Украина подходит к третьей годовщине евромайдана в состоянии полной растерянности. Так себя чувствует ее политическая и экономическая элита, так же себя чувствует простой народ. Все меньше поводов для оптимизма, но главное — все менее понятно, как же быть дальше.
Экономика после гигантского падения еле жива, социальная сфера в тяжелейшем кризисе, инфраструктура разрушена, кредиты уже почти не дают, а вялотекущая война в Донбассе стала привычным фоном жизни. Западные покровители разочарованы и ведут себя все более грубо, забывая даже о символическом выражении поддержки. А во главе главного государства-хозяина, которому под лозунги независимости и была отдана Украина, с января встанет человек, вообще не испытывающий к ней каких-либо сантиментов и настроенный на восстановление партнерских отношений с Россией.
Нет, могло быть и хуже: Украина не скатилась к полномасштабной гражданской войне, власть в целом сохраняет контроль над ситуацией, общественное недовольство пока не приняло массовых радикальных форм, полноценный дефолт так и не объявлен. Но реальность слишком разительно отличается от того, что было всего три года назад.

Тогда Украина была как красавица на выданье: все ее хотели, со всех сторон делали заманчивые предложения, выражали поддержку и заверяли в дружбе. Некоторым уже казалось, что можно не заботиться об экономическом росте — страна имеет столь выгодное положение, что может жить и за счет политической самопродажи, ведь она всем так нужна. Прошло всего три года, и вдруг оказалось: привлекательность уже куда-то делась, а все «женихи» отвернулись. Украина осталась одна со своими проблемами, она никому не нужна, ее только бранят, причем со всех сторон.
Европа уже несколько раз больно ударила Украину. Референдум в Нидерландах против ассоциации, решение о выходе Великобритании из ЕС, вечный отказ в безвизовом пространстве, много невыполненных кредитных обещаний. Зона свободной торговли начала действовать, но обернулась сильным разочарованием: вся страна заговорила, что ее опять обманули. И правда, ведь столько обещали, что европейский рынок даст мощный толчок для развития экономики, а в результате условия по многим позициям стали еще менее выгодными и обещанной компенсации за потерю российского рынка не произошло.
А теперь и США. Победа Трампа, которую так боялись в Киеве, ввергла всю Украину в шоковое состояние. И дело не просто в том, что он равнодушен к Украине и даже считает возможным признание Крыма российским. И даже не в том, что он явно с сомнением относится ко всей программе усиления «восточного фланга» НАТО и военной поддержке Украины. Трамп олицетворяет иную модель мирового порядка. Причем именно такую, которую предлагает и Москва. Вместо мира, где есть один главный хозяин, руководящий различными интеграционными структурами и направляющий их на постоянное расширение, предлагается мир крупных игроков, которые договариваются друг с другом, признают друг за другом определенные права.
В прежней модели вообще не было места России — она рассматривалась лишь как проблема, которую нужно решить, то есть в общем-то уничтожить. И такой порядок идеально укладывался в мировосприятие, построенное украинским национализмом, ведь Россия в нем видится лишь как зло, которое в принципе не имеет права на существование. А главное: у борющейся со всем русским Украины оказывалось мировое значение — она на «передней линии фронта» выполняла всемирную функцию, задание мирового гегемона.
Украина жила по сложному проекту с соблазнительным призом — стать частью Европы, а значит, «жить как во Франции». Под эти цели была построена вся система — от политики президента до текстов школьных учебников. И что же теперь — всё отменяется?
Если во главе страны-гегемона встает человек, который хочет жить в другой системе, то это дело Америки — она может выбирать. Но у Украины выбора нет. Она становится просто ненужной, как лишняя деталь старой системы, которой нет места в новой. То, что большой хозяин может просто бросить свою игрушку и забыть о ней, в расчеты как-то не входило.
Есть ли надежда на Европу? Вряд ли. Украина была нужна Германии как большой рынок, который мог бы смягчить негативные последствия начала действия TTIP — трансатлантической зоны свободной торговли. Но теперь этот проект окажется, судя по всему, неактуален, по крайней мере в обозримом будущем. Да и сама Украина — уже не привлекательный рынок, а тяжело больной нахлебник. Впрочем, Европе эта зона и не нужна была, она сама же ей сопротивлялась, так что там по этому поводу не слишком опечалены. Но что делать стране, которая всю себя разрушила в расчете на этот проект? Оказалась не нужна, и как жить дальше — непонятно.
Весь Запад постепенно приходит к осознанию, что прежняя основная максима политики в отношении России оказалась ошибочной. Звучала она так: «Россия с Украиной — империя, Россия без Украины — второсортное государство». Об этом писал не только Бжезинский, это как мантру повторяли все. И вот эксперимент: Россия в 2014 году, кажется, совсем потеряла Украину, даже экономические связи с ней были в основном разорваны. И что же произошло? Прямо обратный эффект. Ее роль в мировой политике выросла настолько, что столь привычная фраза теперь звучит просто как глупость. А если не в Украине дело, то какая разница, что там с этой Украиной? Оказывается, она совсем не хранитель того ларца, в котором заключена силушка русская. А это радикально меняет ее политическое значение. Даже в верном «адвокате Украины в Европе» — соседней Польше это поняли и с большим разочарованием признали: роль Украины была сильно переоценена, это было ошибкой. Хотя польские политики держались в этом плане до последнего. И вслед за этим выводом идет разочарование и пропажа интереса. А тут еще и Трамп...
Что делать украинцам? Развернуться и пойти к России с извинениями, мол, «бес попутал», как это предлагал незадолго до гибели Олесь Бузина? Нет, к этому общество не готово — ни сейчас, ни в обозримом будущем. Но и других идей нет, разве что «посидеть, переждать — может, вдруг лучше станет». Нет даже популярных лидеров, которые могли бы хоть что-то предложить. Вот и сидит целая страна и чего-то ждет. В растерянности.
Олег Неменский, ведущий научный сотрудник РИСИ
По материалам