Оппозиция является одним из наиболее упоминаемых слов в современной России. Руководство России говорит о том, что мы есть демократическая страна, у нас есть оппозиция и её возможности ограничены лишь законом. Сами же оппозиционеры считают прямо противоположно, обвиняя власть в подавлении инакомыслия. Они даже окрестили себя «несистемной оппозицией», имея в виду, что три другие партии в парламенте (кроме Единой России) прямо вписаны в господствующую систему. В свете крупных потрясений на русском геополитическом пространстве (территории бывшего СССР), которые угрожают перекинуться и в саму Россию, необходимо разобраться, что такое оппозиция в нашей стране, откуда она происходит и к чему стремится. Россия не одна в мире, а это значит, мы можем посмотреть, как обстоят дела с оппозицией в других государствах. В качестве первого примера рассмотрим страну, которая позиционирует себя «статуей свободы, освещающей мир» (Statue of Liberty Enlightening the World). Что бы ни говорили теории заговора о едином правительстве, но в США существует политическая оппозиция. Безусловно, будучи представленным лишь двумя партиями, американский политический спектр не отличается ни широкой сословной представительностью, ни красочной идеологической палитрой. Демократы и республиканцы могут яростно критиковать друг друга по вопросам управленческой тактики и стратегии, но их понимание Америки едино. Для них Америка – это Град на Холме, как завещал в последнее послании основатель государства Вашингтон, т.е. нечто избранное, высшее начало, диктующее идеал жизни остальному миру, как они называют всех (the rest of the world). В учебниках истории северных и южных штатах прославляются разные персонажи Гражданской войны в США, но, как говорят американцы, «у нас есть общие герои, это отцы-основатели». В следующем абзаце читатель найдёт ряд не относящихся к теме замечаний, которые автор, однако, не позволил себе опустить. Весьма примечательна политическая система Германии, которая, напротив, представлена партиями почти всех идеологических маркировок и окрасок. В парламенте заседают христианские демократы, социал-демократы, левые (т.е. еврокоммунисты; не путать с советскими коммунистами!) и зелёные. На прошлых выборах за бортом остались либералы (не путать с «нашими»!), которые до этого составляли часть правящей коалиции. Почти сумели пройти в парламент и недавно возникшие евроскептики, которым не хватило лишь 0,3% голосов для преодоления барьера. Отличительной особенность политической системы Германии является историческая составляющая её фундамента. Опыт преодоления прошлого и отрицание нацизма играют в этой стране самую принципиальную роль, что признаётся всеми мало-мальски значимыми партиями в качестве залога построения гражданского общества. (Однако это не мешает Берлину потакать нацистам вне Германии в политических целях, в частности, на Украине). Со временем покаяние за преступления Гитлера стало важнейшим моральным достижением современной Германии, превратилось в общенациональную ценность и основу общественного консенсуса. Не будем забывать и про то, что эта страна всегда шла по европейскому пути развития и ни на кого не ориентировалась. С учётом этих двух факторов здоровая национальная оппозиция в Германии стала возможна. Более сложно обстоят дела с оппозицией на Украине. До 1991 года эта страна никогда не имела собственной государственности, поэтому о вере в историческое предназначение здесь говорить не приходится. Нет у населения и общих ценностей, о чём явствует почитание героев-антиподов на Западе и Востоке страны. Главным же орудием национального строительства стала не всегда умелая антирусская пропаганда, которая в течение двух десятилетий вырастила поколение «истинных украинцев». Именно молодёжь составила значительную часть стояльцев на Майдане, которые вышли свергать якобы пророссийского президента. Они принесли иконы, пели гимны Украины и УПА, многие были в национальных костюмах. Если отмежеваться от того, к чему привели эти митинги в центре первой русской столицы, то собравшиеся производят впечатление национально мыслящих оппозиционеров, пусть и местами отморозков.  Вернемся же теперь на Родину. Можете ли вы себе представить, чтобы т.н. наша оппозиция исполняла национальный гимн России? Уж не буду мечтать о «Боже, Царя храни!», но хотя бы современный. Нет, к этому гимну они безапелляционно приклеили ярлык сталинизма. Скорее уж «оппозиция» споёт украинский или американский гимн. Можете ли вы себе вообразить, чтобы «оппозиция» оделась в русские национальные костюмы и пела народные песни на митинге против власти? Тем более нет, они скорее поставят кощунственный вопрос о рациональности сдачи Ленинграда в дни блокады или «не увидят особых проблем, если Россия разделится по Уральскому хребту», как посмела заявить Е.Альбац в эфире одного известного радио. Что же касается икон, то о многоголосом либеральном вое в защиту кощунства в Храме Христа Спасителя даже вспоминать не хочется.  Конечно, сравнение оппозиции в России и на Украине заслуживает отдельного изучения, но и краткого сопоставления фактов достаточно, чтобы понять следующее. В Киеве оппозиция, т.е. Майдан, может считаться национальной с украинской точки зрения. В России же либеральная «оппозиция» абсолютно безнациональна, оторвана от истории, которую они так любят очернять, от народного сознания и духовных корней; в то же время она антинациональна, поскольку либералы, не имея никакой внятной программы действий, жаждут революцию ради революции, которая приведёт к крови и очередной потере суверенитета. Именно это соображение заставляет наших патриотов считать «оппозицию» пятой колонной, сотрудничающей с традиционными противниками России на Западе. Однако говорить надо не о факте сотрудничества или получения денег, пусть эти деяния остаются на их совести, но о том, что в якобы демократической России так и не сложилась здоровая национально мыслящая оппозиция.  Однако всегда ли в России было так? Всегда ли некая группировка революционеров боролась против народа и государства? Попробуем проследить это по следам истории. В течение долгих веков в России вообще не было оппозиции. Со времен Крещения и до петровских реформ власть и народ были объединены общими христианскими ценностями, а Россия развивалась по собственному пути с минимальным влиянием извне. Говорить об оппозиции в тот период неуместно, поскольку отсутствовали предпосылки для её формирования.  Ситуация радикально изменилась только в начале XVIII века, когда Петр I посетил Европу и привёз на Русь целый ряд модных общественных новинок. Его реформы, в том числе упразднение институт патриаршества, привели к отрыву правящей элиты от народа. Крестьянин все ещё читал Евангелие, а дворянин уже упивался Вольтером. Многие посты заняли иностранцы, что стало особенно заметно в эпоху дворцовых переворотов. Например, в годы правления Анны Иоанновны государство фактически возглавил её фаворит Бирон, армией командовал Миних, а внешними связями заведовал Остерман. Безусловно, каким бы полезными ни были эти люди для государства, даже если это так, они не связывали себя с народной Россией. Таким образом, именно Петр стоял у истоков разрыва ценностного единства власти и народа. Восхищение Европой, запечатлённое в первом письме Чаадаева, стремление во что бы то ни стало «объевропеить» Россию привело «оппозиционеров» к антигосударственному бунту на Сенатской площади. Если почитать документы декабристов, то можно найти много параллелей с коммунистами, например, желание создать Украину или уничтожить монархию. Подобные разрушительные идеи витали в умах интеллигенции в течение всего XIX века, грезившей о переменах и не понимавшей всей их потенциальной трагической сущности. Народ же, будь то крестьянин, солдат или священник, продолжал оставаться русский и православным. В состоянии глубокого раскола между большим и малым (интеллигенцией) народами Российская империя вошла в ХХ век. Николай Второй понимал это, потому говорил о необходимости восстановления патриаршества и возвращения многих слагаемых жизни допетровской Руси, однако Царь был в меньшинстве. Хотя власть на тот момент ещё оставалась монархической и православной, в России уже проснулись те «оппозиционные», а на деле антинациональные силы, которые и привели нашу страну к катастрофе 1917 года. Важно отметить, что пик активности «оппозиции» в начале ХХ века парадоксально совпадает с годами, когда Россия вела войну против внешних врагов. В годы русско-японской войны произошла т.н. «первая русская революция», которую будущий честный историк назовёт «первой террористической атакой». Экстремисты захватывали участки железной дороги, убивали губернаторов, устраивали забастовки, выгоняли рабочих рыть баррикады. Творимый ими хаос привел к частичной потере управления государством в регионах и прекращению снабжения воевавшей в Маньчжурии русской армии. Успехи революционеров стали важнейшим залогом победы Японии в этом столкновении на Дальнем Востоке. В годы Великой войны 1914 – 1918 гг. пульс политический жизни России также заметно участился. Теперь первые роли были отданы не уличным террористам, а кабинетным либералам, позднее получившим имя февралистов. К тому времени духовный кризис Российской империи достиг такой глубины, что почти все власти пошли на предательство Трона во имя мечтаний о демократии. Лидеры партий подвигали людей к манифестациям в Петрограде. Например, депутат Милюков, выступая в Думе 1 ноября 1916 г., посмел заявить, что русский век окончен. Священники вынесли за зала заседаний Синода Императорский трон, а высшие генералы арестовали Николая Второго и фактически принудили к отречению. Будущий лидер белого движения Корнилов ворвался в покои Царицы и взял под арест Александру Федоровну и Цесаревича Алексея. Воистину прав был Государь Император, когда писал горестные слова: «кругом измена, трусость и обман». В феврале 1917 г. высшую государственную власть впервые захватила т.н. оппозиция монархии. Итогом её деятельности длиною в несколько месяцев стало крайнее ослабление государственной власти, подрыв дисциплинарных основ армии, разгул преступности и усиление сепаратистских движений и экстремистских революционных организаций. Всё это открыло путь к власти для одной из них – ленинской РСДРП (б), которая стояла в оппозиции, в первую очередь, к монархии. Если либералы, имевшие в России часть власти, были вынуждены скрывать свои антигосударственные намерения, то тогдашние коммунисты высказывались вполне открыто. В уютной швейцарской миграции Ленин мечтал не о победе русского оружия, а, напротив, о «превращении войны империалистической в войну гражданскую». До какой же степени надо ненавидеть самый терпимый и богосмиренный русский народ, чтобы наклеить на его страну ярлык «тюрьмы народов». Когда читаешь ленинские работы, создаётся устойчивое впечатление, что «вождь мировой революции» представлял собой оппозицию не только «кровавому самодержавию», но и самой России. Подумаем без советских штампов, будет ли друг России желать нам поражения в мировой войне?  И такие русофобы пришли к власти на смену либеральным предателям. Уже через несколько месяцев после революции советская Россия стала покрываться сетью концлагерей для населения и концессий для западных фирм. Если очнуться от советской пропаганды тех лет, то в сухом остатке получится следующий рамочный лозунг: народу – тюрьма и расстрел, а западному бизнесу – свобода грабить страну. Так можно описать «народную борьбу Ленина и Троцкого против капиталистического мира» в первые годы советской власти. 

Таким образом, ни из либералов, ни из коммунистов в Царской России здоровой оппозиции не получилось.

Следующий раунд борьбы против государства пришёлся на период, начавшийся со смерти Ленина и закончившийся уничтожением «верных ленинцев» в конце 1930-х годов. Достаточно вспомнить коллективизацию, раскулачивание, голодомор 1932-1933 годов, что фактически стало войной против русской деревни. Хотя воевал против крестьян Сталин, но мало кто знает, что коллективизация была давней идеей Троцкого, а раскулачивание – это уже ленинский завет. Несмотря на отстранение русофобво Троцкистов от власти к началу 1930-х гг. в стране по-прежнему продолжался страшный религиозный геноцид.  После уничтожения ядра пятой колонны революционный запал в стране был основательно потушен. Тем не менее инъекция, сделанная духовно-политической жизни в СССР, не позволила сохранить сильное, скреплённое Великой Победой государство. В стране вновь начали набирать высоту те силы, идолами которых являются мифическая свобода и западный путь. Начало тому было положено выступлениями «прогрессивных» тогда шестидесятников, а позже эти разрушительные веяния вылились в полномасштабную перестройку, которую в исторической науке стоило бы переименовать в демонтаж государства.  В 1991 году в России уже во второй раз за один век к власти пришла т.н. легитимная оппозиция. Что бы ни говорили либералы об отсутствии гражданского общества в России, они сами никогда не пытались его построить. Ведь любое общество, в котором человек является ценностью, должно уходить корнями в традицию и основываться на уважении истории. Вместо развития гражданственности нам стали навязывать комплексы вины и неполноценности за чужие или вообще несуществующие грехи. Венцом борьбы за подобную демократию стал расстрел парламента в октябре 1993 года. Не все знают, что платой за кровавое восхождение Ельцина и молчание Запада в те осенние дни стал вывоз в Америку, даже и в обход Думы, ядерного урана в количестве до 500 кг. Сегодня нас вновь пытаются ловить на мечту о светлом будущем, говорят об «атмосфере ненависти в стране». Снова либералы рассказывают нам о демократии, как говорили некогда декабристы, февралисты и коммунисты. Их не интересует ни исторический опыт нашей страны, ни национальный характер нашего народа. Они не читали православного философа Ивана Ильина, который предупреждал, что попытки построить демократия после падения коммунистической диктатуры приведут Россию к новым потрясениям. Раскол по линии ценностей между народом и оппозицией, которая, по словам её лидеров, являет народную волю, по-прежнему сохраняется. Весь «прогрессивный» бомонд бредит Европой, демократией, права человека (в самом безобразной их трактовке). Народ же живёт Россией, Православием, Державностью и нерушимым единством истории. Очаруемся ли мы новой революцией, если будем исходить из того, что оппозиция в России всегда нацелена на разрушение, а не на конструктивный диалог. Её задача – убедить хотя бы часть наивных граждан в необходимости свержения некого строя ради некой идеи. При этом «революционные преобразования» всегда были сопряжены с потерей государственного суверенитета. Как бы сильно не разрушали Россию разномастные революционные силы под маской оппозиции, на смену любым переменам закономерно приходит время стабилизации. Ведь формой развития человечества служит поступательная эволюция, но никак не резкий и болезненный скачок, тем более сопряжённый с разгромом собственного прошлого. После всеразрушающих революций 1917 г. у власти утвердилась группировка Сталина, что ознаменовалось частичной реставрацией старых порядков. На смену же страшным деятелям криминального переворота 1991-1993 гг. со временем пришли путинские кадры, сторонники сильного государства.  В заключение остаётся лишь опровергнуть наверняка сложившееся мнение читателя о том, что автор этих строк выступает за ликвидацию института оппозиции в России как такового. С моей точки зрения, сегодня оппозиция необходима, но она должна быть национальна по культуре и консервативна по духу. К сожалению, ни господствующая либеральная, ни вновь возникающая коммунистическая оппозиция не могут похвастаться этим. Слово за национальными консерваторами…. Консервативный публицист Василий Грибовский