Высказывание Владимира Путина о США как о единственной супердержаве вызвало удивительную реакцию: некоторые увидели в этом чуть ли не лесть Вашингтону.

Между тем президент всего лишь сказал правду, и она вовсе не горькая для нас. Тем более что за последние годы Россия фактически вернула себе статус второй державы мира — не в экономике, но в общем влиянии на мировые дела.

Выступая в Петербурге на экономическом форуме, Путин назвал Америку единственной сверхдержавой.

О чем сказал президент? О том, что Штаты являются сильнейшей в мире страной, и Россия понимает это и готова работать с такой мощной державой. Более того, такая сильная страна нужна и России, и миру. Единственное условие для выстраивания наших отношений — мы не хотим, чтобы США вмешивались в наши внутренние дела и мешали другим странам и региональным блокам развивать связи с Россией. Что в этом заявлении удивительного?

Штаты стали сверхдержавой в ходе Второй мировой войны — тогда же, когда сверхдержавой стал и СССР. Две наши страны почти полвека определяли ход истории человечества. Но после краха СССР (ставшего результатом в первую очередь ошибок и глупости нашего тогдашнего руководства) Штаты остались единственной супердержавой.

Более того, вся конструкция миропорядка стала подвергаться стремительной деформации. Вашингтон воспринял исчезновение СССР как свою победу в холодной войне и приступил к строительству мира по-американски в глобальных масштабах. Можно назвать это однополярным миром, можно — процессом атлантической глобализации, главное, что США считали себя не просто лидером всего мирового сообщества, но и учителем, карателем, организатором.

Не все декларировалось в открытую, но общее направление движения было понятно — Штаты были намерены в короткий период перестроить весь мир под себя. Так, чтобы они определяли правила во всем — безопасности, мировой торговле, экономике, культуре, ценностях и даже семейных отношениях. Остальные цивилизации должны были признавать американское лидерство и избранность — или столкнуться с карающим мечом глобализации.

Очевидна абсурдность и невыполнимость этого плана, но очень многие атлантические стратеги так не считали.

Огромное военное, финансово-экономическое и пропагандистское преимущество США над всеми остальными странами, восприятие Штатов как лидера объединенного Запада плюс мессианская убежденность в собственной правоте — все это позволяло англосаксам считать свои планы глобального господства осуществимыми.

Получилось у Рима, получится и у нас — тем более что Рим был образцом для отцов-основателей и остается идеалом для американской элиты. То, что Рим владел лишь частью мира — Средиземноморьем, а за его пределами оставались множество цивилизаций, о существовании отдельных из которых римляне даже не подозревали, как и то, что Римская империя не выдержала груза завоеваний, не смущало глобализаторов.

Они посчитали, что история закончилась — новый Рим победил в мировом масштабе, надо только оформить его господство.

Афганская и иракская войны были шагами в этом направлении. Военной силой залезть в центр Евразии, переформатировать весь Большой Ближний Восток, создать точки давления на две главные державы Азии — Россию и Китай.

Именно Китай воспринимался Штатами как главная потенциальная угроза их гегемонии, но его экономический рост все же казалось возможным держать в геополитических рамках.

Однако в последнее десятилетие невооруженным глазом стало видно, что мир по-американски не состоялся — и не состоится уже никогда.

Финансово-экономический кризис 2008 года обнажил всю искусственность и фантастические масштабы спекулятивности глобальной финансовой системы, которая была сердцем и мотором глобализации по-американски.

Ближний Восток и исламский мир в целом превратился в бурлящий котел, который уже никто из внешних игроков не может даже пытаться контролировать.

Россия начала жестко отстаивать свои национальные интересы, Иран не прогнулся под давлением Запада, Китай вышел на оперативный простор глобальной игры.

Все еще находящиеся под американским протекторатом Европа и Япония демонстрируют стремление к обретению большей самостоятельности.

И, главное — само человечество во всем разнообразии его цивилизаций и культур категорически отказывается соглашаться на подчинение правилам «мира по-американски».

В этих условиях обострились и противоречия внутри самого американского общества и американских элит. Далеко не все в истеблишменте, и уж точно малая часть самого американского народа готовы принести США на алтарь молоха глобализации. Потому что понятно, что чем дальше США будут упорствовать в своем стремлении «владеть миром», тем больнее для самих Штатов будет потом откат. И ведь удар придется не по наднациональной по своей сути элите, а по патриотам Штатов как государства, причем как среди простых американцев, так и среди истеблишмента.

Прекратить самоубийственную политику «глобальной гегемонии», зафиксировать статус США просто как самой сильной мировой державы — вот что, по сути, предлагает тот же Дональд Трамп.

И об этом и говорит Владимир Путин, называя США единственной супердержавой. Вы можете оставаться самыми сильными в мире, говорит он американцам — и мы, русские, с этим согласны. Но вы должны считаться с зоной наших жизненных интересов — то есть отказаться от того, что вы делали в качестве мирового глобализатора и диктатора.

Если вы готовы к такой политике — нам не принципиально, что вы самые сильные в мире в военном и экономическом плане.

Действительно, Россия ведь противостоит не Америке как таковой, а той политике глобализации, которая осуществляется через США наднациональной глобальной элитой. Если США отказываются от роли «дубинки глобализации», то их сила и мощь уже не представляют для нас такой угрозы, как сейчас.

В конце концов, и Китай, и Евросоюз экономически не уступают США (ЕС даже превосходит их, а Китай находится на одном уровне), но в военном и, главное, идеологическом плане они не считают себя «ответственными за весь мир».

А нынешние США считают — что и вызывает естественную тревогу России, дважды только за последние двести лет сталкивавшейся с агрессией предшественников США по «глобализации». Третьего раза мы точно не должны допустить. В том числе и потому, что масштабы новой войны будут катастрофическими и для всего человечества, и для нас. И, слава богу, у нас есть для этого все возможности — и чисто военные, и, что не менее важно, волевые.

Не случайно в ходе того же Петербургского экономического форума Путин на встрече с руководителями мировых информационных агентств, говоря о российской реакции на американскую ПРО в Европе, сказал не только про наш ответ на него, но и про баланс сил в мире в целом:

«К чему все приведет, я не знаю. Но я знаю точно, что мы вынуждены будем отвечать. Только я уже заранее знаю, что нас будут обвинять в агрессивном поведении, хотя это только ответ. Но ясно, что мы должны будем обеспечить безопасность, не только свою — нам очень важно обеспечить стратегический баланс в мире…

Именно стратегический баланс и обеспечил, гарантировал мир на планете, гарантировал нас от крупных вооруженных конфликтов за последние 70 лет.

И это благо, хотя оно такое, знаете, основанное как бы на взаимной угрозе, но тем не менее взаимная угроза обеспечила нам глобальный мир на протяжении десятилетий».

Стратегический баланс — это не только ядерные силы, хотя понятно, что Путин говорил именно о них. Стратегический баланс — это еще и такая система сдержек и противовесов, которая не позволяет единственной на сегодня сверхдержаве становиться мировым гегемоном.

Это своеобразная система страховки, которая будет обеспечивать мир во всем мире на тот исторический период, который потребуется США для спуска с пьедестала «избранного народа».

Найдутся ли в американском обществе силы сделать это самостоятельно, или главную роль сыграют внешнее принуждение и удары судьбы, конечно, тоже важно — но мы не должны зависеть от этого выбора. Россия может обеспечить мирный переход от несостоявшегося однополярного мира к многополярному, сбалансированному соперничеству-сотрудничеству нескольких важнейших мировых центров силы.

И эта функция «удерживающего» будет поважней статуса «сверхдержавы», который Путин в своем выступлении на прошлогоднем форуме в Петербурге не случайно назвал «эфемерным»:

«Россия не претендует на какую-то гегемонию, не претендует на какой-то эфемерный статус сверхдержавы, мы никому не навязываем своих стандартов и моделей поведения или развития. Мы хотим равноправных, равноценных отношений со всеми участниками международного сообщества.

И с Соединенными Штатами, и с нашими европейскими партнерами, и в Азии мы будем строить отношения на равноправной, повторяю еще раз, и взаимоуважительной основе».

Альтернативы этому на самом деле просто нет — и не только у нас, но и всего остального мира, включая пока еще супердержаву США.