Известный ополченец, командир бригады «Восток», экс-командир донецкой «Альфы» Александр Ходаковский — о трагедии Донбасса и о том, справедливо ли в ней винить российские власти.

В последнее время разговоры о том, что Россия с нами так или эдак поступила, стали не просто частыми — они стали нормой. У меня в подписчиках есть разные люди — и приверженцы, и противники Путина, — но вынужден отметить, что как-то приверженцы стали дружно помалкивать и в адвокатствования не пускаются. Нужно, правда, заметить, что критики Путина часто идут на удачный приём — объединяют его в связку с Донбассом, тем самым как бы заставляя примолкнуть возможных адвокатов: ах, ты против мнения, что Путин…..? Тогда ты против Донбасса! И постепенно, благодаря кисти свободных художников, Путин рисуется символом нашей трагедии.

Черт его знает, кто больше травит душу: друзья, или враги? Причём, чем дальше человек отстоял от центров принятия решений здесь, у нас на Донбассе — тем безапелляционнее и категоричнее его суждения. Поэтому — исключительно из приверженности к объективности, — расскажу о паре эпизодов из начала.

Поясню сразу, что это не адвокатствование, а конкретизация: я различаю понятия «Россия пообещала и кинула», и «мы попросились в Россию, а она отказала». В первом случае ей можно инкриминировать все — от «она нас подняла и использовала» до «ей выгодна война на Донбассе»; во втором — только отсутствие желания, готовности, возможности взять нас под своё крыло. Правда, скептики мне скажут, — а как второе мешает тому, что процесс может быть ещё и выгоден? Но тут применимы другие контраргументы — из категории: что она приобрела и что она потеряла в итоге.

Так вот, как я уже как-то упоминал, сразу после возвращения с майдана я поехал в Крым искать тех, кто, как я резонно полагал, уже там и закручивают процессы. Это были последние дни февраля. Я нашёл таких, и после общения вернулся несолоно хлебавши домой с чувством некоторого разочарования от того, что на нас никто даже и не смотрел. Так я понял, что политической России не до нас. До вхождения группы инициативных парней в Славянск оставался ещё месяц с небольшим.

Невзирая на выводы, которые я сделал из поездки, я начал активно группировать вокруг себя сторонников и готовиться к встрече «насельников» майдана уже на нашей земле. Моя активность не могла не свести меня с людьми, которые на практическом уровне готовились к тому же, и вот в одну из рабочих встреч с одним из нынешних силовых министров мы получили звонок от высокопоставленного российского лица с вопросом — можно ли свернуть подготовку референдума? На наш встречный вопрос: почему? — прозвучал ответ, отсылавший нас к недавнему выступлению Путина, посвящённому той же теме. А разве выступление не для отвода глаз? — спросили мы. Совсем не для отвода, — ответило лицо.

Мы сказали, что остановить процесс невозможно, и референдум состоится. И он состоялся. А я свидетельствую о том, что официальная Россия не только не желала развития нашей ситуации, но и даже пыталась нас тормозить. А лицо было уровня, который мы потом назвали кураторствующим — то есть, высокого уровня. И здесь заход Стрелкова в Славянск не может толковаться иначе, как решением отдельных низовых звеньев, действовавших на свой страх и риск, что и привело в итоге к известным печальным последствиям, когда не дождавшись вторжения, которое и не планировалось изначально, Стрелков вынужден был уйти.

В свете этого совсем иначе смотрятся дальнейшие действия России: увидев развитие процесса и его уязвимость — Россия пошла на вынужденное оказание помощи, и хоть она и не отреагировала на наши просьбы, намёки и мольбы взять нас в свой состав — но и не бросила на произвол судьбы. И конечно, со временем ее роль стала такой специфической, что свела на нет у многих чувство благодарности за сделанное, но у нас так всегда — дети у нас отличные, а все, что мы делаем руками…

Читайте также: До «валютной катастрофы» на Украине осталось две недели

Александр Ходаковский