ТИМАКОВ Владимир

Итак, выбор Британии в пользу Brexit сделан. Очень показательно голосование регионов. На большой анимационной карте избирательной комиссии три больших синих пятна — «Остаться» хотят Шотландия, Ольстер и Лондон. Всё остальное пространство затоплено красной краской — «Уйти».
Что означает такой расклад в свете этнографии? За выход проголосовали те области, где преобладают англичане. За сохранение в составе ЕС — те, где присутствуют большие общины национальных меньшинств.
С Ольстером проще всего. Ирландцы хотят быть вместе с Ирландией, которая остаётся в ЕС. Так же и русские на Донбассе хотели остаться с Россией, когда Украина собралась уходить из СНГ. Кстати, доля ирландцев в населении Ольстера неуклонно повышается, среди школьников они уже составляют больше половины, и уже недалёк тот час, когда регулярно проводимый в регионе референдум за воссоединение с матерью-Эйре увенчается успехом.
Африканские и азиатские мигранты, составляющие чуть ли не треть публики на улицах Лондона, тоже преследуют свой интерес. Они-то лучше других понимают, камнем в чей огород является Brexit. Выход Британии из Евросоюза может обернуться барьером на пути беспрепятственного въезда их сестёр и братьев с берегов Нигера или Инда. Естественно, что они этого не хотят.
Наконец, шотландцы, несмотря на долгое сосуществование с англичанами, сохранили мечту о самобытности. В Евросоюзе с размазанными государственными границами они — одна из многих наций среднего размера, ничуть не хуже датчан, валлонов или литовцев, над которыми нет одной доминирующей нации-сюзерена. А в обособленной Великобритании шотландцы просто меньшинство, полностью зависимое от воли англичан. Brexit для шотландцев — это возвращение к статусу «младшего брата», и в случае его реализации они предпочтут расстаться с Англией и вернуться в Евросоюз в качестве суверенного члена единой Европы.
Исключением оказались разве что валлийцы, за последние шесть веков не проявлявшие желания расстаться с англичанами, и проголосовавшие так же, как крупнейшая этническая община на острове.
Настоящим же инициатором выхода из ЕС выступили этнические англичане, прежде всего те, кто в наибольшей мере сохранил национальную идентичность — и тоже по вполне понятной причине.
Экономически Brexit подданным Соединённого Королевства не выгоден. Что бы там ни говорили о непомерных взносах страны-донора в бюджет ЕС и об отсутствии защитных барьеров для внутреннего рынка, эти минусы пребывания в ЕС полностью перекрываются плюсами свободной торговли. Лондон, как мировой торговый узел, как центр европейской биржевой и банковской активности, как престижная штаб-квартира транснациональных фирм, меньше всего заинтересован в экономическом обособлении. Не случайно крупный бизнес обеими руками голосовал против выхода.
Да и пресловутые мигранты тоже — не столько социальная обуза, сколько незаменимое топливо в топке британской экономики. Их дешёвые рабочие руки и головы позволяют снижать себестоимость и обеспечивают конкурентный успех британской продукции. Коренные британцы за такие деньги работать не будут и прибылей островной экономике не гарантируют.
Однако не прибылью единой жив человек. Продолжение рода — гораздо более древний и могучий инстинкт, чем наполнение мошны. Демографическая динамика такова, что уже через десяток-другой лет англичане станут меньшинством в Лондоне, затем — в остальных мегаполисах, а там недалёк час, когда коренные жители перестанут чувствовать себя хозяевами в остальных уголках Альбиона.
Желание спасти свой генофонд от размывания, сохранить свою нацию перед лицом накатывающих миграционных валов — вот главный мотив евроскептиков.
Когда-то трагедию утраты родной земли под натиском английских пришельцев испытали коренные жители Северной Америки и Австралии. Теперь история способна повториться в зеркальном варианте
Если Евросоюз не хочет сопротивляться, запрещает строить плотину перед волнами переселенцев, Англия ищет шанс на спасение в одиночку.
Когда в 2013 году Экспертный центр ВРНС (точнее группа, которая была его прообразом) составлял глобальный демографический прогноз до 2050 года, Европа была названа самым слабым местом в мировом межнациональном балансе. Богатая и привлекательная, географически близкая к быстро растущим бедным популяциям, достаточно либеральная и открытая, она не могла не стать главной мишенью миграционных стрел.
В целом у нас вышло три региона максимальных демографических рисков. Это Чёрная тропическая Африка, Средний Восток с эпицентром в Афганистане и Евросоюз. В Экваториальной Африке и на Среднем Востоке ожидается напряжение от перенаселения, в Европе — от чрезмерного миграционного притока.
Оценивая предстоящее изменение этнического баланса, мы прогнозировали системный кризис Евросоюза ко второй половине тридцатых годов. То, что ЕС залихорадило уже сейчас, означает опережение наших прогнозов.
Однако голосование в Британии нельзя ещё назвать началом системного кризиса. Это всего лишь его дальний предвестник, который пока (пока!) не сулит для Европы тяжких последствий.
Вполне возможно, что, несмотря на сенсационные итоги референдума, скорого расставания Лондона с Брюсселем удастся вовсе избежать. Вариантов предостаточно: например, Королева наложит вето или через полгода состоится повторный референдум с совершенно иным результатом. За полгода сторонники сохранения статус-кво могут набрать достаточный арсенал экономических аргументов, чтобы склонить на свою сторону колеблющихся.
Но это будет краткосрочная победа евроэнтузиастов. Чем дальше, тем более мрачные тучи будут сгущаться над идеей европейского единства.
В ближайшие десятилетия политическую карту Европы станут определять три лагеря: 1) космополитов-либералов, настаивающих на продолжении выбранного пути открытости и толерантности; 2) националистов, выступающих за антимиграционную изоляцию; 3) исламистов самого широкого спектра, от террористов до умеренных, вполне единодушно стремящихся к изменению культурного кода европейского континента. В парламентах и правительствах разных стран получат преобладание первые, вторые или третьи. Сохранение единства Евросоюза в такой разношёрстной компании не представляется возможным.
Самая жаркая обстановка, вызванная нарушением этнокультурного баланса, сложится в следующих странах: Франции, Германии, Италии, Нидерландах и, конечно, Великобритании. Это самые богатые страны ЕС, выглядящие наиболее привлекательными для гастарбайтеров. Кроме того, это прежние метрополии, лидеры старых колониальных империй, остающиеся центрами притяжения для своих бывших колоний. Кроме того, в перечисленных государствах уже сформировались большие общины мигрантов, которые продолжают притягивать своих компатриотов по земляческим и родственным каналам.
Поэтому для Великобритании, например, сам по себе выход из Евросоюза миграционную проблему не закроет. Соединённое Королевство и без Евросоюза является мощнейшим миграционным магнитом. Остановить прилив может только резкая смена политики, приход к власти радикальной националистической партии, которая не просто запретит въезд, но ещё и выселит наименее лояльную часть уже состоявшихся граждан иностранного происхождения.
В свою очередь, победа такой партии приведёт Британию к конфликту с европейскими и глобальными элитами, и если не к прямым экономическим санкциям, то, по меньшей мере, к режиму наименьшего финансового благоприятствования. Это означает вывод активов и уход крупных налогоплательщиков, что ещё больше усугубит экономические невыгоды Brexit.
Поэтому трудный выбор,- сохранение этнического облика или финансовый выигрыш?- становится для британцев самым актуальным вопросом грядущих дессятилетий. Рано или поздно искать ответ на поставленный вопрос придётся всем европейским нациям.
Что получит приоритет: генетика или экономика?
Испытания старого континента на прочность только начинаются.