УРАЛОВ Семён

В России нет ни экспертного понимания, ни медийной стратегии, ни внешней политики в отношении Узбекистана. Поэтому никак в транзите власти в Ташкенте Москва участвовать не будет. А очень зря.
Подтвержденно-неподтвержденные известия о смерти Ислама Каримова впервые за многие годы привлекли внимание российских СМИ к Ташкенту и Средней Азии.
Но главная проблема современной политической науки и практики РФ в том, что подлинных экспертов по внутренней политике Узбекистана у нас просто нет. Потому что у России нет прагматичной политики в Узбекистане.
Внутренняя политика Республики Узбекистан — это конкуренция олигархических кланов и групп чиновников. Так как эта конкуренция не оформлена медийными конфликтами, понять что-либо внешнему наблюдателю невозможно. Борьба за власть и вокруг власти в Ташкенте — это еще та драка алабаев под бухарским ковром.
Так же как у российских СМИ нет полноценных корпунктов в Ташкенте, не говоря уже о Бухаре и Самарканде, так и экспертное сообщество может только строить догадки о происходящем в Узбекистане.
Единственные объективные показатели, о которых можно судить, — политэкономические. Судя по ним, в республике построена олигархическая экономика с сильным влиянием государства и заметным присутствием иностранного капитала (преимущественно из Юго-Восточной Азии).
Структура производства, добычи полезных ископаемых, экспорта/импорта и торговых сделок Узбекистана такова, что эта республика по своему политэкономическому профилю является чем-то средним между Украиной и Молдавией.
С одной стороны, работающие промышленные предприятия, активная добыча полезных ископаемых, инвестиции в нефтегазовую отрасль и производство хлопка.
С другой стороны, многомиллионная общность гастарбайтеров за рубежом, за чей счет кормится такая же армия родственников.
Имущественное расслоение в Узбекистане, судя по экономическим показателям, одно из высших в бывшем СССР. Жесткая вертикаль власти в условиях колониального капитализма явно привела к сращению чиновного аппарата и частного капитала.
#{author}Модель власти, при которой верховный правитель одновременно является и главным регулятором доступа к экономическим благам, — очень устойчивая модель. Чиновно-олигархический консенсус может существовать десятилетиями, особенно если народные массы необразованны, темны и подавлены самоуправством мелких чиновников и полиции.
Такая модель становится неустойчивой лишь во время транзита власти. Потому что появляются кланы и группировки, которые захотят усилить свое влияние. Транзит власти — это лакомое время для создания новых чиновно-олигархических альянсов. А если в таких альянсах участвуют военные и силовики, то транзит власти может быть совершенно непредсказуемым. Как это, например, произошло в Туркмении после смерти Сапармурата Ниязова.
Но в России нет ни экспертного понимания, ни медийной стратегии, ни внешней политики в отношении Узбекистана. Поэтому никак в транзите власти в Ташкенте Москва участвовать не будет. А очень зря. Потому что возможность усилить лояльных баев и играть на противоречиях с нелояльными беками — это правильная политика России в Средней Азии. Но ее нет.
Единственное, что нам остается, — наблюдать за транзитом власти и принимать его как данность. Не исключено, что преемник будет стоять еще на более изоляционистских и шовинистических позициях и Узбекистан окончательно уйдет из орбиты влияния РФ.
Поэтому для нас, наблюдателей, основная интрига не в том, кто придет на смену Каримову, а в том, кто будет назначен на ключевые экономические посты.
Нефть, газ, хлопок, полезные ископаемые, машиностроение и сельхозпроизводство — это те отрасли, где Узбекистан может быть как нашим партнером, так и конкурентом.
В целом же стоит помнить, что борьба за Узбекистан — это не просто борьба за влияние в Ташкенте. Это борьба за всю Среднюю Азию.
И об этом нам напоминает карта экономических районов СССР. Узбекистан — это такой же ключик к Средней Азии, как Украина — к Причерноморью и Балканам, а Грузия — к Закавказью.
Источник