ХОЛМОГОРОВ Егор
Создатели новой «Великолепной семерки» не могли не понимать, что их творение будут сравнивать с классикой — шедевром Куросавы и крепким боевиком Стерджеса. Но, кажется, решили зажмуриться в надежде, что всем станет темно.
Японский фильм, не без оснований поставленный журналом Empire на первое место в списке лучших картин мирового кинематографа, посвящен проблеме долга и чести сословия самураев. Крестьяне нанимают профессионалов, чтобы те своими катанами и тактическим искусством защитили их от разбойников, вооруженных «подлым» огнестрельным оружием (прозрачный намек на то, что великая Япония пала под американскими атомными ударами). Доблесть и искусство, подкрепленные сталью, оказались в мире Куросавы сильнее огня.
«Великолепная семерка» Стерджеса — лента американской эпохи бури и натиска. Она построена, по сути, на скрытом расовом конфликте и идее экспорта демократии. Мексиканские крестьяне, страдающие от местных бандитов, нанимают белых американских стрелков на свою защиту. Те проигрывают сражение, ибо часть крестьян предпочла рэкетиров-земляков чужестранцам-освободителям. Но хотя поверженных гастролеров отпускают восвояси, они возвращаются. Потому что американцы в любом случае должны вернуться и навести демократию всегда и везде, во что бы это ни стало.
Не слишком горячо принятая в США, в Советском Союзе «Семерка» стала культовой. И дело не только в том, что в одном голливудском кино снялись сразу двое русских: Криса сыграл Юлий Борисович Бринер, а мудрого старика — Владимир Соколов. Зритель эпохи «холодной войны» безошибочно проецировал американский «освободительный империализм» на наш собственный. И не случайно «Семерка» породила шедевральный русский отклик в виде «Белого солнца пустыни», где смысл «освободительного» метасюжета воспроизведен почти буквально. С тем лишь прибавлением, что отечественный герой Сухов — одиночка (на самом-то ведь деле это русские, а не американцы — народ индивидуалистов).
В истории кочующего сюжета только что вышедшая на экраны новая «Великолепная семерка» отметится своим блистательным отсутствием. Зачем и ради чего она снята, понять решительно невозможно. Первое напрашивающееся объяснение — создать «политкорректную» версию. Вместо русского Бринера во главе компании негр Дензел Вашингтон. А сама семерка представляет собой набор костюмов из Диснейленда: тут и хулиган-мексиканец, и китаец-ножевик, и индеец, и комичный следопыт, а элегантного, но травмированно-боязливого южанина, некогда первого стрелка Конфедерации (действительно, разве можно не унизить немножко южан тем, что именно их герой трусит), уравновешивает веселый фокусник-янки.
Недавно в Сети потешались над российским аналогом американских «Мстителей», где подборка супергероев тоже производилась с учетом принципов пролетарского интернационализма. Но до такой клоунады, которую устроили в новой «Семерке», нашим ревнителям толерантности далеко. При этом на стороне зла есть белые, есть мексиканцы, есть даже индеец. Но вот плохих негров нет и быть не может.
Темные силы теперь представлены не мексиканскими разбойниками, а бандитским капиталом. Главный злодей Бартоломью Боуг кощунствует, что бог этой страны — доллар, а значит, противясь его деньгам, жители маленького городка противятся самому богу. Однако для настоящего капиталистического монстра Боуг ведет себя откровенно глупо: сам бросается в атаку во главе наемного войска и гибнет, что логично для вожака банды, но не для предпринимателя, который был бы более осторожен, а в случае неудачи вернулся бы с куда большей армией. Захватив, кстати, с собой вместо уничтоженного фокусом пулемета Гатлинга (тема превосходства бандитов в вооружении, центральная у Куросавы, вернулась в новую картину, но не слишком удачно) десять или даже сто пулеметов.
Все социальное, помимо риторики про капитализм в начале, из фильма исчезло. Если в прототипах важную роль играет недоверие крестьян к своим защитникам и постепенное преодоление различных трений между ними, то здесь это заменено сценой эвакуации борделя. Если для первых двух семерок центральным был вопрос, почему они вообще должны сражаться и умирать за угрюмых, жадных и неблагодарных мужиков, прячущих дочек и лучшую еду, то новую семерку проблемы мотивации вообще не волнуют. Главный герой Сэм Чизем не столько восстанавливает справедливость и защищает слабых, сколько мстит Боугу за гибель сестер. Так из социальной драмы «Семерка» превращается в миллион первую ленту о мести…
Последние годы ознаменовались рождением жанра «политкорректного» вестерна. В нем суровый чернокожий жестоко мстит белым шовинистическим расистам, не скрывая собственной расовой ненависти. Данный мотив активно эксплуатируется на обамовско-клинтоновском фланге американской политики. При этом указание на проблему оказалось под запретом. Недавно конгрессмену Питтенджеру пришлось извиняться за предположение, что участники очередного расового бунта в городке Шарлотт просто ненавидят белых.
В этом жанре особенно развернулся Квентин Тарантино с великолепным «Джанго освобожденным» и в самом деле «Омерзительной восьмеркой». Возможно, от создателей ремейка «Семерки» ожидали чего-то подобного, но они решили от этой миссии уклониться, сняв картину о крепкой расовой дружбе и даже прибавив некоторые христианские мотивы. Получилось ни два, ни полтора. Неполиткорректность в любую сторону всегда побеждает политкорректность.
Это надо учесть и нашим кинематографистам, которые тоже любят снимать вестерны и истерны. Будьте белыми, красными, националистами, православными фундаменталистами, жестокими, резкими, кровавыми — только не будьте политкорректными. Политкорректность — противоположна большому стилю. И она убивает.
Источник