Подполковник запаса Артур Деревянко: За всё время моей службы в Афганистане не погиб ни один солдат взвода, которым я командовал. Ребята говорили, что я везучий, фартовый.
.
Лейтенант Деревянко стал известен благодаря тому, что его группа обнаружила и ликвидировала один из самых больших за все время афганской кампании караванов с оружием. Тот бой длился более шести часов, причем с советской стороны не погиб ни один солдат. После этого в Москву пошло представление о награждении лейтенанта Деревянко орденом Ленина и званием Героя Советского Союза. Да только заслуженную награду он так и не получил…

«За эту операцию всех 17 моих бойцов наградили орденами Красной Звезды»
— Почему же вы так и не стали Героем Советского Союза?
— Это нужно спросить у начальства. Позже я узнал, что мой орден получил кто-то вверху — то ли начальник разведки армии, то ли еще кто. В конце концов за эту операцию меня наградили орденом Красной Звезды. За Афганистан я был награжден орденом Красного Знамени и тремя — Красной Звезды.
— Наверное, ту операцию запомнили на всю жизнь?
— До мельчайших подробностей! Это было 3 июня 1987 года. Нам удалось задержать огромный караван с оружием — более 200 верблюдов. Впоследствии оказалось, что это был один из самых крупных ликвидированных караванов за всю историю афганской войны. Признаться честно, напоролись мы на него почти случайно. А дело было так. Одним из видов боевых действий были так называемые досмотровые полеты на вертолетах — для исследования того или иного участка местности, досмотра автомобилей и мирных караванов, движущихся днем. И вот как раз пролетая перед выходом из ущелья группой вертолетов Ми-8, которые называли «пчелками», и двумя вертолетами прикрытия Ми-24, прозванными «крокодилами», мы засекли движущийся караван.

Я отдал приказ сажать вертолет, чтобы произвести досмотр каравана. Один вертолет сел возле головы каравана, а мой — ближе к середине. Когда мы с бойцами вплотную приблизились к каравану, сразу увидели, что он нагружен оружием. К верблюдам были приторочены безоткатные орудия, зенитные горные установки, минометы и реактивные снаряды (РСы)… Представьте себе: идет вереница верблюдов, и ни одного человека. Все погонщики-душманы, едва завидев наши вертолеты, бросились врассыпную. Ну а верблюды продолжали идти.

И вот передо мной стоит задача — как остановить верблюдов, не дать им уйти с оружием… Ответ один — ликвидировать. Причем быстро, пока «духи» не опомнились и не бросились отбивать караван. Я отдал приказ уничтожать верблюдов. Конечно, на первый взгляд это может показаться жестоким, но нужно понимать, что мы просто не имели права оставлять душманам оружие и животных: они опять использовали бы их для перевозки оружия, а само оружие было бы обращено против нас. В это время наши вертолеты улетают на базу за помощью. И как только «пчелки» и «крокодилы» скрылись из виду, «духи» ринулись в атаку. Ситуация патовая: нас всего 17 человек, и никакого прикрытия с воздуха. Заняв круговую оборону, мы начали отстреливаться.

Пока я с биноклем осматривал одну часть территории, со стороны «зеленки», как мы называли зеленые насаждения, в меня из-за укрытия прицелились два душмана. Разумеется, я не мог их видеть. А вот Володя Бондарь, заместитель старшины роты, их заметил. Он меня оттолкнул, а сам упал: автоматной очередью ему прошило обе ноги, перебило кости. Так что, если бы не Володя, тот бой стал бы для меня последним. А Володю потом списали, и, к сожалению, он стал инвалидом второй группы. Сейчас живет под Нежином.

Но вернусь к тому памятному дню. Едва мы успели перевязать Володю — и начался, что называется, кромешный ад. Дело в том, что рядом находился кишлак, в котором как раз и ожидали этот караван с оружием. И там поняли, что караван захватили «шурави» (советские воины, от персидского «шура» — совет. — Авт.). Поэтому, когда наши вертолеты улетели, «духи» из кишлака двинулись отбивать караван. С другой стороны, со стороны перевала, подошла группа душманов, которые охраняли караван. В общем, зажали нас с обеих сторон.

В двух словах передать то состояние невозможно, скажу только, что мы едва успевали перезаряжать оружие. Когда наши вертолеты прилетали с группой поддержки, чтобы забрать оружие с каравана и передать нам боеприпасы, душманы утихали и мы слегка переводили дух. Как только вертушки улетали, опять начиналась стрельба…

— Сколько продолжался бой?
— С половины шестого утра и до 13 часов дня. Только часов с 14-ти началась эвакуация. Помню, когда наша группа уже грузилась в вертолет, один боец говорит: «Смотрите, сколько баранов!» Смотрим: на горе огромное количество движущихся в нашу сторону точек. И я вдруг понимаю, что это не бараны, а «духи». Поняв, что мы уже уходим, они снова решили нас атаковать. И опять началось… Но операцию все-таки довели до конца: все оружие эвакуировали, а караван уничтожили. Потом весь плац в расположении батальона был забит оружием: минометами, гранатометами, безоткатными орудиями. А еще зенитные горные установки и около 500 ракетных снарядов, 12-ствольная реактивная установка и новая по тем временам реактивная установка для стрельбы на 17 километров. За эту операцию все 17 моих бойцов получили ордена Красной Звезды. А Володю Бондаря, спасшего мне жизнь, наградили орденом Красного Знамени.

— Много людей вы в том бою потеряли?
— У меня за все время моей службы не погиб ни один солдат. Один раз ребята подорвались на бэтээре (бронетранспортере. — Авт.), подрывались на минах, но все живы. Это показатель, которым я как командир группы могу гордиться. Мои солдаты говорили, что я везучий, фартовый.

15 февраля 1989 года, когда из Афганистана выводили последних наших солдат, не прозвучало ни единого выстрела
НЕМНОГО ФОТО ИЗ АФГАНА