ТАЛЯРОНОК Иван
Телефонный разговор Владимира Путина с эмиром Катара — не просто церемониальный жест дипломатической вежливости. Эта маленькая страна на берегу Персидского залива начинает играть неожиданно значимую роль в русской глобальной стратегии.
Претензии России на роль энергетической сверхдержавы заявлены не сегодня. Об этом только ленивый не говорил. Но сверхдержава — это не просто страна, у которой много нефти и природного газа. (Кстати, нефти у нас не так уж и много, — по сравнению с Саудовской Аравией, например). Сверхдержава — это страна, чей международный вес и авторитет позволяют сплотить вокруг себя целую коалицию других стран. Одинокая сверхдержава — такой же нонсенс, как никому не нужный мачо.
Наиболее естественной международной коалицией, которую могла бы возглавить Россия, исходя из своего потенциала и положения, выглядит коалиция стран, добывающих и продающих углеводороды. Тут нам вроде бы нет соперников, — среди всех крупнейших «топливных баков» планеты Россия единственная имеет ядерное оружие, летает в космос, делает первоклассные самолёты и располагает многоотраслевой экономикой.
Тем не менее, на рынке нефти место глобального лидера до сих пор занимала Саудовская Аравия, наиболее авторитетный член ОПЕК. Россия, продолжая ещё советскую традицию, держалась от ОПЕК в стороне, играя собственную игру,- правда, не всегда удачную.
Попытки создать под эгидой Москвы похожий на ОПЕК газовый картель наткнулись на слишком разношёрстный состав экспортёров газа — разношёрстный как технологически, так и идеологически. Хотя по большому счёту все ключевые решения на этом рынке могла бы принимать «большая тройка» — Россия, Иран и Катар, — на которых приходится почти половина мировых запасов газового топлива. Но даже на троих договориться не получалось. Партнёры выглядели, как лебедь, рак и щука: Ирану нужна мировая шиитская революция, Катару нужна мировая ваххабитская революция, а что нужно России — до 2014 года было вовсе непонятно.
Теперь, кажется, цели прояснились. Россия и Иран сблизились на почве противостояния Америке, а Россия и Катар — на почве экономики. Потеряв половину валютных доходов, обе страны почувствовали, что, несмотря на идейные противоречия, находятся в одной лодке.
Кроме того, успехи русского оружия в Сирии вернули Москве уважение исламского мира. Полагаю, что после ухода из Афганистана и сдачи Бабрака Кармаля Россия в глазах мусульман выглядела как никудышный партнёр, потенциальный предатель, которому верить нельзя. Твёрдая позиция в отношении Асада убедила поклонников пророка в обратном: новая, путинская Россия своих не бросает. И хотя в обоих конфликтах, — Афганском и Сирийском, — нефтегазовые ваххабитские монархии были с другой стороны фронта, логики Востока это не отменяет. Там признают сильных и мужественных, слабых и мягкотелых презирают.
Весомой добавкой ко всем вышеперечисленным аргументам стала покупка суверенным фондом Катара части акций «Роснефти».
Эта сделка, связавшая Россию и Катар партнёрством в крупнейшей нефтедобывающей компании планеты, с чисто коммерческой точки зрения может показаться не совсем выгодной. Акции нашей госкомпании проданы в момент долговременного падения цен, дешевле, чем можно было продать три года назад.
Но если рассматривать продажу части российского госпакета как часть большой геополитической игры, плюсы перевешивают возможные минусы.
Благодаря посредничеству Катара в отношениях с суннитскими экспортёрами нефти, и посредничеству России в отношениях с Ираном, впервые за полтора десятилетия нефтедобывающие страны выступили единым фронтом. Эффект от вызванного этим единством подорожания нефти будет для российского бюджета куда весомее, чем дивиденды от 19% государственных акций «Роснефти». Во много раз весомее.
В наметившемся Нефтяном блоке Россия обречена играть первую скрипку. А блок этот, волей-неволей, в силу железного закона прибыли, будет противостоять глобальным интересам США и ЕС. Так уж получилось, что на рынке мы стоим по разные стороны прилавка.
Но это ещё не всё. Вслед за Нефтяным блоком логично ожидать появления блока Газового. Ведь цены на газ напрямую связаны с ценами на нефть, и, следовательно, экспортёры газа преследуют похожие с ОПЕК цели.
Успех такого проекта облегчается тем, что половина участников перспективного газового картеля, — Иран, Катар, Алжир, Венесуэла, — уже связаны с Россией партнёрством по выработке общей нефтяной стратегии, а другая часть — Казахстан, Азербайджан, Туркменистан, Боливия — тоже не чужие России страны. Плюс к тому недавний кризис нефтяных котировок сделал сговорчивее их всех.
Если на карте планеты возникнет такой «двуглавый орёл», — в одном клюве нефтяные качалки, в другом — газовые скважины, а посередине Кремль, — глобальному господству Запада придёт конец. Потому что в экономическом отношении это будет противовес посолиднее, чем в своё время Совет Экономической Взаимопомощи.
Путь к энергетическому лидерству, конечно, предстоит чрезвычайно трудный: разногласий немерено, сопротивление недоброжелателей будет бешеное. Но на кону стоит такой куш, что игра стоит свеч.