Предлог для узаконенной русофобии на Украине и в странах Прибалтики — борьба с советским прошлым. Причем в бывших республиках СССР предпочитают не вспоминать, что партийная элита при «тоталитаризме» комплектовалась преимущественно местными кадрами. Это не из-за идеологической зашоренности. У русофобии есть вполне прагматическая основа — удержать власть и собственность любой ценой. РИА Новости разбиралось в том, почему ущемление прав русского меньшинства в соседних странах — часть государственной политики.
Законы против русских школ
Одно из ярких проявлений дискриминации в бывшем СССР — постепенная отмена образования на русском языке. Об этом говорят не только СМИ, но и — впрочем, нечасто — международные институты. В январе 2018-го Парламентская ассамблея Совета Европы приняла резолюцию о защите языков нацменьшинств в Европе. В ПАСЕ считают, что меньшинства должны иметь возможность получать образование на родном языке в течение всего периода обучения — от дошкольного учреждения до вуза.
Конкретных адресатов в документе нет, но совершенно ясно: в Страсбурге имели в виду Украину, Латвию, Литву и Эстонию. Ведь Киев, Рига, Вильнюс и Таллин делают как раз обратное тому, что рекомендует ПАСЕ.
Украинские СМИ прямо по принципу «горшка не брала, а вернула целый» это подтвердили, немедленно сообщив, что Киев в тексте резолюции не упомянут. Правда, в пояснительной записке представитель Венгрии напомнил, что Украина нарушает стандарты Совета Европы в отношении языков нацменьшинств. Будапешт — один из самых последовательных критиков закона об образовании на Украине, ущемляющего права венгерского, румынского и молдавского меньшинств. Правда, в принимавшей закон Раде не скрывали: закон направлен в первую очередь против русскоязычных школ.
В Прибалтике подобную политику с успехом реализуют не первое десятилетие. В Латвии с 2020 года общеобразовательные предметы в школах будут преподаваться только на латышском языке — соответствующие поправки в законодательство одобрило правительство страны и направило в cейм.
Акция против перевода всех школ национальных меньшинств на латышский язык, Рига

Постепенную эстонизацию школ ведет и соседний Таллин. Законодательную базу еще в 1990-х обеспечил парламент республики — Рийгикогу. В его первый состав в 1992 году, благодаря закону о гражданстве, попали только этнические эстонцы.
Пришельцы из русского мира
И в Латвии, и в Эстонии есть проблема alien’ов — «иностранцев», «чужаков», «пришельцев». После обретения независимости Рига и Таллин не предоставили полноту гражданских прав тем, у кого в предыдущих поколениях семьи не было граждан довоенных Латвии и Эстонии. Постепенно число неграждан уменьшается — в результате натурализации, эмиграции и естественной смертности. Но главное «отцами-основателями» было сделано: приватизация и формирование политической основы республик состоялись без неграждан, то есть без русских.
Литва обеспечила гражданство по нулевому варианту. Одинаковые права получили все, кто проживал на территории Литовской ССР, вне зависимости от этнической принадлежности и гражданства предков. Но проблемы с русскими школами в республике тоже есть.
Карьера при «оккупационном режиме»
В целом Таллин, Вильнюс и Рига последовательно и очень активно боролись с тем, что досталось им от СССР. Начиная с советской символики, которая запрещена в Латвии и Литве, и заканчивая промышленностью: заводы и фабрики были в буквальном смысле попилены на металлолом. Именно необходимостью избавиться от «тоталитарного» советского наследия в Прибалтике и объясняют институт негражданства, а также вытеснение русского языка. На вопрос о том, что же общего между «тоталитарным режимом» и русским меньшинством, официальные Таллин, Вильнюс и Рига предпочитают не отвечать. Иначе придется признать, что у русофобии есть и какие-то другие основания.
«Русские школы существовали на средства бюджета и в независимой Латвийской Республике 1918–1940 годов — наряду с польскими, еврейскими, немецкими. Более того, на русском и немецком можно было выступать и в сейме Латвии в 1922–1934 годах. Нынешняя политика в области языка — возвращение к принципам не демократической Латвийской Республики того времени, а диктатуры 1934–1940 годов», — считает сопредседатель Латвийского комитета по правам человека Александр Кузьмин.
Депутат городского совета литовской Клайпеды Вячеслав Титов вспоминает, что под предлогом борьбы с наследием СССР «с приходом во власть в 90-х годах русофобов сметалось все советское — это означало на практике все русское и по-русски написанное». «Русское население оказалось в заложниках у русофобски настроенной власти», — уверен он.
Эстонский общественный деятель Аллан Хантсом отмечает, что борьба с советским наследием в республике шла по принципу «эта нога — у кого надо нога». «В советские времена вся партийно-хозяйственная номенклатура укомплектовывалась прежде всего национальными кадрами, то есть именно эстонцами, многие из которых сделали при „оккупационном режиме“ неплохую карьеру в органах государственной власти и армии. В свое время выдвинутая бывшими диссидентами идея глобального уголовного процесса над КПСС в Эстонии потому и не получила развития, что большинство руководителей независимой Эстонии, включая президента и премьера, как раз были высокопоставленными членами той самой проклятой КПСС», — объясняет он.
Хантсом обращает внимание и на связи эстонской государственности с русскими, о чем официальный Таллин вспоминает очень неохотно. «Независимость была обретена в ходе Гражданской войны во многом благодаря штыкам русских белогвардейцев. Тех самых, кого в Эстонии после заключения Юрьевского (Тартуского) договора в 1920 году по требованию большевиков разоружили и заключили в концлагеря, где большинство из них умерли от тифа, голода, холода и непосильных трудов», — говорит общественный деятель.
А вот пришедшая в 1940-м в Эстонию советская власть прекрасно знала, кто помог небольшой республике обрести государственность. «Эстонские власти не любят об этом вспоминать, но в первую массовую депортацию 1940 года НКВД арестовывал прежде всего именно русских офицеров и общественно-политических деятелей», — подчеркивает Хантсом.
К слову, у колыбели независимости Латвии в 1918-м также стояли белогвардейцы: Ригу от Красной армии освобождал в том числе и отряд русского офицера — полковника Анатолия Ливена.
Булгаков, Высоцкий, Цой
Борьба с «тоталитарным» прошлым — декоммунизация — ведется и на Украине. В 2015-м был принят закон, запрещающий пропаганду как коммунистического, так и нацистского режимов. Исполняется он по тому же принципу, что и в странах Прибалтики.
В мае 2016-го президент Украины Петр Порошенко назвал декоммунизацию вопросом национальной безопасности и дал указания, как именно ее проводить. «Не возвращаться к имперским наименованиям. Я не позволю, чтобы карту Украины снова запятнали новорусскими топонимами», — заявил глава государства.
Летом того же года Рада переименовала Кировоград, названный в 1939-м в честь партийного деятеля. Но украинские парламентарии не вернули городу историческое наименование Елисаветград. Несмотря на возражения местных жителей и горсовета, Рада утвердила новый топоним Кропивницкий — в честь украинского драматурга, известного тем, что он отказывался переводить свои произведения на русский язык.
Главный орган по декоммунизации на Украине — Институт национальной памяти. В январе его руководитель, активный идеологический боец Киева Владимир Вятрович сообщил под тегом «прочь от Москвы», что Высоцкие, Булгаковы и Цои — «щупальца русского мира».
Предупреждение об опасности Булгакова и Цоя кандидат исторических наук Вятрович завершил так: «Именно культура является фундаментом, на котором каждый империализм возводит храм своего величия».
Тег «прочь от Москвы» у Вятровича давний, и в своих высказываниях он последователен. В мае 2017-го он призвал украинцев разорвать связи с родственниками из России. «Все, что отдаляет нас от России, идет на пользу Украине. Все, что удерживает связь между нашими странами (экономика, язык, история, культура, традиции и, в конце концов, даже родственные связи), будет использовано против нас», — проповедовал Вятрович.
Первородство украинства
Директор киевского Агентства социальных коммуникаций Сергей Белашко указывает на то, что среди украинских националистов-русофобов удивительно мало собственно украинцев. Но нынешнему правительству страны это не мешает успешно использовать идеологию «борьбы с русским миром» для личного обогащения.
«Вятрович относится к типу людей „вся жизнь — борьба“. Хотя он не совсем украинец. Был бы украинцем, у него была бы не польская, а украинская фамилия. Зато у него есть комплекс, скажем образно, языком Айтматова, — манкурта. Человек польского происхождения, который в силу исторических обстоятельств стал гражданином Украины, старается быть святее папы римского и доказать право первородства своего украинства», — объясняет Белашко.
По словам директора Агентства социальных коммуникаций, даже авангард самых что ни на есть «свидомых» националистов укомплектован не украинцами. «Я посмотрел список учредителей общественной организации „Национальный корпус“: трое русских, один украинец, один белорус. Рассказывая про идею нации, они очень абстрактно представляют себе, кто такие украинцы. Они это вычитали в книжке идеолога „Дух нашей давнины“ Дмитро Донцова, который сам был русский родом из Мелитополя. Это все проявление синдрома манкурта, янычара», — считает эксперт.
Но версия украинского национализма, в которой проповедуется борьба с Польшей и Россией, на руку Киеву. Мобилизационная риторика — «кругом враги» — позволяет поддерживать в обществе необходимый градус конфликта. «Порошенко — человек прагматичный до цинизма. Он понимает, что если в стране не будет постоянной войны — неважно, кого с кем, власть и собственность ему не удержать. Поэтому он стравливает все оппозиционные группы друг с другом и ему желательно, чтобы этот процесс не прекращался. Снесли все памятники Ленину? Давайте сносить памятники Пушкину! Снесли Пушкина — доберемся до Булгакова! Никакой идеи под этим нет, это все для того, чтобы продлить свою власть, получить собственность и вывезти ее за рубеж», — говорит Белашко.
Русофобская риторика служит именно удержанию власти и контроля над собственностью. Другой цели у «геть от Москвы!» нет.

Источник