Участники террористической вылазки в Актобе 5 июня могут нелегально попасть на территорию России. Об этом говорится в сообщении правоохранительных органов Казахстана. Как можно предположить, в нашу страну могут двинуться и другие члены подполья, обосновавшиеся у соседей.
Напомним, приверженцы радикального ислама атаковали в Актобе два оружейных магазина и воинскую часть. В первом магазине был застрелен охранник, еще одного охранника и троих полицейских ранили, во втором магазине был убит покупатель. Нападавшие захватили 17 единиц огнестрельного оружия, три газовых пистолета, ножи и патроны. Вторая группа боевиков на автобусе протаранила ворота воинской части и в ходе боя с солдатами Нацгвардии убила троих военнослужащих.
На сегодняшний день известно, что ликвидировано 13 преступников, восемь задержано, а еще семь смогли скрыться и находятся в розыске. Из 26 нападавших установлены имена 19-ти. Самому младшему боевику 19 лет, самому старшему — 43.
Важно заметить, что нынешний теракт в Актобе для Казахстана далеко не первый. В 2011 году правоохранителями страны было зафиксировано три теракта, столько же в 2012-м. Были и самоподрывы смертников, и взрывы в людных местах, и другие преступления. Ответственность на себя брали различные исламистские группировки. Несколько раз власти Казахстана объявляли о проведении контртеррористических операций.
Интересно, но теракты совершаются в основном в Западном Казахстане. Если террористы оттуда начнут проникать в Россию, то под ударом окажутся Южный Урал, Зауралье и Поволжье. Кстати, ячейки исламистов наши спецслужбы уже раскрывали в Самарской, Тюменской, Челябинской областях и в Башкирии.
При этом всем ясно, что перекрыть границу с Казахстаном невозможно. Во-первых, по политическим соображениям: Казахстан входит в ЕАЭС и считается ближайшим союзником России. Во-вторых, чисто географически: граница проходит в основном по бескрайней малонаселенной степи.
— Для нас не новость, что в Казахстане существует исламистское подполье, — отмечает казахстанский политолог Александр Князев.
— И не только в Казахстане, но во всех странах Средней Азии, а также в России. Другое дело, что вылазки, подобные той, что произошла в Актобе, показывают ресурсы подполья и дееспособность государства по предупреждению терактов и нейтрализации бандитов.
— Почему больше всего неспокойно в Западном Казахстане?
— Это связано с несколькими факторами. Западный Казахстан на момент распада Советского Союза был наименее религиозным по сравнению с другими регионами республики. Все эксперты полагали, что религиозный экстремизм может проявиться на Юге Казахстана. Но этого мы не видим. Там были отдельные случаи, но нельзя сказать, что на Юге исламисты ведут системную работу.
На Западе страны нет сложившейся культуры религии, нет слоя священнослужителей традиционных течений. Там слабо выражены религиозные традиции в семьях. Так называемое «возрождение ислама» после развала СССР в Западном Казахстане происходило во многом под влиянием извне. Там работают проповедники из Турции, Пакистана, арабских стран. Под их влиянием и складываются ваххабитские, салафитские течения.
Второй фактор — экономический. Западный район нефтяной. Работающие на промыслах зарабатывают очень хорошо. Но рабочих мест мало, а в окрестных селах почти ничего нет, сельское хозяйство развито плохо. У тех, кто оказался за бортом нефтепромыслов, появляется социальная зависть. Некоторые из них легко воспринимают экстремистские идеи.
Есть еще третья версия — конспирологическая. Говорят, что внешние силы специально раскачивают нефтяной регион. Но достоверных подтверждений этому пока нет.
— Насколько вероятно, что исламистское подполье присягнет ИГИЛ* и двинется распространять свои идеи в Россию?
— Это крайне маловероятно. В Казахстане ислам слишком специфический. Тут масса суфийских направлений, которые не приемлют ваххабизм. Конечно, могут быть отдельные сторонники ИГИЛ, но в целом обществом такие идеи не будут восприняты. Думаю, что Казахстан — государство сильное.
— Террористическое подполье действует на нашей территории уже давно, просто мы, когда говорим о терактах в соседних странах, забываем о большом количестве преступников в России, — говорит эксперт Центра по изучению постсоветского пространства Александр Караваев.
— По разным сведениям, несколько тысяч человек были участниками террористических организаций, многие сражаются или сражались в рядах ИГИЛ. Когда происходят теракты в других государствах, то возникает ощущение, что у нас всё спокойно. На самом деле, мы давно на этой войне.
Последние теракты, где страдали российские граждане, были за пределами страны. Скажем, взрыв самолета над Египтом. Но риски внутри России тоже увеличиваются.
Беда в том, что недостаточны меры по борьбе с терроризмом политического и культурного характера. Есть различные предложения, они звучат на самом высоком уровне, есть экспертные предложения. О некоторых мерах мы не знаем. Но какой-то целенаправленной политики не видно.
К примеру, нет политики в сфере образования. Это касается взаимодействия различных национальных и религиозных общин. Самое главное, на что стоит обратить внимание, нет политики, которая воспитывала бы у молодого поколения критическое осмысление религиозных течений. В системе образования такого воспитания нет. Особенно в мусульманских регионах, в районах, где население подвержено радикальным оценкам происходящего.
— Какие регионы находятся под непосредственным ударом?
— Я бы не говорил, что в большой опасности регионы, находящиеся в широком приграничье с Казахстаном, такие как Самара или Оренбург. Большую роль играет численность населенного пункта, где проживают разные общины. Главная опасность нависает над Москвой, Санкт-Петербургом и другими городами-миллионниками.
— Но исламистские группы разоблачали в Тюмени, в Поволжье.
— Там тоже есть свои проблемы. Но в сравнении с Северным Кавказом, ситуация там не так и плоха. Потенциал для совершения терактов на Северном Кавказе больше, там более комфортные условия для вербовщиков.
Нельзя ни в коей мере снимать со счетов проблему приграничья. Но приграничные регионы не занимают первые строчки по угрозе терактов. Вообще, главные проблемы исходят не от выходцев из Казахстана. Если они и попадают в террористические организации, то всё равно встроены в более широкие сети. Уроженцев Казахстана я бы не выделял. И точно они не сравнимы с группировками из Дагестана, Чечни. Собственно, процесс исламизации России идет с Северного Кавказа. У группировок из Казахстана даже возможностей меньше.
Раскрытие групп в Поволжье, Тюмени говорит об эффективности работы наших спецслужб. Значит, они работают и по этим ячейкам. Но это не говорит о степени реальной опасности сегодняшнего дня.
— Может, стоит пересмотреть взаимодействие спецслужб России и Казахстана?
— Совместная работа уже ведется, достаточно давно. По открытым источникам видно, что взаимодействие есть, наработаны эффективные меры.
Для большего взаимодействия есть объективные ограничения, всё-таки между спецслужбами стран существуют определенные барьеры.
Не стоит списывать со счетов политические интриги в Казахстане. Не хочу рассматривать версию, что трагедия в Актобе может быть связана не столько с экстремистским подпольем, сколько с клановой борьбой в Казахстане. Но вопрос о взаимодействии казахстанских спецслужб с российскими стал вопросом политических трений в соседней стране. Одни в Казахстане считают, что с терроризмом надо бороться самостоятельно. Другие говорят о близком взаимодействии с Россией. Есть сторонники широкого обмена информацией и техническими средствами с Вашингтоном и странами Запада. В этом могут крыться ограничения на сотрудничество России и Казахстана. То есть, они лежат не в организационной, а политической плоскости.
Но хочу обратить внимание, что мы не должны подвергать сомнению действия спецслужб сразу, когда происходят трагедии, подобные той, что произошла в Актобе. Всё-таки они выполняют свою работу. Постоянно возникают более сложные вызовы, нежели были раньше.
— Распространение радикализма из Казахстана в Россию более чем вероятно, — считает, в свою очередь, директор Центра изучения стран Ближнего Востока и Центральной Азии Семён Багдасаров.
— Сейчас действуют правила Евразийского экономического союза, практически нет никаких ограничений на перемещение людей. У нас 7500 км границы, которая фактически никем не охраняется. Под ударом, прежде всего Оренбург. И дальше вглубь, к Саратову, Самаре, Поволжью.
В России радикалы из Казахстана будут действовать точно так же, как в Актобе.
— Есть ли способы защититься от проникновения нежелательных элементов?
— Нужно всем государствам, у которых с Россией есть соглашения о безвизовом режиме, одновременно решить вопрос об аннулировании паспортов террористов. Это надо было сделать еще вчера, но почему-то не делается. Все, кто по оперативным данным, ездил воевать на Ближнем Востоке на стороне террористических организаций, должны лишаться гражданства. Например, очень демократичная Голландия приняла закон о лишении гражданства тех, кто уехал воевать.
Я уверен, что среди участников вылазки в Актобе было несколько человек, кто прошел школу на Ближнем Востоке. Боевики действовали весьма опытно, слаженно.
* - «Исламское государство» (ИГИЛ) решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года было признано террористической организацией, ее деятельность на территории России запрещена.
Источник