БАБИЦКИЙ Андрей
Если Россия наращивает объем свобод, то Запад и США в первую очередь уверенно вступили на путь их утраты. Где-то на этом пути — мы в повышательном тренде, они в понижательном — нам предстоит встретиться и расстаться, глядя, как наши учителя уверенно шествуют в новое средневековье.
Сегодня на слушаниях в Совете Федерации по ситуации с блокировкой рекламных аккаунтов Russia Today и Sputnik в Твиттере я все время ловил себя на мысли, что проваливаюсь временами в собственное прошлое.
Речь шла о попытках американских властей вынудить различные социальные сети ограничить деятельность российской телекомпании.
Бесцеремонность, с которой действуют американцы, и демонстрируемое ими при этом пренебрежение как международным правом, так и их собственным, действительно поражают воображение.
Американская конституция запрещает государству вмешиваться в деятельность СМИ и ограничивать право людей на информацию. Декларация прав человека провозглашает право каждого на свободное получение, распространение той же самой информации. И это право относится к категории фундаментальных, то есть императивных и неприкасаемых.
Между тем для меня, который проработал с этими ребятами бок о бок более двадцати лет, их беспардонность абсолютно неудивительна.
С американцами вообще не очень приятно иметь дело. Поскольку даже при решении каких-то чисто бытовых проблем они умудряются, этого даже не осознавая, демонстрировать неколебимую уверенность в том, что они вправе рассчитывать на самое лучшее, брать, что нравится, идти по головам к заветной цели.
Проступающее на уровне обыденного сознания это чувство превосходства кажется необъяснимым. Но если искать его онтологическую основу, то становится ясно, что все дело в коллективном ощущении принадлежности к великому делу, великой миссии американского народа. Который, добившись неслыханных успехов в деле созидания собственной государственности, теперь вправе делиться сокровенным знанием с другими.
Когда ты веришь в то, что тебе дарован свет и твое назначение — нести его миру, ограничения, накладываемые правом, кажутся досадной помехой, усложняющей твою задачу.
Да и собственно закон — это правило для непросвещенных. Невежество нуждается в границах, ибо его свободное хождение может нанести серьезный ущерб реальности, а удерживать в клетке истину — это нонсенс.
После исчезновения с политической карты мира СССР американцы полностью съехали с катушек. Оставшись без единственного врага и геополитического конкурента, США получили неоспоримое, как им казалось, доказательство своей великой правоты.
Отныне «сияющий град на холме» мог диктовать моду уже всей планете, поскольку исторический спор между двумя формациями, всю полноту одной из которых воплощала собой Америка, разрешился в ее пользу.
Кстати, советское имперское сознание имело похожие параметры.
Несмотря на то, что чувство собственной правоты у советского человека было далеко не безусловным, а в последние десятилетия перед развалом и вовсе редуцированным, все же гордость за мощь собственной страны, удерживавшей под своим контролем половину мира, давала некоторые основания посматривать на других свысока.
Отсюда — тяжелейшая психологическая травма, когда граждане великой страны вдруг оказались жителями третьеразрядной, убогой, разваливающейся на ходу колесницы, которая, теряя колеса, неслась вкривь и вскользь неведомо куда.
Надо сказать, что формированию в американцах этой уверенности в обладании сверхсилой и нравственным превосходством весьма способствовала и Россия, которая признала в начале 90-х прошлого века свои ошибки, согласившись, что в течение 70-ти долгих лет она шла ложным путем.

Восстанавливать сегодня так называемый многополярный мир крайне сложно, поскольку

системы ценностей, противопоставившей себя той, которую продвигает Запад во главе с США, просто не существует.
Суверенитет, традиции, привычный образ жизни, о необходимости уважения которых, постоянно говорит президент России, не могут являться императивами.
Теоретически, да и практически тоже, образом жизни и традициями может быть людоедение. Или какое-нибудь другое масштабное свинство. Это значит, что просто обычай, привычный порядок вещей не могут быть провозглашены абсолютным условием самодостаточности и неприкасаемости какого-либо человеческого сообщества.
По большому счету сегодня мы конкурируем с Западом и США в их же поле. В оси вычерченных западной цивилизацией координат, где фундаментальными базовыми принципами объявлены свобода и человек с его разнообразными правами, неприкосновенностью и собственностью.
Удивительное дело, но имея колоссальный опыт подавления различных гражданских свобод, мы сейчас иногда даже боимся посмотреть в их сторону, чтобы не да Бог чего-нибудь там не нарушить.

Мы, конечно, не добрались до тех параметров демократии, которые отстаивались в западной цивилизации веками, но движемся мы именно в этом направлении. Тогда как они, упершись в своем развитии в стенку, повернули вспять.
Если Россия наращивает объем свобод, то Запад и США в первую очередь уверенно вступили на путь их утраты. Где-то на этом пути — мы в повышательном тренде, они в понижательном — нам предстоит встретиться и расстаться, глядя, как наши учителя уверенно шествуют в новое средневековье.

Но нам едва ли стоит успокаиваться на том, что мы уверенно перехватываем флаг демократии из их рук, обрастающих звериной шерстью. Свобода — неплохое приобретение, но не она является фундаментом нашей инаковости.
Советское государство — это попытка воплотить многовековую мечту о справедливости, о жизни, свободной от фатальной борьбы и конкуренции, в которой побеждает сильный и проигрывает слабый.

На Западе идеи сочувствия, помощи нуждающимся, выравнивания условий жизни людей нашли себе выражение в различных формах благотворительности. У нас же поставили грандиозный эксперимент по внедрению всех этих нравственных норм в тело самого государства.
Надо ли говорить, что весь мир следил за ходом этих испытаний — кто-то с восторгом и благоговением, кто-то с ужасом и отвращением.
Думаю, что без собственной идеи нам сложно будет возвращать этому миру многополярность.

Стоит, наверно, обратившись к прошлому, понять, что мы можем и должны заимствовать оттуда, чтобы вновь стать надеждой для многих миллионов людей.
А американцам, конечно же, придется расстаться с иллюзией собственной исключительности. Ведь это в принципе несложно, если знаешь, что перед Богом все равны и лучших нет. А среди любимых Им первое место принадлежит умалившимся.
Нет сомнений, что американцев ожидает травма, похожая на нашу, но мир едва ли найдет причины для жалости и сочувствия. Как, кстати, не нашел их и для нас.
Но инерция самообмана пока еще даже не начала выдыхаться. А потому наши друзья и партнеры еще успеют наломать таких дров, что разгребать последствия придется десятилетия.

Источник