МАРАХОВСКИЙ Виктор
Вначале — несколько трагикомичные новости. Как сообщила в ходе своего последнего турне по российским областным элитам внучка двоюродного брата последнего русского императора, жительница Испании М. В. Романова — она «не исключает» своего переезда в Россию.
Едва ли это заявление было сделано всерьёз. И уж тем более вряд ли это стоит рассматривать как пролог к реальным притязаниям на власть. М. В. Романова не признаётся в качестве наследницы императорского дома даже подавляющим большинством тех 8% граждан России, в принципе считающих монархию приемлемой формой правления в стране.
Однако колоритная фигура мадридской аристократки даёт нам возможность поговорить о роли т.н. «русской диаспоры» в современной российской политике вообще.
Ибо, как мы знаем, существует концепция, согласно которой «русские мира» — ресурс будущей русской политической мощи. Будущие «этнические лобби» в Европе и Америке. И проч.
…Что тут следует отметить в первую очередь: никакой единой «российской диаспоры» не существует.
Подавляющее большинство тех, кто считается «русским миром» — это оказавшиеся за рубежами России после ликвидации СССР «русскоязычные жители», числом всего от 20 до 25 или даже до 40 млн человек (смотря как считать). Все они (за исключением, пожалуй, разве что Белоруссии) подверглись в новых республиках той или иной форме политического и культурного укрощения. Часть из них (в основном в первой половине — середине 90-х) переехала в Российскую Федерацию. Большинство осталось на месте (за исключением тех республик, где процесс госстроительства сопровождался зачистками инородцев).
И совершенно отдельно от этой диаспоры стоят эмигранты. Их не «забыли» за границей при разделе. Они уехали сами.
Эти уехавшие, в свою очередь, делятся на четыре крупнейшие группы:
1) Уехавшие как евреи
2) Уехавшие как немцы
3) Уехавшие на заработки/учёбу
4) Уехавшие капитализировать нажитое в России в 90-е
5) Уехавшие замуж
…Так вот. Использование каждой из этих групп сегодня в интересах России представляет собой целый комплекс трудно решаемых проблем.
Так, например, «русскоязычные», в течение четверти века приспосабливавшиеся к доминированию простеньких культур пост-советских республик — к 2018 году уже нигде не представляют собой значимой политической силы. Всё, чем могут похвастаться, к примеру, русские Прибалтики — это опережающие даже местных темпы депопуляции, массированный отъезд на запад Европы и пара депутатов в Европарламенте, реальные возможности которого лишь несколько превышают возможности Российского Императорского Дома.
Нет, «русскоязычные» не виноваты в этом своем положении — они были деморализованы в 90-е не хуже российских русских. Они были придавлены повсеместно превосходящей силой местной национал-бюрократии, пользовавшейся гарантированной поддержкой и пониманием всего прогрессивного мирового сообщества. Они не имели ни опоры, ни поддержки (если не считать таковой какую-то матрёшечно-романсную «культурную поддержку» российских официальных структур, особенно яркую на фоне методично уничтожающегося образования на русском языке). И главное — в их среде чрезвычайно налажено самоудаление «имперских пассионариев». «Имперцы», не желающие адаптироваться к местным вышиванкам, попросту уезжают в Россию — сначала они это делали массированно, теперь по одиночке.
К нынешнему, 2017/2018 годов, поколению «имперское» мировосприятие у большинства русских ближнего зарубежья не то чтобы исчезло без следа, но маячит привидением где-то очень на заднем плене, заслонённое весьма практичными соображениями «как заработать, что делать с налогами и куда свалить — в Англию или Испанию». Наконец, и сам цивилизационный уровень «ближнего русского зарубежья» начала 1990-х и конца 2010-х не сравним. Русские начала 90-х были в первую очередь «техническими кадрами» советской цивилизации. К концу 2010-х они пережили не только раскультуривание через деградацию русского образования, но и банальную деиндустриализацию своих малых родин.
Поэтому среди молодых людей спортивных экономистов с дипломами MBA, болтающих на паре языков, найти проще, чем человека, способного написать на 5 диктант по русскому и сдать экзамен по физике за 8-й класс.
Что касается эмигрантов — то рассчитывать на воспроизводство некоей российской цивилизационной идентичности в новых поколениях олимов и фольксдойчей было бы наивно.
Особенно если учесть, что последние крупные волны эмиграции в Германию и Израиль случились как раз на рубеже 90-х (то есть те, кто уезжал тогда 25-летними, сегодня живут шестой десяток).
В России — вернее, среди узкоспециализированной части столичной элиты, пытавшейся в нулевых вписаться в казавшуюся неизбежной (или даже «уже наступившей») либеральную глобализацию — одно время активно пиарился тип «Global Russians, уехавших от государства, но не от России». За этим англоязычным понятием вставали опять-таки призраки Лондона и русских сезонов в нём, каких-то флоридских вилл, яхт и едва ли не новой аристократии, которая где-нибудь году к 2015 вернётся и возьмёт в России власть, и введёт её твёрдой рукой в семью мировых демократий — потому что они там свои.
Как мы знаем, эти надежды не сбылись — не только потому, что между семьёй мировых демократий и остальным миром сейчас пролегают всё более глубокие трещины. Но и потому, что дети и гаремы приватизаторов 90-х, образовавшие костяк этих самых Global Russians, годились на данную «обратно-мессианскую» роль примерно так же, как на любую другую.
Следует помнить, что таким образом Россия экспортировала на Запад вовсе не наилучшую часть своего общества — а напротив, часть наименее способную к созданию долгосрочных социальных связей, наиболее склонную к нарушению нравственных норм, а также хапкам, кидкам и побегам от следствия.
И с какого перепугу от этой части России ждать какой бы то ни было организованности (не говоря уж о благодарности) — непонятно: как правило, эти люди выводили себя из РФ вместе с капиталами. Так что связей между ними и Родиной обрезаны надёжно.
…Поэтому к нынешнему моменту «возлагать» имеет смысл лишь на две не очень широкие категории зарубежных русских. Это, во-первых, те, кто уехал учиться/стажироваться с намерением вернуться и забабахать дома нечто масштабное с учётом приобретённого опыта (но от этих ребят и девчат не стоит ждать, что они превратятся в российское «этническое лобби»).
И во-вторых — собственно «уехавшие замуж». Из всех эмигрантских категорий «русские жёны» имеют с Родиной наиболее плотные связи. И хотя они тоже едва ли могут обеспечить воспроизводство российской цивилизационной идентичности в своих детях, но сами «пророссийскую общественную силу» представлять в состоянии (хотя понятно, что она будет весьма ограничена).
…Кстати. Почему я всё время упоминаю про «цивилизационную идентичность»? Потому что русский не складывается, грубо говоря, из трёх кирпичей. Это, конечно, и знание русской классической культуры XIX–XX веков, и знание русского классического масскульта XX века (от Чапаева до Чебурашки).
Но третий и основной кирпич — самоотождествление с Россией во все её эпохи, включая современную. На фоне этого элемента — пресловутый «культурный код» является просто инструментом.
Отрицающие собственно Россию (или «принимающие» её фрагментами) не могут быть русскими, как бы много льняноволосых поколений за собой они не числили.
Как, впрочем, и наоборот — принятие России делает русским исключительно эффективно.
И поэтому «русских без России» просто не бывает.

Источник