Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования, о сути украинской политической системы.

Я привык не удивляться, когда 25 лет украинские политики и эксперты делали вид, что Украина является нормальным регулярным государством, прекрасно зная, что за официальными символами государственности (гимном, гербом, флагом) пустота, что демократические институты являются лишь жалкой пародией, прикрывающей организацию власти и общества по принципу банды (или, как любили говорить украинские «патриоты» «традиционной казацкой демократии»).

В конце концов, нельзя же публично заявить на весь мир: «Мы создали банду и в ней живём. А вы приняли её в ООН». Да и собственное самолюбие тешится не должностью атамана, главаря, пахана, а президентством, премьерством, генеральством.

Смотришь в зеркало — вроде гопота, а эполеты на плечах, как у Наполеона.

Меня также не удивляло, что большинство российских политиков и экспертов, составляя мнение об Украине, находилось в плену позиций своих украинских коллег.

Во-первых, они должны лучше знать страну в которой живут. Во-вторых, они либо сами являются частью местной власти, либо обслуживают её, а, следовательно, должны обладать эксклюзивной информацией. В-третьих, они ведь не говорят ничего неправильно. Всё время рассуждают о механизмах демократии, сроках выборов, особенностях конституционного процесса и т. д.

В результате в Москве никогда не могли понять иррационального, самоубийственного поведения киевских элит.

Попытка же дать этому феномену какое-то разумное объяснение, как правило перерастала в очередную теорию заговора, поскольку разумного объяснения этому поведению, если считать его поведением политической элиты государства, а не бандитской верхушки, нет.

Но меня удивляет, что после 2014 года, когда суть киевского режима вышла на поверхность, его действия продолжают рассматриваться частью экспертного сообщества России не как рефлексия уголовников, но как продуманные планы государственных деятелей.

При этом, оценки украинских экспертов, находящихся на службе режима, продолжают оставаться главным источником информации. Это всё равно, как истово верить, что в Лжедмитрии II, Марина Мнишек действительно обрела своего чудесно спасшегося от смерти мужа Лжедмитрия I.

В результате, люди ещё пару месяцев назад, повторявшие вслед за украинскими экспертами, что Порошенко консолидировал власть и его положение прочно, как никогда, внезапно прозрели в тот момент, когда «прозрение» наступило и в Киеве.

Теперь, констатируя внезапно наступившую слабость порошенковской власти, они во всю ведут разговоры о срочных и досрочных выборах, о том, кто с кем и как договорится о коалиции, как будет разделена власть и когда, наконец определится её новая конфигурация. Между тем, это ещё менее продуктивно, чем обсуждать возможности возвращения на китайский престол Маньчжурской династии (Великой Цин).

Элита в Киеве обсуждает выборы исключительно потому, что они являются традиционным формальным способом легализации власти. При этом выборы не являются способом получения власти.

Если власть в результате выборов почему-то доставалась не той фигуре, которая была неформально определена в качестве победителя, то происходил какой-нибудь майдан. Либо же властные полномочия передавались нужному лицу или группе лиц при помощи манипуляций с конституцией.

Но в 2014 году в процесс замены лидера вмешались вооружённые нацисты. С тех пор их влияние на неформальных выборах только растёт. Это объективная реальность и от неё никуда не деться.

Если режим вынужден был легитимировать нацистов и нациствующих уголовников, признать их патриотами, стоящими выше закона, имеющими право не просто его нарушать, но менять под свои нужды и желания в любой момент, по коллективному или личному усмотрению, то он официально признал страну бандой. То, что раньше тщательно скрывалось за демократической декорацией было бесстыдно выставлено наружу.

Режим вполне официально заявил, что считает русофобию достаточным основанием для собственной легитимации и даже, если большинство населения с этим не согласно, никто не планирует интересоваться мнением этого большинства. С этого момента надобность в демократической декорации отпала. Как только демократическая процедура (пусть даже в пародийной декоративной форме) перестаёт действовать для большинства, демократия внутри меньшинства тоже заканчивается.

Право сильного никогда не бывает направленно односторонне. Террористическое государство прибегает к террору и во внешней и во внутренней политике. Для идеологизированного государства идеология обладает приоритетом и над внешней политикой, и над национальной экономикой.

Аналогичным образом захват диктаторской власти в обществе группой, практикующей внутри себя демократическую процедуру, приведёт к замене демократии диктатурой и внутри этой группы.

На Украине же решение данной проблемы облегчалось тем, что демократическая процедура никогда и не практиковалась. Банду можно идеализировать и назвать «казацкой державой», но о том какая именно там практиковалась «демократия» можно получить представления, прочитав гоголевского «Тараса Бульбу», в котором порядки на Сечи описаны подробно и колоритно.

Там, в процессе «принятия решения» вначале убили своих «демократически избранных» руководителей, затем устроили еврейский погром, а в конечном итоге отправились теоретически «на Польшу», а по факту грабить украинские же города. Всё это только потому, что Тарас Бульба хотел немного потренировать сыновей в реальной боевой обстановке и оказался достаточно убедительным агитатором «широких народных масс» — сечевой гопоты.

Для приведения формы в соответствие с содержанием оказалось достаточно отказаться от никому не нужного и ничего не определяющего псевдо демократического антуража. Как только выяснилось, что Запад, для которого весь этот цирк и устраивался, более не настаивает на соблюдении формы и готов считать демократичным сожжение одесситов в Доме профсоюзов, а войну в Донбассе и вовсе объявляет «защитой демократических ценностей», необходимость в формальных процедурах не просто исчезла — их соблюдение стало обременяющим.

Поэтому, если внимательно присмотреться к киевским сторонникам сохранения формальной демократической процедуры, то мы увидим, что независимо от того, поддерживают они Порошенко или выступают против него, хотят ли они выборов очередных или досрочных, президентских или парламентских, их объединяет одно общее качество — все они являются слабыми политическими фигурами.

Их интересы совпадают с интересами украинского экспертного сообщества. Роль последнего на выборах никогда не заключалась в применении каких-то изощрённых технологий воздействия на избирателей или организации процесса.

«Демократические» эксперты должны были самим фактом своего существования, свидетельствовать о соответствии процедуры западной норме. Деньги им платили только за то, что в процессе выборов и, главное, после их окончания, они своим авторитетом свидетельствовали что ход избирательной кампании, процесс голосования и подсчёт результатов соответствовали нормам и правилам «цивилизованного мира».

Сейчас продать себя в качестве «свидетелей демократичности выборов» пытаются и политики первого эшелона, не имеющие силовой опоры, а значит вынужденные идти в услужение к тем, кто эту опору имеет или надеется получить. Именно они и обсуждают разного рода «планы» по проведению выборов.

На деле осталось только два варианта смены украинской власти.

Первый — достижение договорённости с какой-либо внешней силой о ресурсной поддержке конкретного политика.

Неважно кто предоставит «джентльменский набор», но он должен включать (если считать по минимуму):

— полтора-два десятка миллиардов долларов в год прямой финансовой помощи и/или кредитов на протяжении всего срока нахождения поддерживаемого политика (политической силы) у власти;
— аналогичные суммы инвестиций в восстановление и модернизацию экономики, обеспечение рынков сбыта производимой продукции;
— силовая поддержка в виде 3–5 тысяч наёмников, способных обеспечить личную охрану руководителя и силовое давление на верхушку армии и МВД, для чего им понадобится тяжёлое вооружение, включая ударные вертолёты;
— административно-политическая поддержка в виде нескольких тысяч квалифицированных специалистов, способных восстановить и привести в рабочее состояние уничтоженную административно-политическую вертикаль, навести порядок в силовых структурах, в целом восстановить управляемость страной.

Если всё это суммировать и перевести в деньги, то минимально необходимая сумма составит от 50 миллиардов долларов в год, в течение 10 лет. Рассчитывать, что эти полтриллиона кто-то когда-то отдаст не приходится. Именно поэтому нигде в мире не находится альтруистов, желающих вложиться в кого-либо из претендентов на стабилизацию украинской власти.

Таким образом, политики, рассчитывающие получить необходимый для захвата/удержания власти силовой и прочий ресурс извне (а к их числу относятся и Порошенко, и Тимошенко, и Лёвочкин, и другие) сейчас вынуждены держать паузу. Нет того единственного, кто мог бы выложить на стол главный козырь — иностранную поддержку (как малыши приводят в качестве аргумента в дискуссии старшего брата, с которым спорить себе дороже).

Второй способ предполагает опору на внутренний силовой ресурс — нацистско-уголовные банды «патриотов», которые стремительно политически обкатываются на разного рода блокадах (торговли углём, банков, культурных мероприятий).

В таком случае, необходимое кормление придётся находить на месте. Самый перспективный вариант — принять участие в олигархическом переделе собственности. Но для этого необходимо иметь собственного олигарха, который готов опереться в решении своих проблем на банды откровенных нацистов.

В принципе такой олигарх есть. Игорь Валерьевич Коломойский никогда не стеснялся, если речь шла о качественном увеличении дохода. Проблема вновь упирается в бандитский характер украинского государства.

В Германии начала тридцатых годов двадцатого века, когда боевики КПГ дрались со штурмовиками НСДАП, и те, и другие воевали за контроль над политической структурой регулярного государства. Получивший власть в Берлине, получал её во всей Германии.

В банде же каждый её участник самостоятельно и в каждый отдельный момент решает достаточно ли у атамана авторитета.

Таким образом, новый лидер должен обладать непререкаемым авторитетом на всей подконтрольной сегодня Киеву территории Украины, чтобы сохранить хотя бы формальную целостность. Но таких нет ни среди олигархов, ни среди нацистов.

Судя по тому, что Коломойский не пытается использовать свой базовый регион — Днепропетровск для захвата власти в Киеве, а наоборот, использует ослабление центральных киевских властей для укрепления своих позиций в Днепропетровске, он осознал, что шансов на сохранение целостности у Украины нет и готовится в нужный момент оторвать в свою пользу самый большой и самый жирный кусок.

Впрочем, несмотря на несомненный ум, хитрость, абсолютную циничность, проницательность и даже профессионализм (в той степени, в которой матёрого бандита можно назвать профессионалом) выиграть Игорь Валерьевич может много, но не на долго. История Украины тому порука.

Когда-то отцы-основатели украинского государства использовали в своих интересах Петлюру, продвинутого на должность председателя Украинского генерального войскового комитета, и Скоропадского, командовавшего 1-м украинским армейским корпусом — наиболее надёжным и боеспособным соединением УНР.

Оба быстро осознали эксклюзивность своего положения — контроль силового ресурса в государстве-банде (а УНР в этом плане ничем не отличалась от Украины современной). Оба по очереди захватили верховную власть, но никому не уступили непосредственный контроль над вооружёнными силами.

Петлюра, возглавив Директорию, сохранил пост Главного атамана армии и флота. Скоропадский же, в созданной им Украинской державе и вовсе провозгласил себя гетманом, заняв должность, объединявшую высшую военную и административную функции.

Точно так же военные лидеры оттеснили на второй план финансистов и идеологов в бандеровском движении 30-х-50-х годов. Банде не нужны администраторы, экономисты, финансисты. Её структура проста и замкнута на харизматичного военного лидера. Он обеспечивает захват и справедливый раздел добычи. Если какую-то из этих функций он начинает выполнять плохо — банда его меняет.

Банде постоянно нужна добыча и этой добычей может быть только кто-то чужой. Коломойский для украинских нацистов абсолютно чужд. Он желает установить контроль над остатками национального богатства, а они мечтают об установлении тоталитарного идеологического контроля над обществом.

Цель Коломойского — создание из ничего денег. Цель нацистов — создание из ничего украинцев и украинского общества. Любое же богатство (от экспроприированного кошелька, до завода) можно и нужно, в сечевых традициях, разделить и пропить.

В истории бывало, что государство превращалось в банду, но банда самостоятельно никогда не становилась государством, даже если таковым себя объявляла. Особенность банды — потребление ресурсов, без их производства. Ей постоянно должен быть обеспечен приток внешних ресурсов. Чем он больше, тем сложнее структура банды. На высшем уровне она даже может притворяться государством, как Украина последние 25 лет.

Если приток внешних ресурсов иссякает, то структура банды стремительно упрощается (что мы и видим на Украине последние три года). На последнем этапе она начинает поедать сама себя. Этот этап характеризуется переносом напряжения извне внутрь банды, возникновением и быстрым разрастанием ранее не характерных для неё конфликтов между её участниками.

Украина вступила в последний этап существования банды. Просто он только начался и прежние лидеры ещё пытаются сохранить более сложную структуру, в которой для них предусмотрены руководящие места. У них уже нет ресурсов для поддержания обеспечивающего их господство формата, но ещё хватает прежнего авторитета и привычки нижестоящих подчиняться, чтобы при помощи всё менее реалистичных обещаний продлевать свою агонию.

Но недовольство растёт. Нехватка ресурсов всё настоятельнее требует упрощения структуры. Силы, готовые требуемые изменения произвести выросли. Никакие выборы им не нужны.

С их точки зрения это — лишняя трата денег и сил. Ведь отдавать власть, если выборы будут проиграны, они всё равно не собираются.

За первым упрощением неизбежно следует второе. Ресурсов-то больше не становится. И вновь приходится сокращать бандитскую элиту и эгалитизировать раздел награбленного. На этом втором упрощении, власть теряют (как сейчас её теряет Киев) региональные бароны, вроде Коломойского, и она переходит в руки полевых командиров, занятых исключительно вопросами обеспечения своих подопечных добычей.

Чем больше ресурс территории кормления, тем больше участников может состоять в банде с максимально упрощённой структурой и задачами. По мере истощения ресурсов (в том числе бегства и/или вымирания ограбляемого населения) численный состав банды сокращается, применяясь к сократившимся возможностям кормовой базы.

Из изложенного следует, что процессы распада и аннигиляции на Украине носят объективный системный характер. Они определяются формой политической организации и экономическим базисом украинского общества, которые соответствуют системе банда и не соответствуют системе государство.

Поэтому какие бы политики, какие бы планы ни строили и какие бы решения ни принимали, сохранение нынешней действующей политической структуры невозможно. Как невозможна и стабилизация украинской системы на более низком уровне.

Причина — прекращение притока внешних ресурсов в систему, рассчитанную на потребление и органически неспособную к самостоятельному производству. В таких условиях система обречена пройти все стадии упрощения и распада, вплоть до окончательного вымирания.

Её стабилизация и реформирование возможны только за счёт приложения внешней силы. Сегодня для Украины такой силы не существует и в ближайшем будущем она не появится.

Понимая суть украинской системы, мы можем вообще не интересоваться именами местных политиков и экспертов, их желаниями, надеждами и чаяниями. Все они являются системными функциями и не в состоянии препятствовать движению системы, которая должна пройти все стадии своего развития и распада.

От того проведут ли в Киеве очередные или досрочные выборы (или не проведут) системные процессы не изменятся и не отменятся. Центральная власть, как утратившая собственную ресурсную базу, должна уйти, либо она может считаться властью, не имея реальных возможностей реализовывать свои полномочия. Вопрос же о том, как быстро региональные власти будут отодвинуты от рычагов управления полевыми командирами будет решаться в зависимости от богатства региона и наличия у его лидеров собственного силового ресурса. Кто-то может продержаться несколько лет, а кто-то несколько месяцев.

Читайте также: Какова реальная численность населения Украины: шокирующие цифры

Прервать этот процесс самоедства может только воздействие на систему внешней силы, достаточно мощной, чтобы вызвать переформатирование системы. В нашем случае речь может идти как о создании другой Украины, так и об оформлении международно-правового акта, фиксирующего её ликвидацию.

На данном этапе, когда внешняя сила, желающая изменить украинскую систему, отсутствует, невозможно даже предположить какое направление будет задано системной трансформации Украины.