05.12.2016 - 5:00

Сегодня арктическая тема становится все более популярной и логично вписывается в рамки государственного курса на восстановление геополитических позиций России по всем азимутам.

Приоритетное внимание, которое с начала XXI века уделяется освоению арктических территорий, определяется долговременными стратегическими интересами государства. Разработаны «Основы национальной политики в Арктике до 2020 года», предусматривающие превращение Арктической зоны в ведущую стратегическую ресурсную базу России.

В результате уже сейчас Арктика обеспечивает около 11% национального дохода страны, здесь создается 22% объема общероссийского экспорта, добывается и производится более 90% никеля и кобальта, 60% меди, 96% платиноидов…

В российской части Арктики сосредоточено около четверти мировых ресурсов углеводородов. На шельфах Баренцева и Карского морей выявлены уникальные газовые месторождения. Рыбохозяйственный комплекс производит около 15% объемов водных биологических ресурсов страны.

Ключевая роль в развитии единой трансконтинентальной транспортной системы принадлежит Северному морскому пути, который служит кратчайшей трассой между европейскими и дальневосточными морскими, а также речными портами Сибири.

«Спокойный» регион

Особое геополитическое положение и богатство ее сырьевых месторождений превратили Арктику в одну из главных точек притяжения не только для арктических государств, но и для весьма отдаленных стран Северного полушария.

Статус наблюдателя Арктического совета получили Китай, Япония, Южная Корея, Индия и Сингапур, Нидерланды, Испания, Великобритания, Германия, Франция, Польша, Италия. Стремясь утвердить свою институциональную причастность к арктическим делам, на статус постоянного наблюдателя в Арктическом совете претендует и ЕС.

Государства и их коалиции, претендующие на участие в принятии решений по проблемам Арктики, не ставя де-юре под сомнение юрисдикцию прибрежных арктических стран, де-факто пытаются найти пути изменения существующего положения.

Стремление многих государств продемонстрировать свое право на самостоятельное изучение Арктики, освоение арктического поля позволяет прогнозировать усиление противостояния, прежде всего между основными мировыми геополитическими игроками: Россией, США, Китаем, государствами Арктического региона и их коалициями.

Противостояние может осуществляться как в рамках дипломатических переговоров, так и с использованием широкой гаммы технологий современных конфликтов.

Пока Арктика считается относительно спокойным регионом. Благодаря профессионализму российских дипломатов в рамках Арктического совета подписаны и реализуются многие важные для России соглашения: о сотрудничестве в авиационном и морском поиске и спасении в Арктике, о сотрудничестве в области готовности и реагирования на загрязнение нефтью моря в Арктике.

Всего в рамках Арктического совета Россия принимает участие в 80 проектах.

Комиссия ООН признала недавно правомерность нашей заявки на континентальный шельф Охотского моря. Теперь оно фактически стало российским внутренним морем.

Довольно умиротворяюще звучат мнения ряда экспертов, утверждающих, что единственным существенным открытым вопросом по Арктике остается определение внешних границ и разграничение континентального шельфа ряда прибрежных государств за пределами 200-мильных зон.

При этом считается, что данный вопрос не будет порождать споры и конфликты относительно доступа к природным богатствам Арктики, большая часть которых находится в пределах никем не оспариваемых исключительных экономических зон прибрежных государств.

Вместе с тем мир уже не раз сталкивался с тем, что позиция Запада резко изменялась, и это приводило к радикальной трансформации ситуаций, к циничному отрицанию суверенных прав отдельных государств вплоть до использования против них военной силы.

Свои национальные интересы Запад отстаивает решительно и жестко, не обращая внимания на нормы международного права, когда те противоречат его интересам.

Пока же обстановка в Арктике в отличие от проблемных районов относительно спокойная.

Однако меняется мир, меняются и стратегии, позволяющие навязывать свою волю противнику не только военно-силовыми методами. В условиях глобализации и информационной революции катализатором резких и непрогнозируемых изменений в Арктическом регионе могут послужить события, связанные с ведущейся против России гибридной войной.

Непредсказуемая обстановка

С учетом изменчивости и непредсказуемости международной обстановки нельзя упускать из виду возможности реализации стратегии непрямых действий в ходе гибридной войны, которая разворачивается против России на арктических просторах.

В современных конфликтах все большее использование приобретают технологии, позволяющие исподволь готовить условия для лавиноообразного развития обстановки. Расчет делается на то, что все должно «пойти само», без заметного участия главного инициатора конфликта.

По словам одного из авторов англосаксонской стратегии непрямых действий британского военного теоретика Б. Л. Гарта, «можно устраивать разные относительно мелкие гадости, все время напоминающие о противнике, но его самого не будет видно».

Стратегия непрямых действий в Арктике представляет собой лишь звено в глобальной стратегии США, цель которой — установление мирового господства и достижение гарантированного доступа ко всем жизненно важным районам.

Применительно к Арктическому региону в течение многих лет США и некоторые другие страны НАТО координируют свои политические, военные, экономические, информационные усилия в рамках решения единой задачи — расширить экономическое присутствие в районах Севера, добиться интернационализации Северного морского пути (СМП) и в конечном итоге попытаться максимально снизить роль России в регионе.

При этом заметим, что вопрос о контроле над СМП для России имеет критическое значение, поскольку это пока единственный транспортный путь, способный интегрировать отдаленные районы Крайнего Севера страны и их ресурсный потенциал в национальную экономику.

Поэтому Россия не может позволить поставить под международный контроль экономические связи между отдельными регионами страны, осуществляемые по СМП.

Лидирующая роль в противодействии законным интересам России в Арктике принадлежит США.

В докладе начальника штаба ВМС США адмирала Д. Гринерта «Дорожная карта» для Арктики 2014–2030» определены конкретные цели и задачи для различных служб и ведомств ВМС США и их союзников. В Арктике уже создается и развивается военная инфраструктура США и Канады. В частности, в США принято решение о строительстве двух новых передовых баз береговой охраны на Аляске в Барроу и в Номе.

Рассматриваются возможности обеспечения постоянного присутствия в Арктике авианосной группы и выделения дополнительных патрульных кораблей. Наращиваются усилия по противолодочной обороне и обеспечению глубоких десантных операций.

В последние годы возросла масштабность и интенсивность мероприятий оперативной и боевой подготовки ОВС НАТО в Арктике. Ежегодно в Арктику выполняется 3–4 похода многоцелевых атомных подводных лодок, еженедельно совершается не менее трех вылетов самолетов базовой патрульной авиации.

В арктическом секторе и на приграничной территории РФ активизировалась деятельность спецслужб США и их союзников по НАТО.

Кроме военных сил и средств к ведению разведки привлекаются научно-исследовательские суда Норвегии, используются различные неправительственные организации, в особенности экологические, как это было, например, в 2013 году в ходе акции «Гринписа» на платформе «Приразломная».

Присутствие иностранных исследователей отмечается в районах архипелага Новая Земля и в горле Белого моря — там, где Россия проводит испытания своих атомных подводных лодок.

В Норвегии говорят о планах изменения демилитаризованного статуса Шпицбергена, завершается разработка концепции применения национальных вооруженных сил в Арктическом регионе.

Позиция НАТО по вопросам военного присутствия в Арктике пока не определена.

В связи с этим вопрос о политике альянса в Арктике не нашел отражения ни в принятой в 2010 году стратегической концепции альянса, ни в решениях последующих саммитов блока. Недостаточная вовлеченность НАТО в решение проблем Арктики связана с разными подходами и неодинаковой заинтересованностью союзников.

Но сторонники более заметного присутствия НАТО в северных широтах не оставляют попыток изменить ситуацию, апеллируя к тому факту, что пять государств — членов НАТО (США, Канада, Норвегия, Дания и Исландия) и два важных партнера (Швеция и Финляндия) являются арктическими странами.

Таким образом, предлагается расширить число государств — членов НАТО, участвующих в арктическом противостоянии с Россией.

Наряду с военной деятельностью в северных широтах Вашингтон наращивает усилия в информационной сфере, использует средства традиционной и публичной дипломатии для консолидации союзников и подрыва позиций России.

Питательной средой для реализации подготовительного этапа стратегии непрямых действий в Арктике является комплекс гибридных угроз, которые могут послужить катализатором для наращивания противостояния между Россией и другими претендентами на богатства региона.

Основные гибридные угрозы для Российской Федерации в Арктической зоне обусловлены совокупностью следующих военных, политических, экономических, информационных факторов: активизация военной деятельности приарктических государств и их союзников, рост ее масштабов в Арктике и прилегающих акваториях; реализация идей об общем и равном доступе к использованию Северного морского пути и ресурсам Арктики для всех субъектов мирового сообщества; осуществление приарктическими государствами и их союзниками мероприятий информационного характера по дискредитации Российской Федерации; действия Норвегии по силовому вытеснению Российской Федерации из традиционных районов промысла в Баренцевом и Норвежском морях; стремление США и их союзников установить контроль над объектами ядерного комплекса Российской Федерации в Арктике; стремление руководства стран Азиатско-Тихоокеанского региона получить для своих военно-морских сил пункты базирования в Арктической зоне и т. д.

С учетом тенденции на расширение количества участников, претендующих на свою долю в Арктике, можно прогнозировать формирование ситуативных коалиций в составе государств, отношения между которыми далеко не всегда являют собой примеры дружбы и взаимопонимания.

Но с учетом нерешенности ряда юридических аспектов применительно к проблемам Арктики, вполне реальной представляется возможность координации деятельности отдельных государств с целью ослабить позицию России и добиться выгодного для них решения международных инстанций. Для действий таких соперников России характерно целенаправленное, адаптивное применение как военно-силовых методов, так и согласованных шагов по экономическому ослаблению противника, использованию подрывных информационных технологий.

Применение непрямых ассиметричных действий и способов ведения гибридных войн как против целого государства, так и в отношении отдельных его крупных районов позволяет лишить противоборствующую сторону фактического суверенитета без захвата территорий военной силой.

Таким образом, в Арктике против России ведется гибридная война, что требует соответствующих «гибридных» мер противодействия. Часть таких мер предусмотрены в принятом Советом безопасности Российской Федерации в 2008 году документе — «Основы государственной политики РФ в Арктике на период до 2020 г. и дальнейшую перспективу». В «Основах» отражены главные цели и стратегические приоритеты государственной политики РФ в Арктике, основные задачи, меры и механизмы по ее реализации.

В числе задач в сфере обеспечения военной безопасности требуется «привести возможности пограничных органов в соответствие с характером угроз и вызовов Российской Федерации в Арктике».

Исходя из духа и буквы «Основ», Россия планирует до 2020 года создать арктическую группировку войск для защиты своих экономических и политических интересов в этом регионе. В документе говорится об усилении пограничных войск ФСБ России и о необходимости создать береговую охрану российских арктических границ.

Пока нет явных признаков, свидетельствующих о наличии консолидированной антироссийской стратегии, направленной на реализацию интересов арктических государств и стран, находящихся далеко от Арктики.

Однако для гибридной войны в Арктике как крупнейшем геополитическом регионе важно следующее: ничто не мешает каждому из участников реализовывать свои намерения без непосредственного применения вооруженных сил и даже вообще без объявления войны. При совпадении интересов группы участников может стать целесообразным создание их ситуативной коалиции для «продавливания» нужного решения.

Поэтому России также важно использовать в своих интересах подобные коалиции, используя разногласия между различными субъектами.

В этом контексте также важно использовать возможности ШОС, ЕАС, сотрудничество с Японией, Южной Кореей. Следует разработать программу долгосрочного сотрудничества с нейтральными Швецией и Финляндией и включить в нее взаимодействие по Арктике с целью не допустить втягивания этих государств в антироссийские маневры.

Дуги нестабильности

Стратегическая важность Арктического региона обусловливает его охват так называемой «системой дуг нестабильности», которая представляет собой основной инструмент, с помощью которого создаются наиболее важные системные проблемы безопасности Евразии в целом и РФ в частности.

По мнению профессора Владимира Колотова, «система дуг нестабильности формирует геополитический „климат“, который всемерно способствует проведению управляемой региональной дестабилизации». Эта система охватывает территорию, расположенную между четырьмя океанами: Тихим, Индийским, Атлантическим и Северным Ледовитым. Она состоит из восьми действующих сегментов разной степени «готовности».

Арктический сегмент дуги нестабильности находится в процессе становления.

Интересы сторон определены, делаются попытки обеспечить их совместимость на основе международно признанной правовой базы, которая, в свою очередь, отличается высокой степенью неразработанности, что порождает неопределенность в отношении прав участников на использование в своих интересах различных участков арктического поля. В рамках провозглашенной США стратегии геополитического доминирования в арктическом сегменте параллельно с наращиванием сил и созданием военной инфраструктуры развертываются операции по другим направлениям подготовки и ведения гибридной войны.

В рамках гибридной войны, которую Запад ведет против России, арктический театр занимает особое место, определяемое рядом объективных факторов.

В их числе: экстремальные природно-климатические условия; большая протяженность береговой линии и очаговый характер размещения сил пограничной охраны; низкая плотность населения; отсутствие единого промышленно-хозяйственного комплекса и удаленность от основных промышленных центров, высокая ресурсоемкость и зависимость хозяйственной деятельности и жизнеобеспечения населения от поставок топлива, продовольствия и товаров первой необходимости из других регионов; низкая устойчивость экологических систем, определяющих биологическое равновесие и климат Земли, и их зависимость даже от незначительных антропогенных воздействий.

Важным фактором субъективного характера является пока еще недостаточно скоординированная система государственного управления в Арктической зоне РФ.

Несовершенство мер государственного регулирования в экономической и социальной сферах привело к критическому состоянию базовой транспортной, промышленной, пограничной, информационной, научной и социальной инфраструктур. Нарастают диспропорции регионального развития, наблюдается отток населения из региона.

Опасность осознается властями, и в результате принятых энергичных мер положение исправляется. Однако все еще далеко не в полной мере используется конкурентный потенциал Арктической зоны России.

Нелинейный подход

Стратегия и цели гибридной войны формулируются с учетом уязвимости арктической части России для применения гибридных технологий, направленных на дестабилизацию обстановки в обширных районах.

Во-первых, как уже упоминалось, важнейшей целью является подрыв экономического потенциала государства. Это предопределяет место экономических объектов России в Арктике, коммуникаций и системы управления в качестве первоочередных целей гибридной войны.

Создаются силы и средства для воздействия на объекты этой группы, включая силы специальных операций, кибероружие, организуется разведка театра. Следует прогнозировать расширение применения БПЛА для целей разведки.

Во-вторых, протяженность береговой линии и малонаселенность обширных участков суши усложняет задачи охраны границы, предотвращения проникновения диверсионно-разведывательных групп сил специальных операций.

В-третьих, важной особенностью театра является высокая чувствительность окружающей среды в Арктике к экологическим факторам, что позволяет прогнозировать использование сил специальных операций в гибридной войне для нарушения экологического равновесия.

Здесь в полной мере можно ожидать использования свойства нелинейности гибридной войны, когда последствия применения непрямых методов, связанных с воздействием на экологию региона, приводят к непропорционально высоким катастрофическим последствиям, способным вызвать лавинообразное изменение военно-стратегической и политической обстановки.

Это могут быть, например, диверсионные акты на нефтедобывающих объектах, на трубопроводах, на транспорте. Высокую степень угрозы несут кибероперации против систем управления вышеперечисленных объектов.

При разработке защитных мер в Арктическом регионе следует решительно отказаться от традиционного линейного видения войны, которое предполагает возможность установления прямых и пропорциональных связей между причиной и следствиями, возмущающим воздействием и результатами. В гибридной войне, построенной на нелинейной стратегии, малые воздействия могут обеспечить получение значительных результатов.

Фактор нелинейности гибридной войны существенно меняет степень достоверности прогнозирования возможных последствий конфликта как в масштабе Арктического региона, так и в глобальном масштабе.

В гибридной войне последствия использования непрямых методов создают крайне опасную, зачастую неподконтрольную инициаторам ситуацию. В результате нарушения прямой связи между причиной и следствиями создаются обширные зоны неопределенности, связанные с действиями разнородных акторов, а действия одного из них могут вызвать лавинообразное изменение всей военно-стратегической и политической обстановки. Эти и некоторые другие факторы создают серьезные препятствия при попытках предвидеть ход и исход гибридной войны.

В-четвертых, гибридная война нелегитимна. Все существующие законы войны разработаны, как правило, для конфликтов между двумя воюющими сторонами, обычно государствами, преследующими интересы, которые каждый из участников считает законными.

Для традиционной войны ООН приняла понятия «агрессия», существуют законы, защищающие права комбатантов, военнопленных и гражданского населения, запрещающие использование определенных видов оружия. Существующая нормативно-правовая база служит инструментом для лиц, принимающих политические решения и осуществляющих руководство военными действиями. Ничего подобного для гибридной войны нет.

И наконец, требует уточнения понятие «стороны конфликта», которые в войне выступают как носители конфликта. Гибридная война в Арктике не объявляется, стороны конфликта не определены, в то время как традиционно считается, что конфликт как фаза противоречия возможен лишь тогда, когда его стороны представлены субъектами. Где субъекта нет — не может быть конфликта.

Если в гибридной войне одним из очевидных субъектов выступает государство — жертва агрессии, то определить самого агрессора как вторую сторону конфликта не просто.

При этом факт гибридной агрессии становится очевидным не сразу. Этот тезис следует в первую очередь отнести к важным составляющим гибридной войны — информационной и кибернетической войнам. В обоих случаях сложно определить и субъекта агрессии. Эти и некоторые другие факторы создают серьезные препятствия при прогнозировании обстановки и стратегическом планировании мер по противодействию гибридной войне в Арктике.

«Трение войны»

С учетом своеобразия арктического театра огромное значение для понимания гибридной войны как сферы неопределенного и недостоверного имеет феномен введенного К. Клаузевицем понятия «трение войны». В своих трудах военный теоретик справедливо подчеркивал, что «трение — это единственное понятие, которое, в общем, отличает действительную войну от войны бумажной».

Иными словами, на войне от задуманного до реализуемого на деле может быть огромная дистанция. Справедливость этого суждения особенно верна для гибридной войны в Арктике с учетом непредсказуемости и неопределенности конфликта, особой чувствительности возможных объектов поражения к малым воздействиям, способным повлечь за собой масштабные последствия.

Особенности гибридной войны как конфликта неопределенного и недостоверного, в котором участвуют разнородные силы и средства, превращают трение в источник существенных возмущающих воздействий на ход действий, которые под влиянием трения войны часто становятся малоуправляемым и даже неуправляемым процессом.

Для традиционной войны можно выделить семь источников общего трения: опасность; физическое напряжение; неопределенность и недостоверность информации, на основе которой принимаются решения; случайные события, которые невозможно предсказать; физические и политические ограничения в использовании силы; непредсказуемость, являющаяся следствием взаимодействия с противником; разрывы между причинами и следствиями войны.

Для гибридной войны в Арктическом регионе список источников трения может быть расширен.

Во-первых, с учетом масштабности экономических интересов государств, претендующих на свою долю в арктическом поле, географии их размещения и специфики подхода к существующим проблемам возрастает психологическое напряжение, стрессы, что способствует повышению вероятности ошибки.

Известно, что многие современные конфликты происходят на межцивилизационных разломах. Влияние этого фактора на возможное обострение обстановки в Арктике повышается в связи с расширением цивилизационного разнообразия претендентов на арктическое поле.

Во-вторых, мощным источником возмущающих воздействий, провоцирующих сбои в системах управления, являются действия в киберпространстве, направленные против систем управления на нефте- и газодобывающих объектах и трубопроводах.

В-третьих, в информационной войне для манипулирования деятельностью природозащитных групп уже сегодня широко применяется дезинформация, что способствует созданию обстановки хаоса и неразберихи.

И наконец, в результате трения казалось бы незначительные явления и факты, происходящие на тактическом уровне, получают мощь и способность стратегического катализатора, способного влиять на ход всей военной кампании.

Существуют каскадные механизмы усиления, которые позволяют в ходе войны малым событиям запускать совершенно неожиданные и непредсказуемые процессы, не поддающиеся количественной оценке в рамках какой-либо теории.

В арктическом секторе в гибридной войне против России каскадными механизмами-катализаторами могут выступить рукотворные техногенные катастрофы на гражданских и военных объектах, теракты на коммуникациях с большим количеством жертв, нарушение поставок жизненно важных продуктов и средств в труднодоступные арктические районы.

Совокупность источников трения обычно оказывается больше их простой суммы, поскольку одни виды трения взаимодействуют с другими, что еще больше наращивает их разрушительный результат.

Трение в зонах неопределенности в гибридной войне связано с проявлением многих случайностей и вызывает явления, которые заранее учесть невозможно. Таким образом повышается вероятность случайных инцидентов, расширяющих масштабы конфликта. Особенно это опасно в гибридной войне в Арктике, в которой замешаны интересы ядерных держав.

Таким образом, источники трения в существенной степени определяют структурные свойства гибридной войны, эффективность операций, стратегию и тактику противодействия.

Как и в любой другой войне, в гибридной войне в Арктике существуют своеобразные «смазки», которые позволяют уменьшить трение в любой военной машине, в том числе и в гибридной войне. Это использование в дипломатии гибких адаптивных политических стратегий.

Важно наличие боевого опыта и военной подготовки у участников, специальной экипировки, военной техники и оружия, рациональная дислокация сил и средств, строгая дисциплина, продуманная информационная стратегия, заблаговременное создание эффективных каналов добывания, передачи, обработки и анализа данных об обстановке и др.

Для гибридной войны уникальной «смазкой» служит полное отсутствие у нее легитимности и подчиненности международным нормам и правилам, что делает допустимым на этой основе проведение самых грязных провокаций с привлечением сил специальных операций, использованием манипулируемых террористических групп и организованной преступности.

Нельзя исключить и применение бактериальных средств против животных, например возбудителей сибирской язвы, ящура, чумы, сапа, ложного бешенства и т. д.

Закономерные выводы

Арктика представляет собой чрезвычайно лакомый регион для геополитических противников России, которые уже не раз демонстрировали способность нарушить любые международные договоренности, если это соответствует их национальным интересам.

Исторический опыт не позволяет рассчитывать на безусловное уважение закрепленных в договорах суверенных прав и юрисдикции России в арктических акваториях и на шельфе.

Подобные факторы наряду с известными проблемами с обоснованием внешних границ континентального шельфа России в Северном Ледовитом океане за пределами исключительной экономической зоны создают условия для попыток арктических, некоторых неарктических государств и их коалиций использовать для давления на Россию изощренную стратегию непрямых действий, построенную на формировании и реализации спектра гибридных угроз.

Эффективность противодействия гибридной войне в Арктике будет зависеть от того, насколько полно удастся предвидеть и учесть ее особенности с целью адекватной и оперативной адаптации к быстро изменяющейся обстановке, что позволит опередить соперников и не допустить трансформации вызовов и рисков в реальные опасности и угрозы национальным интересам государства в жизненно важном регионе.

Александр Бартош