МАРАХОВСКИЙ Виктор
Впоследнее время почти каждый из нас постоянно сталкивается с потрясающим по-своему явлением. Из ниоткуда на нас, живущих своей жизнью, вдруг сваливается знаменитость, о которой мы ничего не знали — хотя вроде бы не сидели все эти годы в одиночной камере и не уходили в лес.
Нам внезапно сообщают, что есть видеоблогер, у которого пять миллионов подписчиков, или рэп-звезда, или внезапно влиятельный анонимный телеграм-канал «Хомячок в проходе» (который, согласно компетентным слухам, запоем читают с телефонов в правительстве). Значительная часть этих «внезапных звёзд», конечно, относится к безвредному типу «famous for being famous», то есть «знаменитостям, знаменитым тем, что они знамениты».
Клиническим примером тут может служить актриса, телеведущая, певица, ди-джей, писательница и всё это понарошку Ольга Бузова, обладательница инстраграма водоизмещением в 12 миллионов подписчиков — при том, что здравствуют миллионы вполне социализированных современников, в лучшем случае слышавших ее фамилию. Довольно близки к этому типу «изолированной славы» бесчисленные познавательно-развлекательные youtube-каналы, производимые на Украине всеядным юношеством; путешественники, отчитывающиеся о своих путешествиях людям в заснеженных русских мегаполисах; начинающие стэндаперы и так далее.
Однако иногда в изоляции от мира, сверхзнаменитые среди «своих», вырастают персонажи более пугающие. Тут в качестве примера можно привести вдруг сверкнувшего и пропавшего политика Вячеслава Мальцева, чья «Артподготовка» планировала революцию конца минувшего года в узком кругу истеричных отставников, любителей полит-фриков и зачарованно следивших за происходящим спецслужб, но практически в полной изоляции от большой публики. И все это — несмотря на то, что проповеди революционера поступали не по каким-нибудь тайным каналам, а непосредственно на Ютюб.
То есть они были сокрыты от масс, но сокрыты на виду. В известном смысле медийное пространство в его нынешнем виде представляет собой некий аналог Германии времён раздробленности, когда при наличии некоей общей имераторской власти на каждом квадратном местре сидит свой князь, курфюрст, герцог и пр. Что происходит в том или ином герцогстве — окружающим может быть порой и не известно, и не интересно. При этом следует добавить, что упомянутые медиа-герцогства изолированы не только для внешнего наблюдателя — они также изолированы и изнутри.
У читателей снобистских лонгридов о джазе и артхаусе мир и кругозор ничуть не шире, чем у читателей новостей из жизни «Фабрики звезд» (для кого-то будет сюрпризом, но передача всё ещё жива и даже выходит на популярном канале). Он просто — вместе со своими звёздами и новостями — имеет другое контентное наполнение. И точно так же гоняет своих читателей по кругу, бесконечно ротируя одни и те же темы, как поступали издревле все профильные журналы на узкую (женскую, мужскую, автомобильную, спортивную и пр.) тему.
Отличие современных «изолированных обществ» от аудиторий этих ушедших в прошлое супержурналов в том, что они отделены друг от друга не тематически — подавляющее большинство звёзд-изолятов так или иначе трещат со своей аудиторией «понемногу обо всём». Они отделены друг от друга скорее «стеной количества». Это надо пояснить.
В каждом сегодняшнем медиа-гетто вращается достаточное количество достаточно разнообразной и своевременно обновляемой информации, чтобы удерживать своих участников внутри «замкнутого цикла» этого гетто. А поскольку способности человека к восприятию ограничены от природы, а способности к отделению важной информации от второстепенной сильно подкошены мозаичностью современных масс-медиа — то не то что «расширение интересов», но и просто бегство из одного медийного гетто в другое случается нечасто.
Когда идеалисты-идеологи интернета лет двадцать пять назад предрекали появление прозрачного мира со свободным перемещением свободных людей по потокам свободной информации — они понятия не имели, с чем человечеству придётся иметь дело в реальности. Сегодня же вместо «прозрачного мира» мы столкнулись со всё более и более неподатливой, резиновой информационной средой, в которой даже для поиска чего бы то ни было приходится преодолевать сопротивление бесчисленных алгоритмов, то ли уберегающих вас от ненужных результатов, то ли пытающихся навязать вам проплаченные.
Что до задачи донести что-либо до аудитории — то её решение чем дальше, тем больше выражается в денежных знаках. Поэтому, собственно, и возник и оформился и надоел всем т.н. хайп как способ прорвать изоляцию, пусть на секунду вырваться в истончившееся до предела «общее пространство» и стать известным по-настоящему всем, а не своему муравейнику.
Слава победил Мирона, Беркова и Собчак выдвинулись в президенты, Сванидзе вышел на Шевченко и получил нокдаун. И между прочим — с неизбежным валообразным количественным ростом подобных хайпов они тоже подвергнутся инфляции и перестанут быть билетами из информационных гетто. …Чисто в практическом смысле это означает вот какую вещь. Мы живем в эпоху, когда явление «средство массовой информации» практически исчезло — под давлением собственного качества и количества.
И теперь его функции может выполнять разве что нечто под названием «масса средств информации». Донесение чего-либо до граждан будет измеряться линейкой материального и административного ресурса, который позволит, грубо говоря, вместо рекламы в трёх крупнейших СМИ покупать рекламу в трёх тысячах мелких. И это убивает не только идеалистические представления о «прозрачном информационном мире», но и прожившие несколько дольше иллюзии о равенстве в интернете нищего одиночки и богатой медиа-корпорации (блог первого забьёт по популярности мультимедийный ресурс второй). Равенство возможностей — в человеческом обществе всегда следствие внезапного слома и неожиданности. И оно быстро проходит.

Источник