Спустя 30 лет (без малого) с момента уничтожения СССР невидимыми фантомами растворяются в «жидком» теле истории многие подробности, малозаметные эпизоды и прочие факты из истории крушения Советской Империи. А что можно говорить о событиях, произошедших 50 лет назад? А 100 лет назад? Мы помним «обложку», наиболее яркие и красочные эпизоды из тех или иных исторических событий, но многие детали очень часто ускользают от всеобщего обозрения.

Бесспорно и многократно доказано, что именно Австро-Венгрия была идеологическим плацдармом как для создания самой «украинофильской идеи» за пределами России, так и для «экспорта» этой самой идеи (вместе с «украинствующими» политиками, писателями и общественниками) на территорию Малороссии и Новороссии в 1905-1918 гг.

Бесспорным является и тот факт, что Австро-Венгрия вместе с Германией тратили баснословные суммы на создание «украинской нации», «украинской мовы» и вообще на «идею о создании незалежной от России Украины».

Но если «украинофильская» пропаганда вместе «украинствующими» агентами влияния целиком и полностью экспортировалась в Россию из Австро-Венгрии, сколько же тогда проживало «украинцев» на территории Дунайской Империи накануне Первой мировой войны? Сто тысяч? Пятьсот? Миллион?

Во время наших поисков «истоков украинства» лучше всего сразу обратиться к статистическим данным, а не к «воспоминаниям», «мемуарам» и прочей беллетристике современников конца XIX — начала XX века:

1) Согласно данным переписи населения, в 1851 году на всей территории Австро-Венгрии проживало НОЛЬ украинцев и ДВА МИЛЛИОНА девятьсот сорок тысяч девяносто восемь рутенцев (ruthenen).

2) Согласно данным переписи населения, в 1910 году на всей территории Австро-Венгрии проживало НОЛЬ украинцев и ТРИ МИЛЛИОНА пятьсот восемнадцать тысяч восемьсот пятьдесят четыре рутенца (ruthenen).

А как же «украинцы»? А как же «потомки древних укров»?! В данном случае приведем ниже выдержки из работ коренного жителя Австро-Венгерской Галиции начала XX века:

«Борьба между нашими двумя главными политическими партиями, украинской и старорусской, усиливается изо дня в день и грозит совершенным падением нашей Австрийской Руси. Где народ, разбитый на враждебные друг другу лагери, там непременно он должен быть повержен, скорее или позднее, смотря по обстоятельствам, ибо ведь каждый признает, что только в единстве может быть сила, а в каждом разъединении есть начало болезни, а затем и смерти.

Что есть украинизм, а что есть русскость? — редко кто из нашей интеллигенции понимает это, а для нашего же простонародья оно есть прямо чем-то неугадаемым, необъяснимым. Часто случается, что прихожане обращаются к своим отцам духовным с вопросом: шо то есть «украинцы», а шо то есть «кацапы»?

Если священником есть старорусин, то обыкновенно дает такое пояснение: «кацапы» или старорусины есть такие русины, которые держатся крепко своей церкви, старого письма, старого языка и тех указаний, которые дает им история русского народа. Украинцы же отступают от русской церкви, пренебрегают старым письмом и языком церкви и хотят вместе с поляками разбить Россию, чтобы на её развалинах построить Польшу, в состав которой вошла бы также и Украина.

Если священником есть украинец, то говорит: «Кацапы» — то есть предатели, которые берут рубли, тянут их в Москву и в «шизму» и хотят продать москалям свой народ. Украинцы же стоят за свободу народа, его благополучие, за родную «мову», за «самостоятельность русского народа»…

Из таких объяснений народ не выносит ясного понимания, и в итоге рой сомнений мучит его. В некоторых селах, в которых до сих пор не слышали слова «украинец», прихожане, услышав это слово в первый раз, спрашивают своих священников: «Не иной ли веры украинцы?» (стр. 4–5, из книги Филиппа Ивановича Свистуна «Шо то есть украинофильство? Его история и теперешняя характеристика», издание общества имени Михаила Качковского, Львов, Австро-Венгерская Империя, 1912 год).

Вот так примерно и обстояли дела с «украинским вопросом» в начале XX века в Австро-Венгрии: русский народ, называемый местными властями «русинами», проживал на территории Галиции, Лодомерии (Владимирии), Буковины и Карпатской Руси на протяжении тысячи лет.

Но начиная с конца XIX века австрийские власти начинают воспитывать раскольников, призванных внести хаос, смуту и раздор внутрь единого русского народа. Само собой, что имя «украинцы» было позаимствовано для этих раскольников из русского языка, так как «романтическое казачество» из эпохи Богдана Хмельницкого грело сердца многим русским людям.

Но даже австро-венгерским властям приходилось признавать тот факт, что наименование некоторой части галицийских русинов «украинцами» носит ярко выраженную политическую окраску, в связи с чем при проведении переписи населения никакая отдельная «украинская» национальность не выделялась.

Ниже мы снова обратимся к некоторым подробностям истории «украинского-русинского вопроса» в Австро-Венгрии к Филиппу Ивановичу Свистуну:

«Поляки во все время, когда они имели свою независимую державу, свою Русь считали одноплеменною с московской Русью. Для них малорусское, белорусское и великорусское наречие были одним языком. Обеспокоивало их только то, что московский царь титуловался „самодержец всея Руси“.

В том титуле „вся Русь“ усматривала Польша намек на то, что обязанностью московских самодержцев есть соединить Русь, а значит отвоевать от Польши Русь юго-западную. То наводило страх на поляков и они однажды даже затребовали от московского правительства, чтобы в царском титуле слово „всея“ выкинули» (стр. 66).

«Когда Австрия в 1772 году заняла и присоединила к себе Галичину, тогдашний львовский епископ Лев Шептицкий предложил императрице Марии Тересии пропамятное письмо от 5 августа 1773 года, касавшееся своего спора с василиянами. В том письме он называет русских жителей Галиции по латыни „gens Russorum sen Ruthena“ (гэнс Руссорум сэн Рутэна), т. е. российский или рутенский народ.

„Рутенами“ в Риме называли весь русский народ, так мало-, как бело- и великороссов, и так себя же обыкновенно звали галицкие русины в письмах своих в Рим. Но в русских письмах, як выше сказано, они обыкновенно себя называли „россиянами“. Австрийское правительство не думало изменять такое состояние дел и своих русинов называло по-немецки „руссами или рутенами“ (Russen, Ruthenen (Руссэн, Рутэнэн)" (стр. 67)».

«В отзыве к русскому народу от 10 мая 1848 года львовская русская Рада, представителем которой был Григорий Яхимович, сказала: «Мы, Русины Галицкие, принадлежим к великому русскому народу, который одним говорит языком и 15 миллионов выносит, из которого полтретя миллиона землю Галицкую заселяет.

Той народ был колись самодельный, ровнялся в славе наисильнейшим народам Европы, имел свой письменный язык, свои собственные законы, своих собственных князей; одним словом: был в добром бытии, богатым и сильным.

Через неприязни судьбы и разные политические несчастья распался постепенно тот великий народ, потерял свою самодостаточность, своих князей и пришел под чужое властвование».

Так русины признали себя особым «русским» народом в значении малорусского, ибо численность того народа в 13 миллионов на пространстве Прикарпатской Руси, Волыни, Подолия и Малороссии. Однако, и поляки, и немцы стали шутить о новой рутенской национальности. Они все-таки были того уверения, что рутены неправду говорят, что это всего лишь хитрость с их стороны и что на самом деле они все-таки «москали» (Russen (Руссэн)" (стр. 85-86, из книги Филиппа Ивановича Свистуна «Шо то есть украинофильство? Его история и теперешняя характеристика», издание общества имени Михаила Качковского, Львов, Австро-Венгерская Империя, 1912 год).

Читайте также: Россия помогла стране, которую МВФ и Запад бросили с коронавирусом один на один

Далиант Максимус, специально для «Русской Весны»