08.03.2018 - 7:30

В Афганистане власти снова захотели вести переговоры с Талибаном. Вначале с заявлением об этом выступил президент Ашраф Гани в ходе крупной международной конференции.

Затем это заявление фактически поддержал Госдеп США и даже выразил желание непосредственно участвовать в переговорном процессе. Проблема в том, что еще в январе Гани и Трамп публично заявили об отказе от переговоров с вооруженной оппозицией.

Изначально афганская «доктрина Трампа» предполагала ставку на силовое решение проблем с помощью армии. В Афганистане было переброшено почти 10 тысяч военных стран НАТО, которые должны были уничтожить или сильно ослабить Талибан и афганское ИГИЛ («ИГИЛ — провинция Хорасан»), что позволило бы быстро и на удобных условиях заключить мир.

На фото подорванный бронеавтомобиль США в Афганистане.

Однако надежды американского президента разбились о реальность. В течение 2017-го года провластные силы в Афганистане потерпели ряд поражений и были вынуждены планомерно отступать из многих сельских районах, где талибы и ИГИЛ стали отстраивать собственные вертикали власти. Провалились и надежды на зимнюю кампанию.

В прошлом зима — обычно была временем наступления провластных сил. Из-за снегопадов многие горные тропы и второстепенные дороги оказывались закрыты, маневренность отрядов боевиков сильно сокращалась, а власти начинали методичный поиск и уничтожение зимних квартир противника.

В этом году ситуация оказалась совершенно иной: захватив летом и осенью ряд проселочных дорог Талибан* и ИГИЛ* смогли не только уходить от бомбовых ударов и рейдов спецназа, но и контратаковать. В течение зимы продолжилась череда налетов на опорные пункты, блокпосты и сельские отделения полиции, причем часто весьма успешные.

На фото: талибы сожгли грузовик, перевозивший провизию войскам НАТО.

Корни кризиса

Для начала немного контекста. Общеизвестно, что боевики движения поддерживаются еще с 1990-х Пакистаном, вернее пакистанскими разведывательными и военными кругами. Для пакистанцев Талибан — последний шанс сохранить влияние на афганскую политику и исключить превращение республики в сателлита Индии.

Логика здесь довольно проста. В Афганистане очень сильны антипакистанские настроения из-за претензий на т. н. «зону племен», места компактного проживание этнических пуштунов в Пакистане, которые были потеряны Кабулом еще в результате англо-афганских войн. (Да, вопреки стереотипам Афганистан войны проигрывал и, увы, неоднократно).

По причине этих пограничных споров Пакистан воспринимается афганцами в качестве одного из основных политических противников с самого момента распада Британской колониальной империи. В массовом сознании афганцев негативная роль «пакистанских спецслужб» — абсолютизируется, и в периоды политических кризисов поиск «пакистанского следа» может вестись с той же интенсивностью, что и «агентов Путина» на Украине.

С Индией наоборот у Афганистана наоборот складываются неплохие отношения, а народ Нью-Дели воспринимают дружелюбно благодаря индийскому кино и уважению к индийской медицине. Естественно, Исламабад может опасаться превращения Афганистана в индийского союзника, появления в стране индийских военных баз и резкого ухудшения военной обстановки.

В Исламабаде многие понимают, что Талибан уже создает слишком много проблем во внешней политике страны, но и отказаться от связей с талибами не могут, опасаясь ситуацию ухудшить еще больше.

США, Арлингтон, участок кладбища с погибшими в Афганистане военными. Мать морпеха плачет у могилы 19-летнего сына.

Разумеется, афганский конфликт было бы ошибкой сводить к индо-пакистанским проблемам, однако пакистанская помощь — одна из несомненных причин живучести Талибана, который не берут ни бомбежки, ни наземные операции.

Вашингтон пытался найти какой-то компромисс в этой вопросе еще с 2000-х гг, однако сталкивался с тем, что Индия и Пакистан не доверяют друг другу, а вместе в равной мере — Вашингтону.

Переговоры и Россия

Вмешательство Москвы в афганский кризис обусловлено прозаичным желанием обеспечить безопасность союзников в Центральной Азии. В афганском Бадахшане и Кундузе боевики-талибы вышли в приграничные с Таджикистаном районы. Многочисленные переговоры с Кабулом и Вашингтоном — результатов не давали. Конечно, зачистки обещались и даже проводились, но буквально через пару недель отряды боевиков снова начали мелькать в близи границы.

Раз невозможно силовое решение вопроса — приходится надеяться на переговоры. Россия попыталась сделать ставку не на вмешательство в локальные афганские процессы, но разобраться с геополитическими корнями усиления Талибана. Пользуясь хорошими отношениями с Нью-Дели и Исламабадом, Москва решила попытаться инициировать переговорный процесс на основе компромисса всех региональных держав.

Афганистан предполагалось превратить в зону свободную от борьбы региональных держав, создать в Кабуле компромиссное правительство с участием нынешней элиты и договороспособной вооруженной оппозиции, а затем попытаться вместе разобраться с непримиримыми джихадистами и ИГИЛ. Одновременно Москва наладила прямые контакты с Талибаном, которые изначально касались преимущественно проблем защиты афганской границы, но затем — обсуждение перешло к идее переговоров с Кабулом.

В 2016 году в Москве прошла серия консультаций с участием Афганистана, Индии, Пакистана, Китая и Ирана, то есть всех значимых региональных держав, которые должны были выступить спонсорами переговорного процесса. Переговоры шли очень сложно, Кабул и Нью-Дели возражали против схемы компромиссов, предложенных Москвой, считая, что они дают слишком много власти представителям талибов.

Кроме того, в афганской элите многие возражали против передела власти, а, следовательно, и финансовых потоков, полагая, что войска НАТО смогут ограничивать влияние талибов и сохранять статус-кво неопределенно долгое время. В результате в начале 2017-го переговорный процесс был «поставлен на паузу».

На фото отлично оснащенная группа талибов.

В поисках новых форматов

Однако вскоре стало ясно, что военная ситуация ухудшается, несмотря на переброску в Афганистан новых воинских контингентов из США и надо что-то делать. Внутри страны вопрос о российской идее переговорах с талибами вновь поднял экс-президент Хамид Карзай. Он выступил с планом созыва «Джирги мира», всеафганского племенного съезда, который мог бы провозгласить новое коалиционное правительство с участие власти и вооруженной оппозиции. Официально предложение было отвергнуто, однако ряд экспертов Госдепа США в ходе закрытых обсуждений высказались за этот вариант.

По мере обострения обстановки эти разговоры становились все громче, и уже в декабре 2017 года в ходе заседаний контактной группы по Афганистану в Осло представитель Кабула официально заявил о подготовке «дорожной карты» мирного процесса, проект которой планировалось передать в Москву и огласить в конце зимы.

После этого США попытались снова взять на себя курирование мирного процесса. В феврале в Кабуле прошел международный форум, в ходе которого президент Гани озвучил свои планы мирных переговоров. В ближайшие месяцы планируется проведение аналогичной конференции в Ташкенте, в которой должны принять участие высокопоставленные представители России и США, а также ООН.

Очевидно, что Вашингтон ищет пути начать переговорный процесс, но при этом увести его от «московского формата», чтобы избежать усиления позиций России в регионе, как это уже произошло по итогам сирийского конфликта на Ближнем Востоке.

Однако пока сомнительно, что «ташкентский формат» окажется успешным. Обилие участников, в том числе не имеющих влияние на ситуацию в Афганистане, затрудняет серьезное непубличное обсуждение вопросов безопасности. Наиболее вероятно, что Ташкент станет площадкой для двусторонних консультаций России и США о будущем Афганистане и возможной конфигурации мирных соглашений.

Если эти переговоры окажутся успешными, то есть надежда, что общими усилиями Вашингтона и Москвы буксующий мирный процесс сдвинется с места. В случае достижения принципиального соглашения о формировании нового коалиционного правительства в Кабуле — предстоит обсудить формат переговоров, систему гарантий с учетом индо-пакистанских интересов, а также совместную стратегию борьбы с ИГИЛ.

Успех консультаций также будет зависеть от развития военной ситуации в Афганистане, успехов и неудач сторон конфликта.

Никита Мендкович, специально для «Русской Весны»

Читайте также: