30.11.2014 - 16:54 Официальная религия в «белом» мире на сегодня — либерализм, и любое отклонение от него считается ересью. Отсюда и нападки Запада на Россию.
Один знакомый российский политик рассказывал как-то об опыте своего общения с канадцами.
Он спросил их, чего вы, мол, так придираетесь к нам, а, скажем, какую-нибудь Саудовскую Аравию, где с демократией похуже будет, чем «двушечка» за танцы в храме — не трогаете?
На что западники ответили предельно откровенно: «потому что вы — белые».
В этом вся проблема. Россия — не иноверец, не представитель иной культуры, а — заблудший брат. Которого, как родню и так сказать, black sheep of the family, надо непременно наставить на путь истинный.
Очень точно ситуацию отразила «Le Monde»: «Он не враг, потому что враг — это тот, кто хочет вам зла. Однако Путин не хочет, да и не делает нам никакого зла… Дело обстоит гораздо хуже: Путин не придерживается наших ценностей, поэтому он неверный, еретик, святотатец»
Это не иная вера, а именно еретичество, т. е., согласно определению, вероучение, отклоняющееся от догматов и организационных форм официальной религии.
Официальная же и вседовлеющая религия в «белом» мире на сегодня, разумеется — либерализм в его новой, постмодернистской и постиндустриальной ипостаси. Любое отклонение от него — правое, левое, консервативное, националистическое — это ересь по отношению к мэйнстрим-конфессии.
О чем и пишет автор статьи в «Le Monde»: «Путин не дружествен к геям, брачное равноправие не его конек, как, впрочем, и гендерная теория, и равенство. Он не ярый защитник прав человека. Распространение демократии в мире — не его главная мотивация. Он не рассчитывает на американский „зонтик“ для защиты России. Он не является безусловным обожателем ультралиберальной глобализации. Национальный суверенитет и независимость для него не бранные слова. Его не назовешь апостолом секуляризма… Короче, наше кредо не совпадает с его кредо».
Это очень многое разъясняет в происходящем. В частности — особую ярость критики в адрес «вероотступника» вкупе с желанием сжечь его на костре санкций. И нервную реакцию на расширяющийся круг адептов путинской ереси в собственном стане — правых, левых, евроскептиков, французских голлистов, венгерских националистов, немецких «альтернативщиков» и т. п. И нежелание признавать хоть что-то хорошее в путинской России в сравнении с теми же арабскими монархиями или азиатскими коммунистическими системами. И постоянную ставку на «твердых искровцев», убежденных прозападных «великомучеников» в самой России — при всей их очевидной маргинальности — вместо попыток диалога с представителями прочих идеологий.
Именно поэтому они, кстати, не так опасаются сближения России с Китаем: впавший в ересь в общем контексте того же христианства вряд ли обратится в иную религию с совершенно другими цивилизационными корнями, вроде буддизма или ислама.
То, что происходит на наших глазах — это предание Путина, как высшего ересиарха, и, соответственно, всех его последователей тотальной анафеме с отлучением от высших «соборов» в виде «Большой восьмерки» и от участия в «таинствах» длинных банковских кредитов и западных технологий.
Как известно, к ересям и раскольникам Церковь относится гораздо нетерпимее, чем даже к представителям иных религий или атеистам.
Именно поэтому «неполноценная» и «еретическая» российская демократия вызывает намного больше гнева, чем некоторые абсолютные монархии и государства, руководствующиеся в своей практике нормами шариата.
Именно поэтому и российские законы против пропаганды однополой любви в школах совершенно логично вызывают у адептов либеральной веры гораздо больший гнев, чем нормы, предусматривающие смертную казнь за подобную любовь.
Разумеется, понимание Запада как коллективной теократии, сражающейся с еретиками у соседей и у себя дома, во многом объясняет, почему там чуть ли не в каждой второй статье — когда речь, в частности, заходит о России и об украинском конфликте — непременно и с большим пафосом говорится именно о ценностях.
Этим занимаются не только главные «миссионеры», вроде Бернара-Анри Леви или Глюксманна, но вполне себе скучные еврочиновники, которые, однако, считают своим долгом к месту и не к месту вставлять про защиту «светлых идеалов».
Однако дело тут не только в религиозных ритуалах. Наличие ценностей придает осмысленность вообще всей конструкции — без них она попросту рухнет.
Без объяснения своих противоречивых действий в других государствах в категориях ценностей — защиты и продвижения — сами западники будут выглядеть или идиотами, или преступниками. Не защитниками Добра, а захватчиками чужого добра. Обладающими не универсальной, а собственной частной истиной, которая не обязательна для других и допускает наличие собственной правды у чужого. Как, скажем, у владельца дачного участка по отношению к остальным членам кооператива: ты можешь сколько угодно вещать про «общечеловеческий способ возделывания почвы», но использовать урожай с чужих грядок на этом основании права не имеешь.
И чем больше несуразностей, нестыковок и двойных стандартов в их действиях, тем больше ссылок на «ценности» в обоснование: «на Украине защищаем наши ценности…, сплотились вокруг ценностей…, Россия — вызов нашим ценностям…, пусть у нас кризис и Фергюссон, но зато — ценности» и т. п. Ведь без этого порой вообще невозможно дать логическое, юридическое и моральное оправдание большинству их действий.
Почему бомбили Белград? Потому что — ценности.
Почему напали на Ирак по липовым основаниям? Потому что — ценности.
А почему никто не наказан за липовые основания? Потому что — ценности.
Почему Косову можно, а Крыму — нельзя? Потому что — ценности.
Почему на майдане — свободолюбивые граждане, бьющиеся за права, а в Донецке — террористы и уголовники? Потому что — ценности.
Если кто-то препятствует госперевороту — ценности под угрозой!
Если не пускают яблоки и шпроты — заслон для ценностей!
Если им пеняют на поддержку всяких боевиков — дискредитация защитников ценностей!
Если Россия против окружения НАТО по периметру — боится приближения ценностей!
Если Путин не хочет майдана дома — враг ценностей!
RT — не альтернативный источник информации — а атака на ценности! и т. п. и т. д.
Обоснование ценностями делает для приверженцев «правильной» религии в любом конфликте одну сторону заведомо правой: косовские албанцы будут правыми, а абхазы или приднестровцы в похожей ситуации — нет.
Когда есть тема ценностей, можно отключать логику, принцип Audiatur et altera pars — да будет выслушана и другая сторона. Зачем ее слушать, если она проповедует ересь?
Именно поэтому можно, например, «не заметить» жертвы, когда они «не с той» стороны, с какой надо. Ведь у нас как многие думали? Если из-за нескольких дурочек в балахонах там столько сострадательного накала было, то уж убитые дети вызовут просто вулкан негодования.
Но осциллограф эмоций даже не дрогнул. Потому как НЕ ТЕ убитые. Идеологически неправильные. Еретики. Вот балахонщицы — это жертвы, у кого надо жертвы. А взорванные дети у донецкой школы — неправильные дети. Эти жертвы играют на руку ереси, а потому — сами виноваты.
Как в Цхинвале, как в Белграде: сами виноваты. И даже — заслужили. Как Крым и Донецк заслуживают блокады и санкций. Как справедливо и правильно обстреливать электростанции и прочую инфраструктуру у еретиков. Чтобы было неповадно.
Эти ценности легко включают в себя Бандеру и прочих «правосеков» с их рунами, как и прибалтийских «легионеров СС». Потому что это — и не ересь вовсе, а так — нюансы толкования общих догматов.
И это, кстати, достаточно тревожный симптом. Потому что вокруг этих самых «ценностей» постепенно кристаллизуется идеология неорасизма (деление народов на демократические и недемократические), происходит объединение промышленных и военных потенциалов стран-единомышленниц, как и постоянная экспансия и желание подчинить все новые территории.
Нагнетается воинственная истерия, в ходу применение силы в обход ООН, сколачивается «Ось» Вашингтон — Берлин — Токио. Все это было, было…
Прав был сэр Уинстон Черчилль: «главный урок истории заключается в том, что человечество необучаемо». Источник