САТАНОВСКИЙ Евгений
Настоящая статья опирается на подготовленные для ИБВ материалы экспертов института М. В. Казанина и В. И. Ковалева. Первый рассматривает работы ближневосточников из КНР. Второй анализирует итоги конференций по отношениям Турции с Россией и ЕС, прошедших в университете «Башкент» в Анкаре. В совокупности выявляемая картина реальной ситуации вокруг Турции далека от рисуемой ее высшим руководством.
Имперские замашки
Руководители Османской империи мечтали о создании глобального государства с XVII века. Порта часто развязывала войны с соседями, Россией и Ираном, но, как правило, проигрывала. В итоге Турция осталась на полуострове, который занимает в настоящее время. Сегодня по уровню технической грамотности и возможности производить сложную продукцию она занимает среди европейских стран пятое место, по объему выплавки стали – 11-е, по производству автомобилей – 15-е. Китайские аналитики отмечают, что турецкие государственные компании прилагают усилия по развитию химической промышленности, высокотехнологичных производств, по созданию электронных компонентов и программного обеспечения.
Возможность Турции перекрывать движение по своим территориальным водам представляет угрозу российским интересам, и ее уровень стал повышаться с 2008 года (с операции по принуждению Грузии к миру), а затем в ходе событий в Крыму и на юго-востоке Украины. Анкара и Вашингтон усилили взаимодействие в военно-политической области. Разведывательные и боевые корабли стран – членов НАТО теперь в большем числе, чем ранее, патрулируют Черное море. Военные эксперты КНР полагают, что за последние 10–15 лет Турция неоднократно предпринимала попытки дестабилизировать ситуацию на Северном Кавказе. При этом Анкара вела двойную игру с Москвой.
На протяжении 15 лет президент Турции Эрдоган встречался с Владимиром Путиным, ратовал за сотрудничество и контракты с российскими компаниями, старался переключить на себя энергетические потоки в Южную Европу. Одновременно турецкие дипломаты и офицеры разведки проводили в жизнь стратегию «мягкой силы». Ее цель – возрождение османских ценностей в среде тюркских народов бывших республик СССР, напоминание мусульманам, что РФ является наследницей Российской империи, которая «притесняла правоверных в течение 300 лет». Вторичная цель турецкой стратегии в том, чтобы поднять авторитет Анкары в НАТО и увеличить ассигнования на свои вооруженные силы.
ВС Турции самые многочисленные в Североатлантическом альянсе, если не считать США. На вооружении – 240 истребителей F-16 различных модификаций, 200 истребителей-бомбардировщиков F-4, вооруженных ракетами «воздух-воздух» AIM-9X (такой был сбит российский Су-24 в воздушном пространстве САР) и AIM-120. Пилоты ВВС Турции проходят обучение в США, принимают участие в маневрах «Красный флаг» и по уровню летной подготовки занимают второе место среди ВВС НАТО.
Китайские специалисты отмечают, что Эрдоган, мечтая о новой Османской Порте, инициировал модернизацию ВС страны, рассчитанную на 30 лет. В этом плане выделены три основных направления. Приоритет отдан ВМС. Для их нужд проектно-конструкторские бюро разрабатывают разные типы надводных кораблей – от универсальных десантных (УДК) до судов – спасателей подводных лодок. Такой спектр объясняется тем, что руководство Турции планирует создание и ввод в строй полноценной авианосной ударной группировки.
В качестве примера приводится проект УДК типа «Анатолия». Его тактико-технические характеристики: длина – 225 метров, ширина – 32 метра, полное водоизмещение – 25 000–28 000 тонн, экипаж – 1400 в/с, скорость – от 19,5 до 21 узла. Корабль может принимать восемь вертолетов, 700 морских пехотинцев. Конструкция палубы предусматривает наличие трамплина с углом подъема 12 градусов, что позволяет обеспечивать взлет конвертопланов V-22 «Оспрей» и истребителей F-35. Военная разведка КНР считает, что турецкая промышленность готова производить металл для взлетной палубы (по требованиям ВМС НАТО, температура плавления палубного перекрытия составляет 1200 градусов Цельсия). В конструкции корабля применена модульная схема, которая позволяет разбирать часть внутренних помещений и базировать внутри суда на воздушной подушке.
В Китае считают, что Турция не намерена мирно решать вопросы на Ближнем Востоке, поскольку грубо вмешивается в дела соседних стран. Примеры: сбитый российский самолет в Сирии над районом компактного проживания тюркских племен, ввод 150 военнослужащих под прикрытием бронетехники (20 танков и БТР) на территорию Ирака под предлогом борьбы с «Исламским государством». Действия Белого дома в Сирии и Ираке раздражают Анкару, поскольку США считают курдов своими главными сторонниками в борьбе с террористами и исламистами, выделяя им военно-техническую помощь. При этом за последние 30 лет в ходе силовых операций Турции убиты около 30 000 курдов.
По мнению офицеров политической разведки КНР, деятельность турецкого руководства направлена только на восстановление Османской империи, которое включает:
выдавливание курдов с территории Турции и Ирака (поставлена задача ликвидировать Рабочую партию Курдистана и ее филиалы в Ираке и Сирии);
захват части территории Сирии и восстановление полного контроля над Средиземноморским регионом.
Спецслужбы США и Турции в 2011–2014 годах тесно сотрудничали в создании антиправительственных сил в Сирии, организовали учебные центры в Турции, Катаре и КСА. Это отвечало надеждам Эрдогана на создание новой Османской Порты, но военная операция ВКС РФ сломала его планы. Аналитики КНР согласны с точкой зрения СМИ Великобритании («Индепендент», «Дэйли Рекорд») и Германии («Центральная газета Франкфурта»), что Эрдоган ошибся в выборе цели (то есть русского самолета) и совершил опасный поступок, за который платит экономика Турции. Западные аналитики считают, что в НАТО не ожидали от Анкары подобных действий, поскольку в Европе понимают: только Россия ведет реальную и активную борьбу с ИГ.
Китайские специалисты уверены в очередном проигрыше Турции в региональной военно-политической игре. По мере уничтожения террористов иссякает поток денег, которые турецкое руководство получает от экспорта нефти и другой контрабанды. Очевидно, объединение усилий России, Ирана, Ирака и Сирии направит основной поток террористов в Турцию и Анкаре придется усиливать охрану своей государственной границы, что повлечет значительные траты бюджета. В противном случае продолжатся теракты, которые увеличат число жертв среди мирного населения и военных и нанесут урон экономике страны, поскольку она полностью утратит статус безопасной для туристов.
Возможно все, кроме войны
Точку зрения китайских аналитиков во многом подтверждают турецкие специалисты. 31 марта в анкарском университете «Башкент» состоялась панельная дискуссия, которая была посвящена обсуждению текущего состояния и перспектив развития российско-турецких отношений. Резюмируем итоги выступлений и дискуссии:
Отмечена чувствительность двусторонних отношений на данном этапе при наличии очевидного сходства между политическими системами стран. В основе российско-турецкого конфликта – личный фактор. Подчеркнуто, что мероприятий, анализирующих двусторонние отношения, в Турции проводится не так много.
Россия предпринимает попытки возвращения в «старые дни» и демонстрирует силовой подход в Грузии, на Украине и в Сирии, ставит подобные методы во главу угла в вопросах выстраивания отношений между государством и обществом.
Россия успешно использует военную силу в сочетании с современной доктриной гибридных войн и конфликтов.
Во внешней политике Турции впервые в республиканской истории страны начал проявляться «имперский синдром», чего не было до второго десятилетия ХХI века.
Намечены исторически сложившиеся и сохраняющиеся до настоящего времени зоны пересечения интересов двух стран на Балканах, Кавказе, в Причерноморье и Центральной Азии. Несмотря на значительное военное присутствие РФ за рубежом (оценка: суммарное число военнослужащих – 200 тысяч, с учетом ротации – около 400 тысяч), она испытывает давление по всему периметру границ со стороны НАТО, КНР и исламского радикализма.
Проведено комплексное сравнение потенциала РФ и Турции (с использованием оценок экспертов США и КНР).
Экономическое положение с точки зрения макропоказателей (ВВП, золотовалютные резервы и т. д.) и наличие узких, уязвимых мест.
Военно-политический потенциал ВС двух стран и наличие у них альтернативных инструментов для ведения гибридных конфликтов.
Российские «аргументы»: ядерная угроза, поддержка режима Асада и сирийских курдов, поставки газа, кибервойны, углубление миграционного кризиса, торговля.
Турецкие «аргументы»: геополитика, энергетический фактор, проливы, Кавказ, союз с НАТО.
Внешнеполитическое положение, включая международные рейтинги (в схожей мере для двух стран: высокая коррупция и нарушение демократических свобод) и имидж за рубежом.
Российская международная политика в целом оценена как рациональная, ведущаяся по шахматным принципам на основе взвешенных шагов. Напротив, турецкий подход охарактеризован как излишне эмоциональный и нерациональный. Не случайно нередко задается вопрос: не попала ли Турция 24 ноября в российскую ловушку? Впрочем, турецкие эксперты отвергли теорию заговора, списав все на издержки работы системы, и не стали давать оценок вероятности российской «провокации».
Наличие квалифицированных страноведческих кадров и эффективность использования «мягкой силы». Турецкими докладчиками отмечено преимущество РФ как в кадровом вопросе (19 тысяч тюркологов, значительное число арабистов и специалистов по курдам), так и с точки зрения наличия африканских и центральноазиатских выпускников российских вузов, – потенциальной для Анкары «пятой колонны».
В числе экономических проблем России отмечается слабеющая экономика, основанная на ренте, стареющее население, высокий уровень коррупции. Потенциально – разрушенная система образования и здравоохранения.
По выкладкам докладчиков Вооруженные Силы РФ, имеющие «ядерный план Б» и сохраняющие высокий потенциал (в том числе ВВС и ПВО), испытывают очевидные трудности, в том числе нехватку профессионалов, запаздывание модернизации и перевооружения (в РФ – 30 процентов, в НАТО – 70 процентов), недостаток финансовых средств и т. д.
Российско-турецкий кризис неизбежен. Экономика не могла до бесконечности скрывать нарастание проблем между двумя странами в политической сфере, хотя это удавалось делать в течение четверти века.
В числе возможных сценариев развития российско-турецкого кризиса упомянуты четыре:
замораживание ситуации и «управление кризисом»;
эскалация;
российско-турецкая война (с оговоркой об отсутствии вероятности подобного сценария);
урегулирование кризиса.
России удалось ограничить региональную политику Турции, но Москва не стремится к нормализации отношений. На этом фоне Россия подписывает соглашения о сотрудничестве в сфере мирного использования атомной энергии с Египтом, КСА и Катаром.
Турция со своей стороны начинает переходить от ошибочной и несоответствующей своему потенциалу политики к более реалистичной. Первым признаком этого стала смена риторики руководства Турции в отношении сирийских курдов. Раньше говорилось о недопустимости формирования курдского «кантона» в Сирии, теперь Турция прочерчивает для него границу по Евфрату. Вопрос: почему Анкара предпочитает, чтобы этот регион контролировали не курды, а арабы? Эксперты сошлись на том, что кризис между Россией и Турцией пока будет продолжаться, но когда-либо завершится.
Беженцы вместо туристов
14 апреля в том же университете состоялась дискуссия, посвященная взаимодействию ЕС и Турции по вопросу беженцев. Было отмечено:
На лето 2015 года около четырех миллионов сирийских беженцев нашли убежище в соседних странах, в том числе в Турции – около 2,7 миллиона, в Ливане – чуть больше миллиона, в Иордании – 640 тысяч. В странах ЕС насчитывалось около 900 тысяч сирийских беженцев. По соотношению их числа к местному населению наименее благоприятная ситуация сложилась в Ливане (1:4) и в Иордании (1:10). В Турции этот показатель – 1:27. В Европе – 1:588.
До последнего времени сбор данных о беженцах и их опросы в Турции были затруднены.
Ряд стран ЕС предъявляют жесткие требования к беженцам, ограничивая их прием.
60 процентов беженцев задерживаются в Турции. Остальные 40 процентов идут дальше. Отсюда проводимая Турцией политика «открытых дверей». Расценки «за проезд»: Западная Европа – три тысячи евро, Греция – 1,5 тысячи. В то же время Турция рискует получить беженцев с других направлений. Те информируются о наличии у них «неотъемлемых прав человека», а также юридических прав, в том числе на молчание. Те, кто прибывает в ЕС не через Турцию (из АРЕ или Ливии), могут указать ее в качестве страны исхода и на случай отсутствия у них убедительных причин остаться в Европе, переехать туда.
10 процентов беженцев живут в Турции в лагерях. 90 процентов расселены по территории. Даже при окончании войны в Сирии около 50 процентов останутся в Турции. Скорее всего эта оценка излишне оптимистична.
В Турции до настоящего времени не отмечено появления движений против беженцев в отличие от Европы. Однако между ними и местными жителями обозначилась социальная дистанция. С беженцами не хотят вместе работать, жить по соседству, учить детей.
Сирийские беженцы, как показал опрос, больше доверяют властям Турции, чем ЕС. В Турции они нелегально работают на треть минимальной ставки.
Достигнутое между ЕС и Турцией соглашение по беженцам (так называемое Брюссельское) может служить для Анкары источником обеспокоенности. Есть опасения, что диалог между ЕС и Турцией будет начат с чистого листа, нивелируя достигнутые ранее договоренности. Признавая ее в качестве «страны – поставщика беженцев» и превращая в буферную зону для них, Брюссель получает возможность перенести разговор о членстве в Евросоюзе на далекую перспективу. Сам факт подписания Соглашения о реадмиссии в 2013 году послужил наглядным свидетельством того, что Турция отдаляется от линии по вступлению в ЕС. С другой стороны, Анкара получила денежную компенсацию (до 6 миллиардов долларов при обозначенных турецким руководством расходах в 10 миллиардов), шанс на обновление таможенного соглашения с ЕС и безвизовой въезд для своих граждан в Европу.
Турция принимает на себя риски в связи с обменом «хороших» беженцев на «плохих» по той причине, что у нее нет соглашений о реадмиссии с Афганистаном, Ираком, Сомали, Египтом и что ей делать с несирийскими беженцами, непонятно. Те же афганцы создают проблему транзита наркотиков. В рядах беженцев замечены члены Рабочей партии Курдистана (РПК).
В целом можно отметить объективность и высокую квалификацию турецких экспертов, в меру имеющейся у них информации оценивающих риски и проблемы страны, вызванные тем агрессивным курсом, который проводит ее собственное высшее руководство. В то же время в отличие от китайских аналитиков турецкие специалисты не называют прямо этих причин вследствие жестких ограничений, которые проводят в отношении оппозиции и прессы президент Эрдоган и его ближайшее окружение. Силовое и юридическое подавление любых несогласных с внешне- и внутриполитическим курсом Партии справедливости и развития и ее лидера стало характерной особенностью современной Турции, которую вынуждены иметь в виду работающие на территории страны специалисты (включая иностранцев).
Оценки соотношения российско-турецких сил в военно-технической сфере заставляют не только говорить о своевременности принятия программы перевооружения ВС РФ, но и принять необходимые коррективы с учетом турецкого фактора, забывать о котором, концентрируясь на европейско-американской составляющей НАТО, в высшей мере неразумно. Тем более что действия Эрдогана в Сирии, в том числе в отношении ВКС РФ, показали возможность использования Турции против России как самостоятельного игрока, действия которого необязательно ведут к вмешательству других стран альянса. Что, с одной стороны, на порядок снижает угрозу конфликта России с НАТО в целом, однако оставляет простор для куда более масштабных провокаций, чем те, с которыми российские ВКС столкнулись в Сирии.
Так, ситуация вокруг Нагорного Карабаха используется Эрдоганом в целях, далеких от замораживания конфликта. Его заявление о том, что Минская группа не справляется с ситуацией в Закавказье, – явная претензия на участие в военно-дипломатической игре в этом регионе. То, что провокации в отношении армяно-азербайджанского конфликта, выводящие его на уровень полномасштабной войны, являются основной задачей турецкого президента, доказывает его политика в Ливии, Ираке и Сирии. И надеяться, что нормализация отношений Москвы и Анкары произойдет сама собой, более чем наивно.

Источник