Иконки, обозначающие двух разных операторов, очень маленькие, они горят в правом углу экрана смартфона, и не сразу замечаешь, что вместо одной из них теперь надпись «Нет сигнала». Обращаешь внимание, когда кто-то в фейсбуке пишет — «МТС опять всё?» Вот тогда смотришь и понимаешь — да, опять. Всё. Отключили.
Чехарда с сигналом мобильного оператора «Водафон», который тут по давней привычке называют МТС, дело привычное. Периодически его сигнал исчезает, что традиционно объясняют порывами кабеля где-нибудь около линии разграничения. Какое-то время после этого телефоны не работают, но через два-три дня аварию обычно ликвидируют. Это уже стало определенной традицией, к таким перебоям в Донецке приспособились, как приспособились, например, в 2014 к отключению воды из-за боевых действий.
Наученные подобным полугорьким опытом жители города рассчитывали, что неполадки так же быстро устранят и в этот раз, но теперь «что-то пошло не так». Минула уже почти неделя с момента аварии, «вырубившей» «Водафон» на территориях ДНР и ЛНР, а ничего, что свидетельствовало бы о перспективах скорой ликвидации поломки, пока не просматривается. Скорее наоборот, времени с момента остановки уже прошло пугающе много, и с каждым днем надежд на восстановление связи становится все меньше. Стороны кивают друг на друга, говорят о «серой зоне», где вероятно произошел обрыв, доступ на подобные территории без взаимных договоренностей невозможен или опасен для ремонтных бригад, а жители республик постепенно привыкают к тому, что последнего мобильного оператора, с помощью которого они могли без особых ухищрений совершать звонки на Украину, больше нет.
Накал страстей вокруг исчезновения оператора из радиоэфира республик во многом определило то обстоятельство, что в последнее время «Водафон» давал практически эксклюзивную возможность позвонить из Донецка или Луганска на Украину, или привязать телефоны к банковским карточкам, выпущенными украинскими банками. Последнее обстоятельство особенно важно, например, для тех пенсионеров Донбасса, которым все же удалось обмануть киевскую сегрегационную систему и умудриться оформить себе «украинскую пенсию».
После того как вслед за Киевстаром, а затем Лайфом и «Водафон» стал недоступен на территории республик, операторами мобильной связи, монопольно владеющими соответствующим рынком, остались «Феникс» в ДНР и «Лугаком» в ЛНР. До тех пор, пока они сосуществовали с МТС, к ним, кажется, не было особых претензий. Но после того на них обрушилась лавина пользователей и абонентов, неожиданно оставшихся без украинской симки, оказалось, что мощности и «Феникса» и «Лугакома» не в состоянии вытянуть образовавшуюся пиковую нагрузку.
Картина напомнила ситуацию в новогодние праздники на заре развития мобильной телефонии, т. е. вернуло людей на 15–20 лет назад, когда дозвониться с поздравлениями было совершенно невозможно. А тут вроде и праздники прошли, и поздравлять уже не с чем, а связи все равно нет. СМС, правда, уходят, что, безусловно, является некоторым решением проблемы. А вот набрать нужный номер и услышать ответ получается не у всех и уж точно не с первого раза.
Это, к слову, рассматривается как аргумент, опровергающей версию, будто ЛДНР специально обрезали украинскую связь, чтобы понудить жителей республик активнее скупать карточки местных операторов. Действительно, хороша же получилась «промокампания», в результате которой количество абонентов, может, и увеличилось, но зато исчезла связь, как таковая, а объем критики и недовольных возгласов в адрес операторов, оказавшихся не в состоянии обеспечить устойчивую коммуникацию, превысило все допустимые пределы.
У тех, кто взялся выступать адвокатом украинского оператора своя логика. По их мнению, «Водафону» нет никакого резона отказываться от рынка, на котором он фактически выступал монополистом, а потому, если украинский оператор сотовой связи не устраняет аварию, значит, дело в отсутствии возможности это делать, но уж никак не желания. «Дело не в „Водафоне“. Как любая коммерческая компания, они в первую очередь заинтересованы зарабатывать деньги, и терять абонентскую базу нет смысла ни одному оператору» — утверждает, к примеру, киевский заместитель министра по вопросам временно оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц Георгий Тука.
В результате, ситуация выглядит хоть и парадоксальной, зато весьма похожей на весь конфликт на Донбассе в целом. Послушать, что говорят, так никому он не выгоден, а на деле война совсем скоро перешагнет четырехлетний рубеж и уверенно отправится к своему пятилетию, которое, скорее всего, также отметит.
Еще одна красноречивая деталь, которая делает историю с «Водафоном» показательной — это желание комментаторов объяснить происходящее исключительно с точки зрения экономической целесообразности. Страдания проживающего тут населения выносят за скобки, рассматривая беды, упавшие на плечи местных жителей как нечто само собой разумеющееся в условиях объективно существующего военного конфликта: как-то же терпели обстрелы, разрушения и смерти, а уж отключение связи тем более переживете.
Между тем, внезапное, что немаловажно, исчезновение привычного способа коммуникации в регионе, способно создать угрозы вполне сопоставимые с артиллерийским обстрелом. Начиная с панических приступов у особо мнительных обывателей, которые могли посчитать, что отключение украинского оператора является верным признаком скорой эскалации военного противостояния.
Но и без того, неудобств, которые вызывал паралич мобильной связи, сначала от украинского оператора, а вслед за ним и местных, предостаточно и они очевидны. Это и невозможность вызвать тех же врачей, дозвониться в экстренные службы, просто пообщаться с родными — причем не только теми, кто живет на Украине, но и рядом, в своем же городе. Напоминать о деловой активности, которая парализована фразой «абонент находится вне зоны доступа», и вовсе не стоит.
На сегодняшний день связь пока большей частью «лежит» и как долго это продлится пока неизвестно. С другой стороны, очевидно, что бесконечно долго «мобильный кризис» в ЛДНР не просуществует. Ожидается, что мощности существующих мобильных операторов будут увеличены, и через какое-то время возможность дозвониться в прежнем режиме внутри республик все же появится. Кроме того, «Феникс» и «Лугаком» предоставляют весьма лояльные тарифы для звонков в Россию, а это значит, что, как минимум, и одно из двух наиболее популярных направлений звонков за границу будет снова доступно. Но как быть с Украиной, где у очень многих, живущих в Донецке, Луганске и иных населенных пунктах республик, находятся родители, дети, другие родственники или просто близкие люди?
Утверждают, будто возможности республиканских операторов позволяют звонить на украинские мобильные номера, пусть и по довольно высокому тарифу — 10 рублей минута, и есть даже те, кому повезло успешно дозвониться с «Феникса» на украинский номер. Но, по всей видимости, это все же является некоей уловкой или, если угодно, недокументированной опцией.
Складывающийся статус-кво, при котором прямая телефонная связь между ЛДНР и Украиной невозможна, более чем устраивает нынешнее киевское правительство. Об этом косвенно свидетельствует и недавний громкий скандал с «Водафоном», который предшествовал нынешнему коллапсу. Речь идет о попытке украинского мобильного оператора перевести всех своих абонентов, находящихся на восток от линии АТО, на один, к тому же весьма дорогой, тариф. Причем нововведение должно было коснуться и тех, кто, поддавшись уговорам мобильного оператора, минувшей осенью рискнул оплатить услуги компании на целый год по совсем другим ценам.
Поражало даже не столько откровенно грабительское повышение цен на услуги, которое невозможно было оспорить. Показательным было разделение — на тех, кто находился на неподконтрольной территории и остальных. На чужих и своих.
В ходе поднявшегося скандала пользователями неоднократно озвучивались намерения вовсе отказаться от водафоновской сим-карты, причем не столько из-за нелояльного, сколько откровенно унизительного и дискриминационного маркетинга, но в тот раз информация о переводе на единый тариф была отозвана. Зато через недолгое время связь исчезла совсем. Совпадение?
Несмотря на то, что вопрос «кому выгодно» не всегда дает точное указание на истинного инициатора и организатора какого-либо действа, все же приходится признать, что в истории с отключением «Водафона» в ЛДНР большую часть профита получили исключительно нынешние киевские власти. Чего стоят возможные потери «Водафона», которые он понесет в результате потери пользователей в Донецке или Луганске, по сравнению с пропагандистским эффектом, полученным Банковой? Тем более, что и потери «Водафона» весьма не очевидны, т. к. украинский мобильный оператор пока не приостановил списание средств со счетов местных пользователей, которые не имеют доступ к услугам «Водафона» из-за аварии.
Но если финансовые итоги отключения связи станут понятны несколько позже, то агитационные бонусы очевидны уже сейчас. Однозначно, что все неудобства и страдания людей, лишенных средств связи, будут поставлены украинской пропагандой исключительно в вину властям и структурам республик, которые-де, не в состоянии гарантировать устойчивую и бесперебойную связь населению на «неподконтрольных территориях». Но даже это не главное.
Главное, что нынешняя информационная изоляция населения Донбасса очень хорошо укладывается во всю предшествующую политику Киева, по установлению жесткого барьера, отделяющего мятежный регион от Украины. И к тысячекратно упомянутым пенсиям, отнятым у стариков Донбасса, к пропускам и блокпостам, к арестам на Украине родственников «сепаратистов» и прочим инструментам разделения некогда единого населения на «чистых» и «нечистых», нынче добавится еще и невозможность позвонить родственнику «на той стороне», чтобы просто узнать — жив он или нет?
Как известно, определенные надежды по части восстановления связи между ЛДНР и Украиной возлагаются на переговорный процесс в Минске. Есть шанс, что там действительно сумеют договориться о ремонте и восстановлении линии, хотя уже сейчас на это отводят срок до месяца. Но даже если это и произойдет, очевидно, что в Минске не удастся «отремонтировать» главного. Не удастся избавить современные киевские власти от их же собственного желания отгородиться и запереться в своем маленьком единодушном государстве, которое рвет связь с каждым, кто не желает жить и платить по «единому тарифу».

По материалам