03.01.2019 - 6:30

Хочу поговорить о великой силе — дружбе, а более конкретно — о дружбе народов СССР, и в основном это будет касаться Советской Армии — школы жизни, наших советских университетов, кузницы кадров многонациональной страны, в которой мы имели честь жить, в армии которой имели честь служить.

В Казахской ССР

В Казахской ССР жилось привольно. Много интересных людей оказалось на тех землях в 70-80-х гг. Казахи и русские, немцы и белорусы, украинцы и чеченцы — все одной семьёй строили своё светлое будущее. Предки одних были высланы Сталиным, другие приехали по зову партии поднимать целину. И с каждым годом, действительно, жилось всё лучше и лучше.

И пусть мне не пудрят мозги хорошей ценой на нефть и прочими «объективными» внешними причинами успехов СССР, влитыми нам в уши с целью унизить наши достоинства и собственные силы!

Казахстан трудился дружно и профессионально, и все народы были счастливы и уверены в завтрашнем дне. Были отдельные уроды-националисты, в семье, как известно, не без них, но это были единичные случаи человеческого бешенства, от которого надо бы вовремя привить свои народы… Мы, интернационал пацанов, жили одной семьёй, одной командой.

Вместе играли в футбол — гоняли дотемна, вместе рубились в хоккей, играли в шахматы, дрались район на район и праздновали победы, боялись отмщения и подлавливали сами, наши родители — интернационал — нас лупили за все наши дела, вместе строили гаражи, дома, дачи, вместе пропадали на работе сутками, устраняя аварии на заводах и шахтах, учили нас в школах и университетах.

Мы все делали вместе и от этого у нас все получалось. Дружба народов — великая экономическая и социальная сила! У мальчишек, живущих такой кипучей жизнью, будущая служба в армии была на особом месте, почетном.

И не потому, что общество так воспитывало. Воспитание попадало на благодатную почву — мужчина должен быть сильным, это его природа, и мы это ощущали фибрами душ. В Советскую Армию провожали всем двором, встречали еще дружнее. А все пришедшие из армии становились сразу для нас взрослыми, а поскорее стать взрослым — заветная мечта всех ребят! Короткие, но емкие рассказы о службе впитывались, мечта поскорее попасть в армию крепла.

И никогда я не слышал о национальной проблеме в армии. Дружба народов — о ней даже не говорили, это было естественное состояние, как дыхание. Дыхание не обсуждают, просто дышат и все!

Молодость моя — Белоруссия

Потом была учеба в Белорусской ССР. Минск. Приемная комиссия. Председатель. «Вы приехали из Казахстана? Да таким, как вы, мы просто обязаны (!) давать место в общежитии». И дали, и учился спокойно 5 лет на 4 и 5, и потом здорово помог Белоруссии — восстановил загубленный перестройкой и последующей смутой международный проект, в общем-то подарил его своей стране! А это один из высших пределов и наслаждений для человека — дарить что-то целой стране.

И сделал это рожденный в великой империи добра ее плод, продукт влияния ее многонационального народа! Спасибо той стране и тому интернациональному советскому народу!

Чувствуете систему? Жильё давалось всем, кто приезжал из других республик. Страна давала возможность лучшим из лучших учиться и отдавать назад знания и умения. Тем и прирастала — уж я это точно знаю!

Дружба народов — это возможность учиться там, где ты можешь быть максимально полезным!

Общежитие. Год спал на кровати без матраса. Одно одеяло и сумка под головой — морально и физически «готовился» к службе в армии, хотелось прожить два года реально с полной выкладкой. «Рахметов», — сказал про меня один из проверяющих и не наказал коменданта общежития за такое по форме безобразие. Потом была Советская Армия.

Учебка

Сначала служба в РСФСР, учебная дивизия. Спортивную батарею выбрал сам. Почитайте книгу «Черви» Р. Флэнагана, и вы представите, куда я попал. Старшину называли «Зубом», качки-сержанты и какой-то блатной из Ростова — вот его помощники. С этим ростовчанином я потом завелся и долбанул его кулаком в грудь — его отнесло в сторону.

«Зуб» тогда ничего не сказал, но последнюю неделю учебки «Зуба» не было, а его заместитель-ростовчанин не давал мне спать трое суток — снимал с наряда и снова отправлял на развод.

Младший сержант из Караганды, казах, смог мне выделить 15 минут под страхом расправы — и этот короткий сон меня спас… Великое это дело — дружба землячества! Скажу только, что к концу учебки я преодолевал полосу препятствий по 1-му спортивному разряду, подтягивался на одной руке, за день в полном снаряжении (у, это немало груза) проходил маршем несколько десятков километров, когда лучшим другом был автомат — единственно на него можно было в прямом смысле опереться, перенести всю тяжесть груза и дать отдохнуть телу.

Да, еще можно вспомнить матрас ростовчанина на плече, за что он, собственно, и получил от меня удар «дыру-скворечник» в грудь… Короче, наша минская батарея почти в полном составе — около 70 новоиспеченных младших сержантов с очень высоким мнением о себе, а ведь почти все учились в одном из лучших вузов страны, да еще с накачанными мышцами и лычками на погонах — была направлена через несколько пересылок в ГСВГ (Группа советских войск в Германии — прим. ред.). Владимир, Горький, самолёт до ГДР, лесной аэродром (с попыткой нас «разукомплектовать» и выкидыванием из кузова «Урала-375» нахалов), пересылка.

Забытыми мы пробыли несколько дней на зеленой траве футбольного поля. Сухпай заканчивался у всех… и драку вызвали представители криминала, выходцы с Кавказа.

Последующее побоище стало массовым, и никто, я вам ручаюсь, не мог потом точно сказать, из-за чего же началась драка. «Сколько времени?» — спрашивали, и если кто показывал, то отбирали часы и меняли на еду у службы пересылки. Я и мой товарищ не отдали. Тогда подошли еще двое.

Ну, за нами не заржавело. Половина батареи — белорусы-минчане — подвалила одним мигом, качки и нахалы. А уж «весь Кавказ» был тут как тут… Помню только, что кого-то пинал ногами, кто-то бил меня в лицо, и помню руки с двух сторон — одни руки батарейцев, тянущие к себе, другие руки — кавказцев, пытающихся меня затащить к себе в толпу.

Драка закончилась как-то сама собой — из окна второго этажа близлежащего здания высунулась огромная рожа в берете ВДВ. Рожа заорала: «Б.., не закончите, сейчас мы выйдем». Все замерли в своих позах и потихоньку рассосались…

Прибыл в полк самоходной артиллерии с фингалом под глазом. А по ГСВГ уже ходили слухи о массовой драке между русскими и кавказцами. Но я-то знаю, что драка была завязана бандитами, а потом сработал принцип «наших бьют». Национальной вражды, как причины «междоусобицы», не было!

На фоне слухов о драке моя печать под глазом требовала объяснений. Когда я рассказывал о своём синяке, местные полковые кавказцы-деды одобрительно похлопывали по плечу — «молодец, джигит, друга защитил, часы не отдал бандитам». Майор, начштаба дивизиона, сразу меня определил к себе: «Такой мне нужен», — сказал он.

Что он имел в виду — мои знания по 9В59, спецЭВМ по расчету огня батареи или мой «заслуженный» фингал, — я и сейчас ответа не знаю. Но, скорее всего, моя армейская судьба определилась благодаря организованному мной сопротивлению бандитам, для которых национальный вопрос — лишь маска.

Способ един — награбить, разворовать, а последующими беспорядками все скрыть или узаконить, чувствуете общий механизм? Вот по такому механизму переворачивали нашу дружбу, и причина в экономике, а не в национальной нетерпимости.

Часть

Помкомвзвода старший сержант Гудок. Он научил, как вести себя и жить в полку, в строевой части, после учебки многое было вновь. Потом я «заборзел», что-то сказал ему вольное. Мне стало «стыдно» после того, как один авторитетный чеченец («Это бандит», — сказал мне товарищ из Азербайджана тихо на ухо) меня пропесочил словами: «Слушай, дорогой, тебя Гудок жизни среди нас научил, а ты так с ним…»

Я понял, что за науку жизни надо платить благодарностью. Эти слова чеченца стали руководством по жизни, потому сильные были слова от сильного человека, слова, за которыми могла последовать расправа и никто меня бы не спас.

Дошло раз и на всю жизнь. Настоящий Кавказ уважает честь.

Полигон

Потом был полигон и зима 84-85 гг. Первый серьёзный полигон с боевыми стрельбами. На полигоне все равны. Это как бы полеты, разбор которых после. Развод, выдвижение, занятие позиций по основному направлению стрельбы. Расчет поправок и стрельба. С наступлением темноты — морозные палатки. Та зима была для ГДР морозная — до -20 градусов. А сырость с морозом — это вообще невозможно выдерживать.

Две недели холода и днем, и ночью. Я, молодой сержант, был не готов к такой погоде. Рукава бушлата быстро закоптились, пропитались мазутом, грязью, и от постоянного трения руки выше ладоней стали все сплошь красными, а на морозе не было никакой возможности вымыть их холодной водой.

В палатках холод — угля было мало. Мой ДМК — десантный метеокомплект — нельзя было установить: в схваченную морозом землю не вогнать крепёжные штыри, мелкие винты закручивал ладонями, кончики пальцев были обморожены и еще потом долго покалывали, болели.

Спасли, в общем-то, те же самые кавказцы. Несмотря на категорические запреты (?) разводить открытый огонь, они с маниакальным упорством, чуть это было только возможно, нарушали приказы и пускали в свой малоразговорчивый вокруг костра круг и меня. Я отходил от мороза на несколько десятков минут…

Ребята со «всего Кавказа» смотрели на меня как-то добродушно и чуть ли не затаскивали в круг. Причина моих «страданий» от холода в том, что я стремился к 100% результату, а на морозе это делать было очень сложно.

В тот полигон однажды почти всю ночь протаскал один воду на кухню из проруби — остальные разбрелись по палаткам, и их даже ногами нельзя было выгнать на мороз. Причем валенок замочил, вот неудача… Но «теплая» вода утром всё же у полка была! (На следующем полигоне были и гвозди-двухсотки, и молоток для вколачивания их в землю в качестве крепления ДМК, был и уголь, предварительно запасенный, и предварительно выстиранный бушлат с несколькими подкладками на рукавах, отдираемых по мере загрязнения, легкие перчатки для тонкой работы с ДМК).

После того полигона меня не трогал уже никто. Более того, через некоторое время, когда мне доводилось водить в столовую наш взвод управления огнем, даже чеченцы застегивали воротнички для того, чтобы я дал команду на движение. А Гусейнов, мой товарищ из Баку, угрюмо шутил — скорее бы возвратился замкомвзвода.

«Разбор полетов» у общественности состоялся в мою пользу! Дружба народов победила — безумству храбрых поются песни всеми! Те же кавказцы как-то сказали: «Знаешь, почему мы тебя не прирезали? Ты был на виду у начштаба, а ни разу ему не пожаловался». Вот тогда я понял, что выносить сор из избы не следует, если игра ведется по правилам.

Настоящий, «реликтовый» Кавказ любит силу и уважает честь. В горах это сохранилось как-то получше, чем у нас, на равнине. Когда я делал 30 раз подъем-переворот и свою молодежь по образцу учебки натаскивал на нормативы — эту силу оценивали. Кавказ с его мерками и «старомодными» представлениями о жизни бесценен для нас сегодня! Дружба с ним заставляет где-то и подтянуться!

А когда кавказцев стало в полку меньше по административным причинам, то пошли сплошняком сломанные челюсти. Наличие сильных и немного других рядом сдерживает внутреннее насилие.

Мы делили все вместе и учились друг у друга — и тем были тогда неимоверно сильны! Однажды при зачистке полигона весь наш интернациональный полк до нитки промочил внезапный ливень.

Намокли все! Никто не спасся в чистом поле от дождя с небес. Смешное мокрое воинство потом сушилось несколько дней и кашляло несколько недель. Комполка не раз ругался по этому поводу — по сути, была подорвана боеготовность. Я же тогда подумал, что не было приказа снять одежду и затолкать в сапоги, остались бы сухими все!

ДМБ

Хороша была наша жизнь, наше сосуществование. Ему и будущее, мы хорошо друг друга дополняем! Интересные люди служили рядом. Например, Гусейнов. Вместе с ним «на губе» гоняли по всем нормативам гласным и негласным (грех, сознаюсь) находящихся под арестом. А потом, на аэродроме, улетая домой, Гусейнов и я сидели в темноте палатки рядом и с трепетом слушали рассказ одного бывшего нашего «подопечного» с осуждающими комментариями всей братвы.

Темнота нас не выдала… Потом, в Караганде, а наш самолёт туда из ГДР занесло, я отдал ему свои последние 3 рубля. Ему еще далеко до Баку, а мне тут «рядышком» оставалось!

А чего стоил ефрейтор Балтобаев — «Болт», узбек по национальности, наш связист. Маленький, но шустрый. На всех полигонах он с катушками был первым. Он дал урок собой — к выходкам специалистов, надежных людей, надо относиться снисходительно. Удивительной была его восточная проницательность, что на грани мистики…

А слова армянина, что говаривал «под собой надо всегда убирать», и чисто, без лишних разговоров убирал наш кубрик, трудно это не принять наукой. К своим обязанностям относился ответственно, за себя службу делать не давал, считал это позором. Очень расстроился, когда лейтенант не принял подарка от его родителей — посылку с сигаретами, кажется «Ереван». Я теперь понимаю, что это была одна из форм благодарности. Восток — дело тонкое…

Что творилось, что творится на моей земле...

«Зачем мне это надо?» — спрашивал меня один таджик, когда я заставлял его десятки раз рассчитывать поправки для стрельбы. «Нормативы надо выполнять», — был мой аргумент. Он потом считал эти поправки лучше всех своих земляков. Потом, следя за боями в Таджикистане, я его не раз вспоминал, видимо, не зря он у меня учился, может, своего врага, который пришёл в его дом, первым просчитал и… Дружба народов — не пустые слова, возможно, это кому-то подаренная жизнь!

«Дураки гнали русских, я не гнал», — сказал мне один казах в 2001 г. в поезде на пути к моей первой Родине. Потом я увидел совершенно другой город — ухоженный и чистый.

А что было в 1998 г. — грязь и еще раз грязь кругом. А может быть, к чистому и ухоженному городу пришли после того, как повесили в центре грязного города плакат со словами: «В ДРУЖБЕ НАРОДОВ БУДУЩЕЕ КАЗАХСТАНА». Уверен, что так всё и было!

Алма-атинские события были первым в СССР межнациональным негативом. Как потом мне c виноватым видом рассказывал мой друг Дастан, многих на улицы выгоняли бородачи с ножами в руках. Уверен, что криминал тогда кашу заварил по заказу. Отрадно, что первыми именно казахи словами отрешились от своего гибельного начала. Ориентир на Дружбу — правильный путь!

Армия стала школой жизни, благодаря той реальной дружбе народов, что существовала в её владениях.

P. S. «Найти можно, только потеряв», — Путь Дао.

Читайте также: Телеведущий Андрей Норкин объяснил, за что выгнал украинского эксперта

Владимир Мороз, специально для «Русской Весны»