«Тест на полицая» — о российском либерале и подвиге Зои Космодемьянской
Психиатр, карикатурист и деятель общепита Андрей Бильжо, внезапно сообщил публике, что подвиг Зои Космодемьянской — это не подвиг, а приступ шизофрении.
В комнате, где я пишу эту колонку, слева от меня, на стене висит в рамке карандашный автопортрет брата Зои — Шуры Космодемьянского. Хорошо, что Шура на меня не смотрит, потому что его взгляд сейчас выдержать невозможно.
Шура погиб под Кенигсбергом, в апреле 1945 года. Его самоходку зажгли.
Обгоревший, он из подбитой машины все-таки выбрался, как писали в официальных документах «вступил в стрелковый бой», вместе с наступающей пехотой ворвался в городок Фирбруденкруг и был ранен осколками снаряда. Истек кровью.
Шура Космодемьянский тоже был шизофреник, по версии Андрея Бильжо? По версии Андрея Бильжо и части сограждан — натуральный. Он же мог остаться возле своей подбитой машины, зачем он поддерживал наступающую пехоту до самой своей смерти?
Ну и вообще, брат первой женщины — героини Советского Союза, мог бы и при кухне устроиться. Или в Москве остаться, карикатуры рисовать — рисовал Шура хорошо, рука у него была твердая. Вместо этого, Шура через день ходил в военкомат, пока его не призвали в день 18-летия.
Автопортрет Шуры Космодемьянского пять лет назад нашла моя жена, когда собирала материал об одной некрасивой истории. Портрет валялся в куче мусора, в разоренном музее Зои Космодемьянской при московской школе № 201.
Ну, знаете, как бывает? У школы появился новый корпус, старый закрыли на капремонт, места для нового музея не нашли… да и бросили все как было. Решили, что времена изменились, старые герои ушли, а новые герои все в телевизоре окопались плотно.
Но, времена чудесным образом отыграли назад, времена ступили с берега в ту же самую реку. Что у СССР, что у России друзей не прибавилось, а врагов, пожалуй, даже больше стало.
Мы говорили об этом с женой, когда мягкой губкой смывали с портрета Шуры пыль и грязь, и разглаживали чуть теплым утюгом изломы на желтом и плотном старинном картоне.
Мы этот портрет больше никому не отдадим, даже если музей будет просить. Хватит, он уже был в музее один раз, мы лучше сбережем. У нас дома надежно, до нас ни фашисты, ни полицаи не дошли, хотя до противотанковых ежей у трассы в Химках — рукой подать. Не дошли, благодаря девочке с вырванными ногтями, месяц провисевшей в петле.
«Полицаи» у нас заведутся несколько позже, лет так через 70 после казни бойца диверсионной группы части № 9033 Зои Космодемьянской. «Полицаи», чуть подвирая для красоты и рисуясь своей смелостью, напишут (цитируем без купюр):
«Сейчас я расскажу страшную, крамольную вещь, которая взорвет интернет и меня, но, слава богу, я сейчас нахожусь далеко. Я читал историю болезни Зои Космодемьянской, которая хранилась в архиве психиатрической больницы им. П. П. Кащенко. В этой клинике не раз лежала до войны Зоя Космодемьянская, она страдала шизофренией. Об этом знали все психиатры, которые работали в больнице, но потом ее историю болезни изъяли (это ложь, Зоя Космодемьянская не имела психических заболеваний документы и комментарий в конце текста, — прим. авт.), потому что началась перестройка, стала просачиваться информация, и родственники Космодемьянской стали возмущаться, что это оскорбляет ее память.
Когда Зою вывели на подиум и собирались повесить, она молчала, хранила партизанскую тайну. В психиатрии это называется „мутизмом“: она просто не могла говорить, так как впала в „кататонический ступор с мутизмом“, когда человек с трудом двигается, выглядит застывшим и молчит.
Этот синдром был принят за подвиг и молчание Зои Космодемьянской. Хотя, на самом деле, она наверняка была смелой, и для меня, как психиатра и человека, который очень сердечно относится к душевнобольным, понимая их страдания, это ничего не меняет. Но историческая правда такова: Зоя Космодемьянская не раз лежала в психиатрической больнице им. П. П. Кащенко и переживала очередной приступ на фоне тяжелого мощного потрясения, связанного с войной. Но это была клиника, а не подвиг давно болевшей шизофренией Зои Космодемьянской».
Если бы Андрея Бильджо били несколько часов, потом изнасиловали — много раз, потом поводили голого по морозу и вырвали ногти, он бы «на подиуме», под петлей, впал бы «кататонический ступор с мутизмом» или держался бодрячком и шутил?
Но, скорее всего, до этого бы просто не дошло. Полагаю, было бы рассказано все, о чем упорно молчала Зоя. И нашлось бы для этого множество причин, как находили их для себя те, кто сотрудничал с врагами.
Тут тебе и «людоедский советский режим», «немцы-культурная нация», «простых людей немец не обижает, только коммуняк» и «наконец-то порядок будет — заживем». Все эти мантры существовали задолго до понятия «окно Овертона», и все их уже знают наизусть — кому-то из современников протолкнули в сознание через это «окошко». А кто-то взял, и уже родился патологически-нормальным человеком, для которого за Родину умереть — шизофрения.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Александр ДЮКОВ, историк:
— Бильжо рассказывает, что лично читал дело Зои Космодемьянской в архиве больницы им. Кащенко и видел там диагноз «шизофрения».
Но вот беда — на самом деле в конце 1940 года Космодемьянская находилась на лечении в больнице им. Боткина (не имевшей психиатрической специализации). А находилась она там с диагнозом «острый инфекционный менингокковый менингит». После выписки из Боткинской больницы Зоя с 24 января по 4 марта 1941 года проходила реабилитацию в санатории «Сокольники».
Сканы справок о психическом здоровье Зои Космодемьянской
А поскольку медицинские карты остаются на хранении в архиве лечебного учреждения (и хранятся там, кстати, всего 25 лет) — вранье Бильжо становится очевидным.
Дмитрий Стешин
Источник - Русская весна
