30.05.2016 - 11:41

9 мая в Киеве во время шествия «Бессмертного полка» на девочку с мамой напали националисты. Остаться на Украине они не смогли. Корреспондент КП.ру Александр Коц встретился с семьей в Минске:

В аэропорту Минска меня встречает крепкий бородатый мужик с цепким, пронизывающим взглядом. Алекс Крепчинский, российский бизнесмен сразу после нападения на женщину с ребенком объявил через Facebook вознаграждение в 10 тысяч долларов за идентификацию отморозка, срывавшего георгиевские ленточки у беззащитных, заведомо более слабых людей, шедших в колонне «Бессмертного полка». И тут же сжигавшего ленты перед телекамерами.

Буквально за пару часов удалось установить, что это был неонацист Виталий Регор из радикальной организации «Белый молот». Сам он хвастался перед украинскими журналистами, что его дед воевал в дивизии СС «Галичина». А теперь и он сам продолжает «славное» дело предка в зоне «АТО».

Читайте также: Неонацисты, напавшие на девочку из-за георгиевской ленточки в Киеве, опознаны (ФОТО, ВИДЕО)

— С самого начала, у меня в голове было одно: надо вывезти семью, — неспешно рулит по Минску Алекс. — И обезопасить. Когда происшествие 9 мая было предано широкой огласке, я понял, что их в покое уже не оставят. Кстати, мне писали несколько людей из добровольческих батальонов Украины с предложением принести голову Регора туда, где будут лежать деньги.

— Во сколько они ее оценили?

— Пять тысяч долларов, вдвое дешевле, чем за идентификацию. А люди, которые давали о нем информацию, отказались от вознаграждения.

Через своих читателей Крепчинский связался с мамой одноклассницы Насти. Она дала контакты Натальи. Согласились они не сразу, но Алекс без сомнений производит впечатление человека, умеющего убеждать.

Читайте также: Девочка, с которой нацисты сорвали георгиевскую ленточку, находится в Минске (ФОТО)

Настя с мамой едет в Россию
Фото: Александр КОЦ

— Мы не знали, насколько безопасно вывозить их через аэропорт, — говорит он. — Сначала хотели ехать на машине. Но потом проверили возможность выезда самолетом и все быстро сделали. Сам я туда не летал, все было организовано моими друзьями в Киеве.

— Ты ведь не только обязательство на себя взял, но и определенные расходы…

— Для меня важнее всего безопасность и будущее этой семьи. И Украины, кстати, тоже. Все остальное не имеет особого значения. Мы постараемся с теми людьми, кто уже помогает вместе со мной, обеспечить этой семье максимальный комфорт и будущее. Возможностей у нас для этого достаточно.

— Это твой первый подобный опыт?

— Нет, я помогал вывозить несколько семей из Дебальцево. Они прекрасно устроились в Москве, работают, дети ходят в школу, занимаются спортом. И уже абсолютно ассимилировались. Вспоминают последние годы на Украине, как кошмарный сон.

Небольшой отель в пригороде Минска. Пока семья не в России, Алекс Крепчинский старается по максимуму обезопасить семью от возможных провокаций. Поэтому и место было выбрано тихое, малолюдное.

В фойе появляется Настя — то же милое детское лицо, толстая рыжая коса, хитроватый взгляд… Вручаю ей презент из Крыма — шеврон «Вежливые люди». Берет его двумя руками, хлопает застенчиво большими ресницами: «Спасибо». Садимся за столик в кафе.

— Мы каждый год на 9 мая выходили, ребенок вырос на этом, — говорит отец Насти Руслан. — У нее дедушка орденоносец, всю войну прошел. Прабабушка Настина в 13 лет под Сталинградом через минные поля на позиции снаряды таскала. Ребенку это с самого малого возраста прививалось.

— А вокруг вас детей также воспитывали?

— В общем — да, но резко все поменялось к концу 2013 — началу 2014-го, — вздыхает Наталья. — Меня это очень сильно удивило, Настю тоже. Как начался Майдан, я наблюдала, что они там говорят. Поначалу-то ничего непонятно было. У меня родственники на Донбассе, хорошие друзья в Крыму общалась и с ними. И понимала, что на Украине эти процессы воспринимают неправильно. Они не знали, что думают люди Крыма, Донбасса.

При этом Настя даже в школе свои убеждения не предавала. Сплела себе браслетик-триколор, так ее там чуть не линчевали. Мне пришлось бежать в школу за ней. Она летом отдыхает в Крыму, даже при Украине в Севастополе на день ВМФ люди с российскими флагами ходили, скандировали «Россия!» Она все это впитывала…

На них напали так называемые «патриоты Украины».

В прошлом году в школе учитель украинского языка детям дала задание: написать сочинение про героя. Какого конкретно из всего «пышного» пантеона нынешней Украины — не уточнила. И Настя, посмотрев документальный фильм про 13-летнего героя-снайпера, наводившего ужас на фашистов в Великую Отечественную, под впечатлением выложила все на бумагу.

Учитель поставила двойку, перед всем классом объяснив, что писать надо было о героях Майдана. Настя пришла домой и не смогла сдержать слез. Когда отец попытался получить объяснения у преподавателя, та лишь отмахнулась — стиль изложения не тот.

9 мая этого года Настя сначала пошла с бабушкой в Киево-Печерскую Лавру, откуда должен был двинуться крестным ходом марш «Бессмертного полка». С мамой должны были встретиться по дороге. Но выход оказался перекрыт полицией.

— Они стояли скрестив локти и не выпускали нас, — тихо говорит Настя. — Потом нам скомандовали пытаться прорываться через другие выходы. Мы пошли к одному — закрыто, к другому — тоже. Через третий еле прорвались. Мы шли, а они вокруг, как обезьяны какие-то дикие.

Это трудно, почти невозможно понять умом. Только сердцем прочувствовать. Настя, шестиклассница… Она знает наизусть истории пионеров-героев, которые прорывались через линию фронта, ходили в тыл к фашистам, пускали поезда под откос. Чтобы потомки могли с гордостью выйти 9 мая и почтить их память. Но вместо этого ребенку приходится прорываться. Как когда-то ее сверстникам на настоящей войне.

Алекс Крепчинский, российский бизнесмен

— Мы отделились от всего шествия, — вспоминает Наталья. — У памятника Славы в начале аллеи началась потасовка, и мы отошли в сторону. Никого вокруг вроде, пустая площадь. Ленточка, кстати, была на мне. На Насте была пилотка со звездой. Она сама так захотела. И вдруг меня сзади как схватили… Настя пыталась меня защищать…

— Я его ногами пинала, руки мне мама держала, — грустно улыбается девочка.

— Стоявшие рядом солдаты в бронежилетах вроде смотрели сочувствующе, но не вмешивались, — продолжает Наталья. — Настя больше от обиды заплакала. От обиды за дедушку, что в его день вот такое произошло. В толпе с меня сорвали ленточку с куском блузки, а вытащили нас женщины.

Для ребенка серьезная прививка от фашизма. Как Настя это пережила.

— Да сейчас у них лучшее лекарство — компьютер, — уходит от ответа Наталья. Матери сложно это вспоминать. — Конечно было страшновато. Слишком много было статей. А потом вдруг в школе каким-то образом узнали, куда мы собираемся уезжать.

— И с матами на меня одноклассники наезжали, и дразнили, и угрожали, — треплет в руках шеврон Настя. — Одна единственная учительница — по русскому — спросила, как я себя чувствую. Передала маме рукопожатие. В итоге я последние недели в школу почти не ходила.

— На улицах узнавали?

— Подходили, даже благодарили за позицию, — вспоминает Наталья. — Там людей-то вменяемых много, просто их не видно. Киев обязательно встанет, нужно время, чтобы они поняли о осознали. Сейчас там и нацисты ходят в эсэсовских футболках, и кругом эти люди в форме и бронежилетах. Мы в Минск приехали, а тут тишина, спокойствие, чистота.

— Кайф! — смеется Настя. — И мороженое здесь очень вкусное. А еще знамя победы спокойно висит, в Киеве запретили.

— Уезжать тяжело было?

— Знаете, я в Киеве я никогда не чувствовала себя дома, — признается Наталья. — Я люблю этот город, я там родилась. Вот в Крым, к примеру, приезжаешь, чувствуешь себя дома. Люди сплоченные, крепкие. Встают на раз в случае чего. Поэтому я в Россию, как домой еду.

Рано утром провожаю семью. Крепчинский везет их в Россию на своей машине.

— Знаешь, что больше всего поразило во всей этой истории, — серьезно смотрит он мне в глаза. — Отсутствие чего-то человеческого в людях с той стороны. Не видно людей. Для меня происходящее там — история личная. Часть родственников живет в Киеве. Как и во времена страшной Гражданской войны 1917 года эти люди разделились на две части. Одни — с Россией, другие — против нее. Даже братья родные разделились…

— Чем все должно закончиться?

— Победой, иначе нам нечего здесь делать. Киев, Украина настолько близки каждому человеку в России, что сегодняшняя история может закончится только победой одной из сторон, по-другому она не может завершиться. Никакого надуманного, искусственного мира там не будет.

nastya_i_mama.jpg