На фоне возросшего в России запроса на левую идею и консолидацию левого движения публицист Исраэль Шамир разбирает разницу между нашими левыми и левыми Запада, и обозревает пропасть, которая пролегла между нами за эти годы.

Мы с вами живем в историческое время, время важного поворота, и этот поворот совершаете вы. Не свидетелями на диване с попкорном в руках вы выходите на политическую арену, но активными участниками возвращения человечества, а не только России, на путь социализма и свержения олигархии.

Народы мира хотят перемен — слишком жестокими и коварными оказались победители-капиталисты. Левые показали, что умеют с ними справляться, и народы это знают. Первой ласточкой нового поворота влево оказалась победа Джереми Корбина у английских лейбористов, затем американская молодежь проголосовала за Сандерса, во Франции хорошо выступил Меланшон. Манипуляции противника не позволили превратить эти тактические выигрыши в большую победу, но близящееся поражение противника уже видно невооруженным глазом.

Это еще не начало конца, но это уже конец начала, сказал Черчилль об английской победе над немцами под Эль-Аламейном. Вот и во вселенской битве за социализм уже произошел конец начала. Уже виден свет в конце туннеля.

Дело социализма, казалось, было разгромлено в 1991 году — как в ноябре 1941 года. Даже хуже — в 1991 враг был в Москве, а не под Москвой. С тех пор победитель, Капитал, клянется, что назад пути нет и что его победа — бесповоротная. Наступил, мол, конец истории.

Но бесповоротных побед не бывает. Тут был большой прокол исторического материализма — как его учили в СССР. Вы-то в основном выросли и учились после 1991 года, и, наверное, избежали дурацкой мантры о «неизбежности победы социализма в силу его большей прогрессивности». Она-то, конечно, неизбежна, но может произойти еще через тысячу лет, если ядерная война или истребление человечества не помешает.

Попросту говоря — нет ничего неизбежного. Если стараться не будем — даже яблочко с ветки не упадет прямо в руки, что бы ни говорил Ньютон.

В СССР делали упор на «неизбежность», а не на «упорную борьбу», и результат известен. А капиталисты пренебрегли «неизбежностью», боролись упорно и беспощадно — и победили. Пока.

В сериале «Спящие», который вы, наверное, видели, говорит глава русской разведки — мы, мол, уговорились с американцами не добиваться смены режима. А они, гады, плюнули на уговор, добивались — и добились. Сейчас наш черед упорно добиваться победы.

И тут русских никто не заменит.

Я был бы рад сказать — равняйтесь на западную левую, они покажут путь, Корбин и Сандерс в том порукой, и русским не нужно изобретать велосипед. Это бы пошло на ура.

Русским хочется учиться у Запада. Еще в ХIХ веке русские народники ездили к Марксу за советом; и Герцена любили потому, что он сидел в Лондоне и общался с западными революционерами. А западные революционеры в течение многих лет с большим недоверием относились к русским — куда, мол, вам со свиным рылом в калашный ряд! Вам и учиться рано, посидите в приготовительном классе.

А потом произошло неожиданное. Когда ударили орудия Первой мировой войны, только русские левые не потеряли голову, а привели свою страну к победе социализма.

После этого многие годы русская левая была авангардом мировой левой.

Это были отличные годы для всего мира. Русским, правда, было тяжело, но энтузиазм спасал. Народы европейских стран стали главными бенефициарами Октябрьской революции. Они не тянули лямку тотальной мобилизации, как советские люди, а достижения Октябрьской революции им доставались автоматом — потому что капиталисты боялись, как бы их рабочие не перешли на сторону коммунистов и не прогнали бы их.

А затем русские коммунисты засмотрелись на хорошую жизнь на Западе, забыли, что это — благодаря им, и решили: давайте, мол, учиться у западных евро-коммунистов и у скандинавских социал-демократов.

Кончилось это известно чем.

Но это кончилось известно чем не только в России. Левая в Европе сдулась еще быстрее. Огромные евро-коммунистические партии Франции и Италии прекратили существовать. Шведский социализм погиб. Началось мощное наступление Капитала на права трудящихся.

С годами западная левая практически исчезла, а ее место заняла псевдо-левая, которая присвоила себе имя исторических левых партий. Можно сказать, что Капитал вырастил в секретных питомниках свою ядовитую левую, с одной сверхзадачей — чтобы само имя коммунизма стало отталкивать. У них такие лозунги, что рабочих они просто не интересуют.

Главным инструментом псевдо-левых стала identity politics, политика идентичности. То есть выделение групп не по месту в сфере производства, а по их национальности, полу, месту рождения. Если ты чёрный — ты обиженный. Если ты женщина — ты обиженная. Если ты мигрант — ты обиженный. То есть псевдо-левые подняли знамя защиты псевдо-обиженных. Это звучит благородно, а раз левые — народ благородный, то и их удалось развести.

У настоящих левых вопрос обиды — не главный. То есть мы конечно, против того, чтобы людей обижали. Но это решается через решение главной проблемы — кому принадлежит труд и кому принадлежит капитал, и какие между ними отношения.

Настоящие левые ставят во главу угла дело трудящихся. Когда трудящиеся победят — как уже бывало, и непременно будет снова — будут устранены и обиды.

Настоящие левые — за большинство. Они настоящие большевики. Исторически, как вы знаете, большевики были те, кто оказался в большинстве по одному конкретному вопросу на одном конкретном съезде РСДРП. Но со временем это слово наполнилось другим смыслом. Большевики за большинство, а меньшевики — за меньшинства.

Это различие сохранилось и по сей день.

В России левые — большевики, на Западе левые — в основном меньшевики.

Сегодня спросите западного рабочего, и он вам скажет: левые не за нас, они за педерастов и мигрантов, которые наш хлеб отбирают.

Меньшевики отлично вписались в олигархию. Они считают, что Анна и Сюзан Войжицки, бывшая жена Сергея («Гугл») Грина и её сестра – это несчастные дискриминированные женщины, в отличие от сварщиков и автомехаников — мужчин, патриархальных владык мира.

У большевиков борьба за женское равноправие начинается в бесплатном детсаде, а у меньшевиков — в зарезервированных местах для женщин в директоратах крупных компаний.

Меньшевики озабочены правами трансгендеров на писсуар по вкусу. Большевики озабочены правом рабочих на труд, на достойную заработную плату, на ренту с полезных ископаемых.

С мигрантами тоже непросто. Рабочий класс Запада добился многого за годы советского стояния, и сейчас у него отнимают эти достижения — массовым ввозом мигрантов и беженцев.

Для этого Капитал ведет войны на Ближнем Востоке, раздувает распри — чтобы оттуда побежали беженцы в Европу.

Меньшевики стоят за мигрантов против коренного населения, потому что мигрантами легче вертеть, с их помощью можно сбить цены, ликвидировать организованный рабочий класс, разрушить естественную солидарность.

Большевики против причин массовой миграции, против использования мигрантов и беженцев во вред коренному населению. Такова позиция русских коммунистов.

Для Запада тема мигрантов крайне важна. Там под давлением массовой миграции рабочие ощущают, что их вытесняют, и — обращаются к крайне правым, врагам мигрантов. Проку от крайне правых мало, но коммунистов они вытесняют.

В России русские коммунисты не пошли по пути меньшевиков. Заключали всяческие компромиссы, но не отказывались от своей позиции за трудовое большинство. Они не стали топить за геев и мигрантов. И даже политологи Кремля не додумались до такого.

И поэтому наступил исторический момент — сейчас, как и сто лет назад, русские коммунисты указывают путь сбившимся с пути западным левым. Если нам удастся победить, тогда по нашим пятам пойдут и трудящиеся Запада. А если нет — то нет и гарантии, что род человеческий уцелеет на земле.

Читайте также: Генерал Мороз принуждает Европу любить «Газпром»

Исраэль Шамир