый кусок на юго-востоке Сирии, который граничит с Иорданией и Ираком.

А вот расширение присутствия американских военных на данной территории под предлогом борьбы с терроризмом (ими же и поддерживаемым) — это уже цель стратегическая. И ее достижение необходимо Вашингтону для того, чтобы контролировать самый что ни на есть центр Ближнего Востока.

Присутствие американских военных баз на юго-востоке и востоке Сирии важно на сегодняшнем этапе также для укрепления своего влияния среди курдов и оказания давления на Иран.

Неслучайно на прошлой неделе власти Иракского Курдистана заявили о решении провести референдум о независимости (намечен на 25 сентября этого года), которое тут же поддержали США. Интрига здесь в том, что идею курдского референдума поддержали также — каждый по своим причинам — Турция и Иран.

Образование, таким образом, еще одного нового государства, Курдистана, на базе северных провинций Ирака — почти состоявшийся факт. Вопрос только в том, на чьей стороне окажутся курды в ситуации формирования на Ближнем Востоке двух больших враждующих коалиций?

Еще одна граница между большими коалициями пролегла сегодня по Катару, которого Вашингтон записал в пособники Ирана. С учетом же того, что США и саудиты согласованно закрыли катарско-турецкий проект, предполагавший прокладку газовой трубы в Европу через Сирию и Турцию, можно полагать, что новые стратегические цели внешней политики США связаны также со стратегией расчленения мусульманского мира на Ближнем Востоке на три основные субцивилизационные зоны: арабско-суннитскую, шиитскую и евразийскую. Разделяй, как говорится, и властвуй.

Возможные последствия раздела Ближнего Востока

Арабско-суннитская зона, согласно замыслу транснациональных игроков, должна стать партнерской (вассальной) территорией Запада (англосаксов). Китай, в свою очередь, нацелен на контроль за шиитской зоной региона. Ну, а Турции, как евразийской державе, предложено самоопределиться по отношению к ЕАЭС и России.

Вашингтон озабочен контролем за нефте- и газоносными районами Ближнего Востока (в связи с чем Катар наверняка будет «прощен», как только согласится с патронатом со стороны США), Китай интересуют транспортные маршруты в Европу, ну, а Россию интересует безопасность на южных границах ЕЭАС и расширение емкости евразийского рынка.

При этом, как я полагаю, запущенный командой Трампа новый большой передел Ближнего Востока вряд ли сулит неизбежность большой войны между формирующимися коалициями Севера и Юга.

Он гарантирует, скорее, большое количество военных конфликтов по границам названных коалиций, бесконечный процесс торга задействованных в этих конфликтах сторон (при решающем посредничестве США) и соответствующих сделок.

Читайте также: СРОЧНО: Армия Сирии и ВКС РФ освободили ключевой город на пути к Дейр-эз-Зор (ВИДЕО)

К примеру, еще одним мотивом в стремлении Вашингтона контролировать перекресток путей между Ираком, Сирией и Иорданией лежит в плоскости обеспечения контроля за реализацией китайского транснационального проекта «Один пояс — один путь».

И я не исключаю, что США намерены создать условия для блокирования пути в Европу из Китая и Юго-Восточной Азии через Иран и Сирию к Средиземному морю.

Именно с этой целью они намерены сохранить и даже расширить свое присутствие в Афганистане, представляющем собой еще один перекресток трансевразийских маршрутов.

Вот почему Китай все чаще выходит из тени и, во-первых, не единожды в течение последнего месяца делал заявления в защиту законного правительства Сирии, а во-вторых, способствовал расширению состава Шанхайской организации сотрудничества за счет Индии и Пакистана, по всей видимости, рассчитывая на присоединение к этой организации в ближайшем будущем Ирана, Турции, Азербайджана, Армении, Сирии и ряда других государств региона.

Владимир Лепехин

* запрещенная в РФ террористическая группировка