За последние двадцать лет мы начали жить в другом мире.

Почти что в Германии, если посмотреть с точки зрения прошлого века.

И тот момент, когда ты это понимаешь, — это когда тебе нужен очередной мелкий ремонт, когда к тебе приезжает сантехник, электрик или газовщик.

Я хорошо помню, как это было устроено в моем милом бардачном детстве.

Как появлялся, тревожно пошатываясь, герой Данелии или Гайдая, какой-нибудь Федя или Вася, — и единицей измерения дружбы с ним была бутылка.

Он мог быть хорошим работником или плохим, но беспросветный анекдотический алкоголизм и постоянное вляпывание в идиотские истории — с многочасовыми опозданиями, драками, скандалящими женами и неожиданным падением лицом вниз — были визитной карточкой русского мастера.

Делом чести, если угодно.

А что теперь?

Как поменялся простой рабочий человек за годы несвободы, кровавого режима и деградации (как нас учат некоторые)?

А теперь это немец.

Приезжает к тебе аккуратный, деловой, абсолютно трезвый и безукоризненный господин — на своем автомобиле, как правило, — и фотографирует смартфоном твои несчастные мойки, трубы и батареи, и терпеливо, доброжелательно — поскольку разговаривает со слабоумным, — объясняет тебе, что случилось, и что надо сделать, и что почем.

И нелепая мысль, что он сейчас дыхнет перегаром и скажет:

— Э, начальник. Ну это. Мы тут, короче. Поправиться надо, в общем, а там разберемся, — эта бредовая мысль осталась где-то далеко-далеко, там же, где и двадцатый век.

Иными словами, у нас, может, и нет до сих пор чего-то там демократического и гражданского, но что у нас теперь точно имеется — это трезвость.

Перестал быть широк русский человек, европейцем стал — и сужать его больше незачем.

Читайте также: Важно: Япония выставила условия по заключению мирного договора

Дмитрий Ольшанский