ХАЩЕНКО АНТОН
Сегодня Госдума планирует рассмотреть в третьем, окончательном, чтении законопроект об увеличении финансирования политических партий. Речь идет о повышении выплат тем партиям, чьи кандидаты на президентских выборах набрали более 3% голосов. Вместо прежних 20 рублей за каждый голос избирателя федеральный бюджет выплатит по 152 рубля. То есть финансирование вырастет более чем в 7,5 раза. Таким образом «ставку» уравняют с той, которую партии получают за каждый голос по итогам выборов в Госдуму.
У неискушенных в политике людей возникает много вопросов по этому поводу. Зачем наше государство вообще финансирует политические партии? И насколько зависимы они становятся от воли тех, кто выделяет деньги? Последний вопрос особенно любят задавать представители «малых партий», не получивших денег из бюджета.
Но на самом деле зависимости — по крайней мере прямой — здесь нет. Размер выплат зафиксирован на законодательном уровне. Поэтому такого человека или организации, которые самолично решают, дать или не дать денег, а если давать, то сколько именно, просто не существует. Всё зависит непосредственно от самой политической силы — ее востребованности, желания побеждать или хотя бы набирать на выборах необходимый процент голосов, от ситуации в политическом поле.
Например, в случае с выплатами по итогам президентских выборов выгодоприобретателями повышения станут только КПРФ и ЛДПР. «Справедливая Россия» не выдвигала своего кандидата, а значит, и не может рассчитывать на пополнение своей партийной кассы. Та же ситуация и с «Единой Россией», поскольку Владимир Путин шел на эти выборы самовыдвиженцем.
Помимо единовременных выплат по результатам выборов главы государства, действующее законодательство предусматривает ежегодное государственное финансирование для партий, получивших более 3% голосов на выборах в Государственную думу.
До 2016 года получателем такой помощи была в том числе партия «Яблоко», которую очень сложно упрекнуть в работе на государство и которая известна своей позицией по Крыму. Собственно, эта позиция во многом и стала причиной недоверия избирателя к этой партии на парламентских выборах. В результате «Яблоко», не набрав даже 3% голосов, потеряло право на финансирование из бюджета. И это не козни со стороны властных структур, а простой и прозрачный механизм: нет востребованности со стороны избирателей — нет и бюджетных денег.
Во многих странах государственное финансирование политических партий — уже привычная практика, которая не вызывает никаких вопросов. Первым, кто закрепил такое обязательство в законе «О государственном бюджете», был Уругвай: это произошло еще в 1928 году. С тех пор десятки государств запустили механизмы бюджетной поддержки для партий.
Всего в мире применяются четыре основных метода прямого государственного финансирования. Где-то средства привязаны к количеству голосов, где-то распределяются в равных долях на все зарегистрированные партии. В некоторых странах эти форматы комбинируются. А где-то финансирование зависит как от числа голосов, так и от числа мест в парламенте. Последний вариант работает, например, во Франции. В Японии дотации полагаются партиям, получившим не менее 2% голосов и пяти мест в парламенте.
В Германии платят единоразово за каждый голос, если партия преодолела на выборах полупроцентный барьер. К слову, недавно бундестаг увеличил государственное финансирование немецких партий еще на €25 млн. У нас механизм поддержки тоже привязан именно к голосам, а не к полученным в итоге процентам или мандатам. Такой подход не дает партиям сильно расслабиться: хочешь получить больше средств — обеспечь как можно более высокую явку сторонников, готовых тебя поддержать.
В Италии, Швеции, Бельгии, Голландии, Испании, Чехии, Польше, Латвии, Сербии партии могут рассчитывать на бюджетные деньги. Такая щедрость государства — следствие того, что оно хорошо осознает важнейшую роль института политических партий. И понимает, что выборы, партийные мероприятия, работа функционеров и местных организаций требуют огромных денег, которые по объективным причинам самостоятельно могут собрать далеко не все политические силы.
В современной России такое понимание тоже есть. Тем более у нас перед глазами — опыт 1990-х, когда из-за отсутствия государственной поддержки партии были, по сути, «распроданы» олигархату и нередко голосовали так, как того требовали их спонсоры. И в этом смысле с введением полноценного госфинансирования, которое начало действовать только с 2003 года, мы немного опоздали.

Источник