Ровно год исполняется в субботу с момента вступления в должность самого неординарного президента США — Дональда Трампа, миллиардера и шоумена, который пришел к власти под лозунгом «Америка прежде всего» и с обещанием «снова сделать ее великой».
Несбывшиеся надежды
Когда под новый 2017 год президент США Барак Обама выслал 35 российских дипломатов, конфисковал дипсобственность и объявил о новых санкциях против России, обвинив ее во вмешательстве в американские выборы, казалось: всё, дальше отношениям между двумя странами скатываться некуда. В Москве расценили этот шаг как желание уходящей (и проигравшей) администрации демократов напакостить приходящим республиканцам и пообещали не предпринимать ответных мер. Обаме дали хлопнуть дверью и стали ждать вступления в должность «самого пророссийского», как кому-то хотелось верить, президента США.
После первого разговора президентов двух стран, который состоялся через несколько дней после инаугурации Трампа, сложилось впечатление, что стороны, наконец, нащупали то дно в отношениях, от которого можно оттолкнуться, чтобы начать выстраивать сотрудничество заново, решать годами копившиеся проблемы. Однако вскоре «снизу постучали» и отношения снова «пробили дно». Впрочем, это было позднее.
Но в конце января в сообщениях пресс-служб Кремля и Белого дома можно было разглядеть сдержанный оптимизм. Так, в Москве отметили, что в ходе разговора был продемонстрирован «настрой на активную совместную работу по стабилизации и развитию российско-американского взаимодействия на конструктивной, равноправной и взаимовыгодной основе». В Вашингтоне заявили, что «этот положительный звонок стал важным шагом в улучшении отношений между США и Россией, которые нуждаются в восстановлении».

Также в официальных сообщениях были обозначены проблемы, которые обсудили президенты и по которым, как предполагалось две страны смогут работать вместе. Спустя год очевидно, что почти ни по одной из них Россия и США не добились прогресса, а по некоторым ситуация стала только хуже.
Сирия и борьба с терроризмом
Борьба с терроризмом была обозначена как приоритетное направление совместной работы, президенты высказались за налаживание «реальной координации российских и американских действий с целью разгрома ИГИЛ и других террористических группировок в Сирии».
Удалось это лишь в вопросе предотвращения конфликтов между военными в Сирии: установленные еще в 2015 году, то есть до Трампа, каналы связи, по которым ежедневно стороны обмениваются информацией, позволили избежать серьезных инцидентов. Тут Россия и США проявили взаимную заинтересованность. Однако ни о какой координации действий по борьбе с ИГ и другими террористами речи не шло — соответствующий запрет для американских военных, введенный еще при Обаме, сохранился, несмотря на неоднократные призывы российской стороны к совместным действиям. Еще одно исключение составляют регулярные контакты начальников генеральных штабов двух стран.
Тем не менее несколько раз обстановка в Сирии серьезно накалялась. В частности, в апреле, когда США нанесли ракетный удар по авиабазе ВВС Сирии «Шайрат», обвинив власти страны в химической атаке в Хан-Шейхуне. Тогда Трамп, не дожидаясь результатов какого-либо международного расследования, сослался на собственные разведданные и заявил, что «проводит красную линию» для президента Башара Асада, которую тот не должен переступать, если не хочет более серьезных последствий. Многие расценили этот шаг американского лидера как «демонстрацию силы», а Москва сразу усомнилась в достоверности инцидента в Хан-Шейхуне, подозревая в провокации сирийскую оппозицию. Последующее расследование ООН-ОЗХО также не прояснило ситуацию: российская сторона не согласилась с выводами экспертов, которые даже не выезжали на место предполагаемой атаки. США остались при своем мнении. Других подобных инцидентов в Сирии больше в 2017 году не было.
Относительным успехом в совместной работе по Сирии можно считать договоренность о создании «зоны деэскалации» на юге страны (при участии Иордании), которая стала результатом первой встречи Путина и Трампа «на полях» саммита G20 в Гамбурге. Позднее, после второй (и последней на сегодняшней день) встречи лидеров на саммите АТЭС в ноябре, стороны высказались за расширение таких зон, что снижало бы общий уровень насилия в стране.
Формально зона на юге дополняла аналогичные зоны деэскалации, согласованные Россией, Турцией и Ираном. Однако фактически она стала форпостом США в Сирии, где, по данным Пентагона, проходят подготовку бойцы сирийской оппозиции, а по данным российского Минобороны — бывшие участники разгромленных террористических групп.
Не поддержала Москва и намерение Вашингтона сформировать 30-тысячные «пограничные силы безопасности» на севере Сирии из числа местных курдов. Впрочем, здесь США столкнулись с куда более жесткой реакцией своего «надежного союзника» Турции, которая заявила о готовности провести военную операцию, если будет предпринята попытка узаконить и вооружить анклав курдских формирований (их Анкара считает связанными с террористическими организациями).
Таким образом, успешные хотя и независимые друг от друга военные кампании России и США против ИГ в Сирии завершились разделом страны на неформальные сферы влияния при том, что и Москва, и Вашингтон призывают к сохранению единства страны. В Белом доме считают, что этому поможет сохранение американского военного присутствия, даже без одобрения официального Дамаска. Именно такой курс ранее проводила администрация Обамы, за что ее критиковал Трамп до выборов.
Характерно, что и на политическом треке урегулирования конфликта в Сирии существенных изменений не произошло, о чем свидетельствуют бесплодные восемь раундов переговоров властей страны и оппозиции в Женеве. США, как и раньше, не участвуют активно в переговорах в Астане и выступают против планов России по созыву конгресса национального диалога Сирии в Сочи. Как и раньше, Москва обвиняет Вашингтон в торможении политического диалога, а Вашингтон обвиняет Москву в недостаточном давлении на Асада.
Определенные надежды на развитие конструктивного взаимодействия в борьбе с терроризмом появились в ноябре, когда спецслужбы США передали российским коллегам информацию о террористах ИГ, готовивших теракт в Санкт-Петербурге. Путин по телефону поблагодарил Трампа, сообщения Кремля и Белого дома об этом были выдержаны в непривычно позитивном ключе. Складывалось впечатление, что личные отношения у лидеров гораздо лучше, чем на межгосударственном уровне. Но пока никакого развития такое антитеррористическое сотрудничество не получило.
Украина
Ситуация на Украине тоже была в числе тем первого после инаугурации Трампа разговора с Путиным. Еще до выборов американский политик делал намеки на возможное признание Крыма российским и выступал за более активное участие европейцев в урегулировании вооруженного конфликта в Донбассе. Первый пункт так и остался эпизодом избирательной кампании, а второй отчасти реализовался — США при Трампе не стали брать на себя дополнительных обязательств в рамках политического процесса.
Сомнения в успехе совместной работы по этой проблеме усилились после того, как на должность главного переговорщика по Украине от США был назначен «ястреб» Курт Волкер, позиция которого совпадает с позицией предыдущей администрации и почти полностью повторяет позицию официального Киева. К плюсам можно отнести лишь сохранение редких контактов с помощником президента России Владиславом Сурковым.

Не смогли стороны договориться и о формате миротворческой миссии на Донбассе, которую предложила разместить Москва.
Окончательным поворотом в политике США стало разрешение на поставку «летальных вооружений» на Украину (снайперских винтовок и противотанковых комплексов Javelin), на что Обама в свое время так и не дал согласия, несмотря на неоднократные просьбы Киева.

КНДР, Иран, Афганистан
Не произошло сближения позиций двух стран и по другим актуальным вопросам международной безопасности.
Наибольшее совпадение интересов у США и России наблюдалось лишь по проблеме КНДР. И Вашингтон, и Москва не заинтересованы в появлении ядерной державы на Корейском полуострове и потому вместе с Китаем проголосовали за все три резолюции Совета Безопасности ООН, которые вводили жесткие санкции против Пхеньяна. Однако российско-китайская инициатива о «двойной заморозке» (ракетных и ядерных испытаний КНДР и военных учений США в регионе) не нашла понимания у администрации Трампа, которая заняла довольно воинственную позицию в отношении Северной Кореи.
Более того, на днях и президент США, и госсекретарь Рекс Тиллерсон обвинили Россию в нарушении принятых резолюций СБ ООН и поставках товаров в КНДР в обход санкций.
В ситуации вокруг Ирана Москва, как и другие вовлеченные страны, ожидаемо не поддержала инициативу США о пересмотре «ядерного соглашения». Новым в подходе стало то, что пересматривать это соглашение Трамп намерен без участия России и Китая — только с европейскими партнерами, которые, очевидно, должны придать легитимность вероятному выходу США из договоренностей.
Такое игнорирование России проявилось и по вопросу урегулирования в Афганистане. Новая стратегия США в Южной Азии фактически не предусматривает взаимодействия с Москвой по данной проблеме, в отличие от стран Средней Азии, Индии и особенно Пакистана. Отказ от сотрудничества с Россией по традиции сопровождался новыми обвинениями в ее адрес в связи с якобы поддержкой талибов в Афганистане.
Решать палестино-израильский вопрос Трамп тоже предпочел без учета мнения России. В декабре он порвал с устоявшимися международными подходами и проигнорировал претензии палестинцев на восточную часть Иерусалима, объявив о признании города израильской столицей и переводе туда американского посольства из Тель-Авива. Россия, которая традиционно призывает к сбалансированному подходу, такое решение поддержать не могла.
Стратегическая стабильность
Еще до избрания Трампа большинство экспертов в области стратегической стабильности были едины в том, что независимо от того, кто станет президентом, США продолжат проводить прежний курс — укреплять свою глобальную систему противоракетной обороны, предпринимать другие меры по военному сдерживанию России.
В итоге США при Трампе начали укреплять ядерный потенциал, продолжили развертывание систем ПРО в Европе, в Японии и Южной Корее, а новый оборонный бюджет предусматривает начало разработок ракет средней и меньшей дальности (РСМД), которые запрещены двусторонним договором от 1987 года. И Россия, и США не первый год высказывают друг другу претензии в нарушении этого договора, но администрация Трампа, судя по всему, решила довести начатый предшественниками процесс до конца и выйти из соглашения под предлогом того, что его не соблюдает другая сторона. По такой же схеме США вышли из договора по ПРО в 2002 году. Москва уже пообещала дать адекватный ответ на такие действия.
Диалог о дальнейшем сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ) формально все еще ведется. На днях президент России Владимир Путин даже выразил надежду на его успешное завершение, хотя в США уже звучат обвинения в адрес Москвы в отказе от предложений по новому раунду ядерного разоружения. Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерреш констатировал в четверг, что доверие между США и Россией по ядерным и другим вопросам ослабевает.

Кризис доверия
Кризис доверия, а точнее, почти его полное отсутствие, стало логичным следствием целой серии антироссийских действий властей США при Трампе, который не только сохранил, но и преумножил «санкционное наследие» Обамы.
Главным в этом ряду стал принятый на волне расследования о «вмешательстве России в выборы» закон «О противодействии противникам Америки». Документ поддержало подавляющее большинство членов конгресса, и Трамп был вынужден его подписать, хотя и с оговорками. Теперь президент США лишен права самостоятельно отменять введенные этим законом санкции.
Но и без них администрация приняла пакет новых ограничительных мер против России. Они коснулись уже не только российской «оборонки», но и потенциально всех, кто будет с ней работать. Таким образом, США станет гораздо проще сохранить свои лидирующие позиции на мировом рынке вооружений и ослабить главного геополитического противника.
О тональности отношений между странами убедительно говорит и решение властей США закрыть генконсульство России в Сан-Франциско и российское торгпредство в Вашингтоне. Формально это было сделано в ответ на требование Москвы сократить персонал американских дипмиссий. В администрации Трампа не приняли во внимание, что оно было лишь запоздалым ответом на высылку российских дипломатов в декабре и конфискацию двух «посольских дач», которые до сих пор не вернули.
Также в очередной раз был расширен «список Магнитского», а российский телеканал RT и агентство Sputnik были объявлены иностранными агентами в США. Москва ответила на это законопроектом о наделении американских госСМИ в России аналогичным статусом.
Стоит отметить, что противники Трампа до сих пор подозревают его и его окружение в «сговоре с Россией», призывают к импичменту, ставят под сомнение его психическое здоровье. Президент в ответ сыплет едкими твитами, обвиняет в «сговоре» демократов и раздает премии «фейковым» СМИ. Давление на главу государства не ослабевает, несмотря на то, что ведущееся почти год расследование «российского вмешательства» до сих пор не выявило ни самого вмешательства, ни сговора. Ряд бывших сторонников Трампа признали вину, но совсем не в этом. Впрочем, для оппозиции и этого достаточно, чтобы объявить Россию главным врагом Америки, а своего президента — чуть ли не изменником. В таких условиях говорить о полноценном диалоге Вашингтона и Москвы не приходится.

Без поводов для оптимизма
Опрошенные РИА Новости эксперты отмечают, что надеждам на улучшение отношений, которые были как в России, так и отчасти в США, не суждено было сбыться по целому ряду внутриполитических, а также глобальных причин.
Заместитель директора программ России и Евразии Центра стратегических и международных исследований (CSIS) в Вашингтоне Джеффри Мэнкофф считает, что тон в отношениях был задан уже в феврале, когда в отставку отправили советника Трампа по национальной безопасности Майкла Флинна — за то, то лгал о своих контактах с российским послом. Завершается же год выдачей разрешения на поставку оружия на Украину, что «лишь еще больше дестабилизируют ситуацию».
Мэнкофф отмечает, что в США есть истеблишмент из числа республиканцев и демократов, который определяет внешнюю политику страны и который во многом сейчас настроен «по-ястребиному» к России, в том числе из-за событий на Украине, а в последний год из-за «вмешательства» России в выборы в США и других странах. В числе таких людей в администрации эксперт называет помощника госсекретаря США по делам Европы и Евразии Уэсса Митчелла и спецпредставителя госдепа по Украине Курта Волкера.
«У Трампа нет политического капитала, чтобы работать с Россией, и у него немного возможностей, чтобы поменять политику (США). Яркий пример этого — санкции, принятые конгрессом вопреки мнению администрации», — считает Мэнкофф.
Эксперт полагает, что между Россией и США могут быть попытки работать по Сирии, Украине, вопросам контроля над вооружениями, в том числе по договору РСМД и, возможно, по КНДР.
Руководитель Центра глобальных интересов в Вашингтоне Николай Злобин отмечает, что Трампу мешало и мешает отсутствие «широкой профессиональной политической команды» единомышленников.
«Сам Трамп относительно спокойно относится к России и отнюдь не собирался и не собирается идти на какие-то меры, ужесточая эту политику. Но в его команде есть на эту тему большие разногласия (с Трампом — ред.), потому что эта команда настроена более антироссийски, чем сам президент», — уверен Злобин.
Он констатирует, что Трампу пришлось «отдать без борьбы» выработку политики в отношении России в руки конгресса, так как администрация предпочла вступать в конфронтацию с законодателями по другим важным вопросам внутренней политики — реформе системы здравоохранения, налоговой реформе и другим.
«Сегодня конгресс является лидером в российско-американских отношениях, а Трамп — ведомым, при том, что в других вопросах внешней политики именно он является ведущим, но в российском вопросе у него связаны руки. Тут он — пассивный игрок», — говорит эксперт.
Злобин уверен, что «политика санкций — это надолго». «Это новая основа американской политики в отношении России, которая пришла на смену постсоветской политике. Это политика финансового и экономического сдерживания для того, чтобы решить свои политические приоритеты», — говорит эксперт.
Профессор факультета международных отношений Американского университета (American University) в Вашингтоне Кит Дарден также считает, что ближайший год не сулит ничего хорошего для отношений России и США, а антироссийские санкции, вероятно, усилятся.
«Отношения с Россией — это вопрос внутренней политики США, который так не стоял со времен холодной войны и который не сулит ничего хорошего на ближайшие годы. Как слабый и непоследовательный лидер, работающий под угрозой потенциального импичмента, Трамп оказался трудным партнером и собеседником как для противников, так и для союзников. Это, скорее всего, ограничит круг потенциальных возможностей в отношениях с Россией на предстоящий год», — резюмирует эксперт.

По материалам