Итоги прошедшего 2 октября в Венгрии референдума могут стать вторым по значимости фактором раскола Европейского союза после решения большинства британских избирателей покинуть ЕС. И дело здесь не в процентных показателях, а в том, что создан прецедент. Впервые в истории Евросоюза гражданам страны-члена ЕС было предложено высказать своё мнение по вопросу, который основополагающими документами ЕС отнесён к исключительному ведению Европейского союза.
До сих пор национальные плебисциты в странах-членах ЕС касались либо одобрения уже спущенных сверху проектов (в первую очередь Лиссабонского договора), либо самого пребывания страны в ЕС (Великобритания), либо вопроса об ассоциации Евросоюза со страной, которая не является членом Союза (референдум в Нидерландах по поводу соглашения об ассоциации ЕС — Украина).
Венгры пошли дальше. Виктор Орбан поставил на всенародное голосование вопрос о том, одобряют ли граждане его страны существующую систему распределения национальных и наднациональных полномочий в Евросоюзе. Такого со времён Римского договора 1957 года «единая Европа» ещё не знала.
Итог голосования 2 октября — это прямой вызов Брюсселю. Согласно данным национального избиркома, в плебисците приняли участие свыше 3 млн 338 тысяч человек из 8,3 млн человек, имеющих право голоса (40,41%), что дало основания Национальной избирательной комиссии признать референдум несостоявшимся. Однако при этом абсолютное большинство участников (98,34%) проголосовали против участия Венгрии в европрограмме обязательного распределения мигрантов на территории страны. За приоритет европейского законодательства над национальным высказались всего 1,66% участников референдума.
Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан уже объявил референдум победой противников принудительного распределения квот. Он назвал итоги голосования «исчерпывающими» и призвал лидеров Евросоюза обратить на них внимание.
Премьер-министр пообещал внести в Конституцию Венгрии изменения, необходимые для того, чтобы результат референдума был признан «обязательным к исполнению». Тот факт, что свыше 98% проголосовавших выступили против предложенных Евросоюзом квот, помогут стране в переговорах с Брюсселем, убеждён Орбан. Он подчеркнул, что на этот раз в поддержку его позиции высказалось больше венгерских граждан, чем в 2003 году, когда венгры голосовали по вопросу о вступлении страны в Евросоюз.
Венгерский премьер, несмотря на звучащие в его адрес обвинения, отнюдь не ограничивается отрицанием существующих процедур, а признаёт важность самой миграционной проблемы и предлагает свои механизмы её решения. В частности, он считает возможным создать на средства Евросоюза и других международных организаций крупный лагерь для беженцев в Ливии или в какой-либо другой стране за пределами Европы с тем, что обеспечить их безопасность, провести учёт и наладить процедуру подачи ими запросов на предоставление убежища в ЕС.
Однако в руководстве Евросоюза, похоже, не намерены искать компромиссы по столь важной и деликатной для европейской цивилизации проблеме. Вместо этого ЕС устами министра иностранных дел Люксембурга Жана Ассельборна, ставшего, по сути, рупором антивенгерских сил в Евросоюзе, форсирует внутренний раскол в этой организации. «Венгры являются бОльшими европейцами, чем их правительство… — решил почему-то Ассельборн после объявления итогов референдума. — Это плохой день для Виктора Орбана и хороший день для Венгрии и Европейского союза [? — П.И.]». Звучит как угроза.
Полемика между властями Люксембурга и Венгрии продолжается уже не первый месяц. Еще в середине сентября тот же Жан Ассельборн в интервью немецкой газете Die Welt предложил исключить Венгрию из ЕС за поведение, «не соответствующее „фундаментальным ценностям Евросоюза“».
Однако «дисквалифицировать» референдум с позиций права у противников Виктора Орбана не получится.
Во-первых, законодательство ЕС в принципе не предусматривает вынесения на национальный плебисцит подобных вопросов, тогда как венгерское конституционное право предполагает, что глава государства может вынести на референдум любой вопрос. Даже если бы явка в Венгрии составила 100%, Брюссель, опираясь на Лиссабонский договор и другие документы, заявил бы о его правовой несостоятельности и необязательности его итогов. Так что ссылки на низкую явку тут ни при чём. Во-вторых, Брюссель всячески замалчивает прецедентный характер действий венгерских властей, которые, заметим, строго соблюли национальное законодательство (с идеей провести референдум выступил не премьер, а президент Янош Адер, назначивший дату голосования и объявивший формулировку вопроса, выносимого на плебисцит).
Отрицать прецеденты как таковые вообще стало одним из излюбленных приемов брюссельских пропагандистов, начиная от уверений в «уникальности» косовского случая до стремления объяснить Brexit исключительно особенностями географического положения и истории Англии и аппетитами лондонского Сити. Между тем именно прецедентный характер национального плебисцита по вопросу о распределении компетенции между национальными органами власти и органами ЕС составляет главный смысл того, что произошло в Венгрии 2 октября.
«Венгрия стремится осуществлять волю венгерского народа. Мы надеемся на однозначные результаты, чтобы никто не смог заявить, что у референдума не будет юридических или политических последствий. Они будут. Этот референдум — ясный сигнал, причем не только для Венгрии, но и для инстанций ЕС в Брюсселе», — заявил пресс-секретарь венгерского правительства Золтан Ковач. Отвечая на вопрос журналиста датского издания Berlingske о том, можно ли говорить об особой позиции Будапешта по проблеме мигрантов, он подчеркнул: «Остальные не жалуются, но и не выполняют решение о распределении беженцев. За год распределили всего пять тысяч человек». Золтан Ковач отметил, что решение Совета министров ЕС о распределении 120 тысяч мигрантов Венгрия считает «незаконным». Он напомнил, что главы государств и правительств стран-членов ЕС ранее согласились, что это будет добровольное решение: «В этом заключается наш аргумент в Суде Европейского союза. Сейчас мы ожидаем его вердикта».
Виктор Орбан ещё раз привлёк внимание всей Европы к миграционной проблеме, а вердикт, вынесенный венграми — участниками референдума, обнаружил неспособность властей ЕС эффективно эту проблему решить.
Сегодня ни между странами-членами Евросоюза, ни внутри Европейской комиссии нет единства не только по вопросу о введении квот, но и по вопросу о том, как строить дальше отношения Брюсселя и Будапешта. А такое отсутствие единства означает, что новые референдумы по наиболее жгучим и болезненным для Евросоюза проблемам неизбежны.
Пётр Искендеров