Легенда советской и российской журналистики Владимир Снегирев поделился своими воспоминаниями об Иосифе Кобзоне.

«Ушел Иосиф Кобзон.В социальных сетях его не любили. Глупые русские не любили его за то, что он еврей и к тому же богатый. Глупые евреи — за то, что он «русский» и поддерживает Путина. Это правда: еврей, богатый и большой российский патриот.

У меня с Иосифом были свои отношения.

Мы познакомились на зимней Олимпиаде в Лейк-Плэсиде, США, где он был в составе группы артистической поддержки. И потряс тогда всех тем, что давал по пять концертов в день.

Потом вместе ждали в Нью-Йорке самолет на Москву, и Иосиф опять потряс — на этот раз офицеров Лубянки, коих много было в делегации — тем, что, наплевав на запреты, общался с бывшими совгражданами, а ныне жителями Штатов. Кончилось это тем, что главный лубянский начальник от 5-го идеологического управления лично встретился с главным эмигрантом и они пришли к компромиссному соглашению: общаться с беглецами артисты могут, но только в присутствии соответствующих товарищей из Москвы, для чего в тот же день в центре N.Y. был снят на вечер Плейбой-Клуб, там и общались.

Когда начался Афганистан, Кобзон первым из певцов стал приезжать на войну, чтобы поддержать наших пацанов, угодивших в эту жуткую мясорубку.

И я помню глаза и лица солдат, слушавших на пыльных плацах, а случалось, что и под разрывы реактивных снарядов, песни — «А у нас во дворе», «Навстречу утренней заре», «День победы» ну и так далее. Я знаю, что, возможно, для тех ребят это осталось главным воспоминанием всей их жизни.

Когда в 1986 году там же, в Афганистане, был тяжело ранен наш общий друг Руслан Аушев, Кобзон без промедления вылетел в Кабул. Дело было накануне юбилея его свадьбы. И он сказал Нелле, жене: «Полетим вместе, там и отметим». Прямо из кабульского аэропорта они приехали в госпиталь. И то, что Руслан выжил, поправился, вернулся в строй, это тоже во многом заслуга Иосифа.

Когда я недолго на закате Союза был большим начальником, Кобзон приглашал меня на воскресные обеды к себе на дачу в Баковку. Там за столом у него было «каждой твари по паре»: член политбюро, генерал, бандит, врач-кудесник… Все как-то уживались. Помню, после очередного обеда я вез в Москву на своем «Жигуленке» его гостя — знаменитейшего Махмуда Эсамбаева.

Последний раз мы плотно общались в мае 2013-го во Львове, куда Кобзон приехал на заседание Координационного совета, собравшего ветеранов афганской войны со всего СНГ. До последнего мы не верили, что он примет участие в той поездке: Иосиф тяжело болел. И вот вместе летим во Львов. Потом вместе почти целый день сидим на рабочем совещании — проблем у ветеранов много. Потом наступает вечер. В ресторане прием.

Руслан Аушев:

— Иосиф Давыдович, вы как? Сможете спеть пару песен?

Кобзон укоризненно глянул на своего боевого друга. Вышел на середину, взял микрофон. Было видно, как тяжело ему дается — стоять и петь. Мы все с волнением и благодарностью смотрели на него.

Кобзон пел для «афганцев» почти час. Старинные романсы. Наши любимые песни прежних лет. Он пел специально для Героя Советского Союза Аушева. И для другого Героя Советского Союза — Востротина. Он пел для Героя Украины Сергея Червонописского. Он пел, и в это время все мы — русские, украинцы, таджики, азербайджанцы, армяне, казахи, грузины, эстонцы, словом, все — опять почувствовали себя одной семьей. И это было совершенно непередаваемое ощущение.

Последней песней был наш афганский гимн: «Вспомним, товарищ, мы Афганистан, зарево пожарищ, крики мусульман…» Все седые, битые мужики встали и слушали это со слезами на глазах. Буквально рыдали некоторые.

Вот как-то так. Любим мы Кобзона или не любим, а из этой песни слова не выкинешь».

Читайте также: Названы дата и время похорон Кобзона