БОГДАНОВ Константин
Американские военные призвали всерьез воспринимать гиперзвуковые вооружения, разрабатываемые в России и в Китае, и намерены активизировать создание собственных систем, чтобы не отстать. Как развивалась гонка гиперзвука в последние годы и к чему она может привести.
Глава стратегического командования генерал Джон Хайтен в общении с прессой на космическом симпозиуме в Колорадо-Спрингс посоветовал отнестись со всей серьезностью к тем гиперзвуковым вооружениям, которые недавно продемонстрировало миру российское руководство.
По словам Хайтена, испытания гиперзвукового оружия, проводившиеся в США в последние годы, «не увенчались полным успехом» и необходимо активизировать работы в этом направлении, потому что Россия и Китай продолжают свои программы.
Гиперзвуковыми, напомним, называются скорости, существенно большие, чем скорость звука. Обычно пороговым значением считают 5 чисел Маха (около 1,7 км/с в нижних слоях атмосферы), то есть пятикратное превышение скорости звука.
Гиперзвук в обычном исполнении
В США с самого начала о гиперзвуке говорили как о высокоточном оружии в обычном, а не ядерном оснащении. Поэтому небезызвестная программа PGS (Prompt Global Strike; «быстрый глобальный удар») регулярно получала приставку C (Conventional, т. е. «в обычном оснащении»).
В качестве целей для такого оружия выбирались особо важные объекты, особенно относящиеся к так называемым асимметричным угрозам. Это, скажем, пусковые установки противоспутникового оружия и высокоточных систем «воспрещения доступа» (A2/AD). Заметим, что страной, активно развивающей оба направления, является в первую очередь Китай, и американцы допускали сценарии применения средств CPGS против китайских сил общего назначения (но не ядерных сил). Иногда в разрезе CPGS вспоминают и обезглавливающие удары по террористическим группировкам. Такое применение также возможно, однако оно не является приоритетным.
Гиперзвуковые вооружения в обычном оснащении очень грубо можно разделить на три класса. Это высокоточные маневрирующие боеголовки для классических баллистических ракет (наземного и морского старта), ракетно-планирующие системы и гиперзвуковые крылатые и аэробаллистические ракеты.
Проще всего с последними. Это такие же крылатые ракеты, но с высокой скоростью. Разработка таких систем ведется и в США (программы HAWC и TBG), и в России («Циркон», ГЗУР). Сюда же относятся аэробаллистические ракеты (баллистические ракеты воздушного старта), например российский «Кинжал».
Боеголовки в обычном оснащении для стратегических баллистических ракет (американцы предлагали так использовать Trident II с подлодок) — вещь опасная. Внешнему наблюдателю невозможно отличить ее запуск от применения ядерного оружия. Создается возможность кризисной эскалации с далеко идущими последствиями. Несмотря на возможность оперативной доставки в сочетании с устойчивостью к ПРО, вариант оценили как неоптимальный.
Наконец, ракетно-планирующие системы (или ракетные комплексы с планирующим крылатым блоком) — наиболее интересная часть. Это гиперзвуковые летательные аппараты, которые выводятся за пределы атмосферы с помощью ракетного ускорителя (обычной баллистической ракеты). Но потом они не летят по баллистической траектории, а отделяются и ныряют обратно, планируя в плотных слоях атмосферы (на высоте 40–70 км), постепенно замедляясь с 6–7 км/с до 2–2,5 км/с (возможно, разгоняясь в конце за счет пикирования).
За океаном начинают и…
Крылатые ракеты развиваются ни шатко ни валко, а вот к ракетно-планирующим системам интерес особый. Это новый класс стратегических вооружений.
Американцы испытывали два аппарата ракетно-планирующего типа. Первый, в программе FALCON (HTV-2), предназначался для решения задач «глобальной дальности» (до 17 тыс. км в полномасштабной версии). Его испытывали дважды, в 2010 и 2011 годах, но по итогам признали слишком сырой разработкой и переключились на альтернативный проект AHW.
Тот изначально именовался страховочным и предназначался для куда меньших дальностей (8000 км в пределе, 3800 км для первых версий). Если на HTV-2 тестировали решения для глобального удара с территории США, то AHW — это решение для платформ передового базирования (в частности, для подводных лодок). Его испытывали тоже дважды, в 2011 и 2014 годах.
После провала второго испытания AHW прошли три года, после чего 30 октября 2017-го американцы провели успешное испытание модифицированного блока этого типа. Следующее по действовавшим планам намечено на 2019 год, если программа не будет ускорена.
В России и Китае также ведутся разработки систем ракетно-планирующего типа. Скажем, в России это пресловутый «Авангард», презентованный 1 марта 2018 года во время послания президента Владимира Путина Федеральному собранию. Китай также испытывает ракетно-планирующую систему, которая получила у наблюдателей обозначение WU-14.
Ядерный, неядерный?
В чем основное отличие российского и китайского проектов от американского? Как полагает целый ряд наблюдателей, пока что коренное отличие — оснащение. Если американцы до последнего держатся за обычное боевое оснащение, то и Россия, и Китай рассматривают двойной вариант: как ядерные, так и неядерные боевые части.
Это в корне меняет картинку: появляется система доставки ядерного оружия, достаточно устойчивая к действию имеющейся и перспективной ПРО. Для России этот вопрос важен, но не критичен, с учетом накопленного стратегического ядерного арсенала. В Китая же, однако, с его крайне незначительными ядерными силами сдерживания ПРО рассматривается как существенная угроза потенциалу ответного удара.
В чем особенность сложившейся ситуации? США в 2000-е годы так сильно хотели отличить неядерный CPGS от ядерных сил, что уперлись в формальное определение ракетно-планирующей системы и его отличия от дефиниций, принятых в международной системе контроля над вооружениями. Ракетно-планирующая система не является баллистической ракетой (большая часть траектории не баллистическая), но не является она и крылатой ракетой (блок не обладает маршевой двигательной установкой). Получилось, что в классификации действующего «пражского СНВ» такие вооружения вообще не предусмотрены — неважно, в ядерном или в неядерном оснащении.
Возникает интересная воронка: США, запустив гонку гиперзвуковых систем в неядерном оснащении, получает ядерный ответ из Китая и России. Каким будет следующий ход? Пока нет свидетельств изменения политики Вашингтона в отношении гиперзвукового оружия CPGS, однако печать молчания, наложенная на саму идею ядерного оснащения таких вооружений, сломана: начали появляться публикации о том, что США необходимо в будущем также оснастить свои новые вооружения ядерными боезарядами.
Стабилизируй это
Гиперзвук в варианте ракетно-планирующих систем — очень неприятная вещь, которую в терминологии классического контроля над вооружениями можно именовать «дестабилизирующей». Старт такой системы («факел» ракетного ускорителя) может фиксироваться спутниками системы раннего предупреждения, однако радары наземного компонента из-за низкой высоты полета «возьмут» отделившийся объект очень поздно (за 3–7 минут до подлета к цели, по оценке американского эксперта Дж. Эктона).
Планирующий крылатый блок может совершать горизонтальные маневры: скажем, для изначального проекта HTV-2 предполагался боковой маневр до 6000 км, а, по словам Владимира Путина, российский «Авангард» также способен к маневру в пределах «нескольких тысяч километров». Это создает не только неопределенность в установлении точки прицеливания, но и даже неопределенность (в момент старта) в установлении страны, которая, собственно, будет атакована.
Уязвимость планирующих крылатых блоков к средствам ПРО на среднем участке траектории (там, где у баллистических ракет заатмосферный полет, а у этого изделия — планирование в атмосфере) существенно ниже, в особенности — к перспективным ударным системам космического развертывания. Собственно, советские планирующие блоки типа «Альбатрос» создавались в конце 1980-х годов в том числе для исключения воздействия средств космического эшелона ПРО, способных работать за пределами плотных слоев атмосферы.
Уязвимость на конечном участке траектории у таких систем теоретически выше, чем у боевых блоков межконтинентальных баллистических ракет, — за счет скорости, которая примерно вдвое-втрое ниже. Однако здесь следует учитывать, помимо фактора позднего обнаружения, еще и способность такого блока к сложным маневрам.
В целом тут, с одной стороны, налицо средство «обнуления» национальной ПРО, что не может не радовать Китай и Россию, озабоченных американскими планами. Сохраняется фундамент — взаимная уязвимость крупных держав к ответным ударам, положенная в основу системы ядерного сдерживания 1970–1980-х годов. Отсюда и возник недействующий ныне Договор по ПРО 1972 года, по сути, запретивший развертывание полномасштабных систем перехвата вражеских ракет. При этом США (и остальные тоже), если им так хочется, могут строить систему обороны от БРСД и МБР Ирана и Северной Кореи.
С другой стороны, гиперзвуковые вооружения — отличное средство первого удара, а иметь с ними дело с помощью действующей системы СПРН крайне тяжело. Появление такого оружия в арсеналах не способствует сохранению стратегической стабильности.
Налицо все предпосылки к началу тяжелого переговорного процесса об ограничении и контроле за такими вооружениями, причем в отличие от всех предыдущих — трехсторонних. Китай раньше демонстративно манкировал переговорами по ядерному разоружению с США и Россией, называя свой арсенал «слишком маленьким» для этого. Но конкретно в области гиперзвука Пекин демонстрирует желание не отставать от лидеров, а то и опередить их. Предмет для разговора налицо.

Источник